Полихромный ноктюрн - Ислав Доре

Выход отворился — шум разбивающихся волн залился в башню. Узник продолжал неподвижно сидеть, ему было всё равно. Тогда дверь распахнулась, свет повторил действие предыдущего вторженца. Прикрывая глаза рукой, Грегор привыкал к сверканию, словно никогда его и не видел. Снаружи стоял Днарвел, смотрел на бескрайние воды, точно ждал.

На необъятной поверхности надувался чёрный пузырь. Тот вмиг увеличился, взорвался и принял очертания уходящего в небо столба; на вершине загибающаяся в полусферу бурлящая гладь. Волна обжигающего воздуха с трескучим гулом высвободилась из центра — едва не снесла Маяк как какой-нибудь песочный домик. Ясное небо посерело, с него посыпался пепел. Сначала хлопья были не больше мушки, а потом с каждым вздохом узника, отжираясь, крупнели.

Столб закрутился гонимым дымом, навис над скалистым островком. Получившийся червь, разинув глотку, показал усеянный мертвецами тоннель. В далёкой глубине кто-то был. ОН приближался. С каждым шагом Хора трескотня усиливалась, оказывая давление на Днарвела, который, казалось, испытывал страх.

— Ты называл Садоника козлом, который ведёт овец на убой! Но как по мне — это делаешь ты! Я чувствую обман! Вы с Вальдером скрываете правду! Скажи что я не прав. Скажи! — заревел умбра. Не услышав какого-либо ответа, махнул лапой, занырнул в Маяк. Плотную дверь наглухо облепили цепи. Замки щелкнули, и на вершине вновь зажёгся огонь.

Грегор пришёл в себя на подземных тропах. Шея болела так, как если бы в неё залили горящее битое стекло. Кана отпустила шприц и сразу похромала к обувщику, тот лежал совсем рядом, прижимался лопатками к стене. Зельевар обрабатывала рану средствами из поясной сумки. У того по локоть не было руки, её оторвало, откусили. Она старательно кружила перевязочной тканью, не обращая внимания на собственное состояние. На её лице также остался отпечаток прошедшего сражения — щеки попросту не было, только одна большая рваная рана. Вернувшийся в сознание смотрел на них, пустота обволакивала его глаза, даже мысли покинули свою обитель.

— Они вообще были? — прошептал Г.

Двое услышали это, с трудом, но подошли к нему. Сев рядом, положили ладони на грязную рубашку.

— Не знаю, — сказал Полурукий. — Выясним это позже. А сейчас… если попытаешься извиниться, пну тебя и сломаю нос.

— Угостишь нас вином и в расчёте, — произнесла Кана. — Но только если обыграешь нас кардонт.

14. Путь главного Искателя запретных знаний

Продолжая движение по одной из вен кровеносной системы Государства Вентраль, хотя признаюсь, мне больше по душе иной вариант произношения, мы разыскиваем Рефлект. Полагаю, один из крупнейших или, как минимум, один из самых известных. Пепельные болота считаются не более чем краем устного народного творчества, находящегося в тени не всегда обоснованных страхов. Однако для меня — это секрет, которой следует раскрыть. Полученные ответы могут быть полезны и расширят границы понимания нашего мира. Разогнав мрак неведения, быть может, научимся чему-то новому, что послужит во благо. Ведь когда-то и пересечение морей — было наивной фантазией. Но больший интерес порождают знания о катастрофах и способах их избежать.

Мы давно съехали с большой дороги — Связующего тракта. После присоединения Оринга к войне, на нём развелось уж слишком много солдат Серекарда. Поэтому нашему экипажу путь по нему заказан.

Раньше по этой артерии циркулировали повозки торговцев, наполненные тем, что могло сойти за товары разной ценности. Перекупщики понимали всю привлекательность незащищенных побрякушек и других изделий, поэтому для защиты от налётчиков нанимали сопровождение. Насколько мне известно, проблем с наймом почти никогда не было. Как только пробегался слух или был слышен звон монет, добровольцы появлялись сами по себе. Подобная охрана гарантировала целостность и безопасность содержимого транспортного средства, как горностай гарантировал безопасность гуляющим без присмотра гусям. Обманы и угрозы всегда имели место, так как человеческая изобретательность в этом деле не имела, и не будет иметь, себе равных. Ещё по тем же путям бродили странствующие ремесленники, ходили от одного поселения к другому в поисках знаний для улучшения своих навыков. Когда подбирали подмастерье для обучения и передачи умений, то тайно уводили тех из родных мест. Особенно часто мне попадались слухи про так называемых портных. Те своими словесными набросками красивых нарядов очаровывали молодых девушек, да и не только девушек. Сладкими речами вышивали в воображении картину лучшей жизни, ага, к которой можно прийти лишь в платье с драпировками на юбке или же в жилете с нужным количеством правильных пуговиц. Анстарйовая прячется в мелочах, вроде так говорят. Применив подобные элементы гардероба, останется только повернуть за угол. И вот оно! Жизнь выпустит праздничное конфетти, радостно поприветствует гостей. Очарованные красотой и простотой рецепта счастья, те просто пропадали уже через день. Их больше никто не видел, а любые поиски приводили лишь к обнаружению рваных клочков ткани, свисавших на сухих ветвях кустарников близлежащих лесов у порога Межутковых земель.

Через хитросплетения венозных дорог и тропинок в большие города попадали разношёрстные скоморохи и иные ораторы, так называемые лимн-ы. Особенно отчётливо они проявляли себя в канун праздников или каких-либо других значимых, или менее значимых событий. На которых за протекцию и плату хозяев земель, те могли в полной мере продемонстрировать свой талант. Потоки вязких слов, достигая одиноких (даже в толпе) ушей, трансформировали неудобное в удобное. Ловким жонглированием подменяли и выворачивали понятия, тем самым стелили солому для необходимых мыслей. Неумелые же жонглёры, в лучшем для них случае, полностью терялись в шумности события и утопали в спиртном забвении. А в худшем случае люди изобличали лживых кукловодов, пытающихся дёргать за ниточки; иногда с неизвестными благими намерениями. Но кого это интересует? Не успевших скрыться терзала бурлящая толпа, превознося тех, кто просто оказался хитрее.

Разворачивая ветхий манускрипт, вглядываюсь в каждую букву моего перевода. Для сравнения посматриваю на текст оригинала. В нём написано:

Мы в походе и пробираемся через болото. У нас закончилась провизия. Некоторые сходят с ума. Я вижу это в их глазах. Те кому удалось сохранить малую ясность рассудка… Курган… Неужели нам удалось отыскать сприггана? Её древесный сок на вкус, как уголь, но одной капли мне хватило, чтобы утолить голод. Это спасло нас — спасёт и остальных.

(судя по описанию…у сприггана имелись черты женской особи)

Это фрагмент записей из дневника основателя нашей Академии. Сам дневник хранится в архиве. Мне с трудом удалась до него добраться, чтобы урвать свою часть пирога. Его берегут… ведь ОСНОВАТЕЛЬ как-никак. Согласно истории, «наш» Баннерет Ридог отправился на