Полихромный ноктюрн - Ислав Доре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сидя на скамье экипажа и смотря в небольшое окно, прислушивался к журчанию реки рассуждений в моей голове. Когда услышал занимательные всплески, то подсёк и вытащил одну из «рыб», но она снова оказалась о длительности наших поисков. Мы уже так долго в пути, что начинает казаться, будто объехал весь континент, и даже побывал на далёких заснеженных просторах за Жгучем морем. Так сказать север для севера, где проживают высокие свободные люди. Во всяком случае, их таковыми описывают путешественники в своих книжках. Насчёт их размеров могу сказать, это вполне ожидаемо, если учесть некоторых животных, которые крупнее своих собратьев из других сторон горизонта. Может быть, эти отличия каким-то образом вызваны холодным воздухом или снегом; не уверен. А насчёт свободы появляются вопросы, например: свободны от потребности в пище, сне или же от чего-то другого? Но, скорее всего, говорится о свободе выбора, о свободе воли.
Я неторопливо перебираю воспоминания, стараюсь аккуратно растолочь их на крошечные части, надеясь на обнаружение чего-то упущенного, чего-то важного. В процессе случайно докопался до вынесенных из библиотеки артефактов. Вернее до так называемых артефактов, так как мной не было обнаружено ни малейших признаков особенности. Эти побрякушки создали культисты в своих попытках разгадать секрет одного из прислужников Старой войны. Но, благодаря Шестипалому и его верным подчиненным, те потерпели неудачу; ведь развороченная будка здорово мешает в любых поисках. Говорю это как сведущий участник. Я же в ту ночь тоже сражался, но только не внутри библиотеки, а на улице. Та ещё была погодка… тени и страх вдоволь наигрались с нами. Выжив и одержав победу, всё же спустился внутрь каменного свидетеля, который хранил рукописи, что наглядно отображали всю несостоятельность человеческого существа.
Мне хорошо запомнилась статуя, возведённая под книгохранилищем. Та упала на пол и развалилась на куски, когда её пытались передвинуть, поэтому пришлось обходиться обломками всяческих геометрических форм. Но слов, услышанных от вермунда, который случайно озвучил свои мысли, оказалось достаточно, чтобы быстро представить её в целом состоянии. Идол собрался воедино, предстал перед внутренним взором и тогда испытал некую ностальгию. Эхо забытого попыталось дотянуться до меня. Это был весьма примечательный опыт.
После беглого осмотра тех артефактов, вызвался принять участие в их уничтожении. Вдруг опасность пробудила бы в них пародию на желание жить. Но на месте выяснили, что одного не хватает. Поэтому попытались отыскать кладовщика для уточнения этого вопроса, но того нигде не было. Доброе везения оказалась на нашей стороне — маленький крысолов, прятавшийся под полом склада, рассказал про случай с Микгрибом младшим. В его-то доме и нашли пропажу, как и самого хозяина. «Живой мертвец… интригующее зрелище», — так бы сказала Разноглазая, увидь она его на привязи. А будь нежилец без цепей, заверещала бы и сделала вид, что вспомнило что-то важное, чтобы не показать себя пугливой. В этом убедился на том поле за границей Межутка, где стоял разорённый лагерь Псоллов — одного из племёнЯнармагул. Всюду были разорванные тела с пёсьими головами и один бездыханный великан. Видимо последний напал на кочевников и там же испустил дух. Почему-то жаль его. Разноглазая не сдержалась, взвизгнула из-за вида жестокого побоища, но сразу перекинулась на другую тему, якобы вспомнила о месте хранения мешочка с сухофруктами, который утром потеряла. Такую реакцию вполне можно понять — вывернутых не каждых увидишь.
Вообще, многие убеждены, что Псоллы это прямоходящие дикие псы, освоившие основы племенной жизни, но я чётко видел — это всего на всего люди, которые носят звериные шкуры. Когда-то очень давно Янармагул были агрессивны к посторонним, враждовали и друг с другом, пока Династия не усмирила их свободный нрав. Те покорились, но не стали рабами, потому что в основу легло понимание необходимости мирного сосуществования. Теперь же у штурвала встал Садоник…
Уклоняясь искусным эквилибристом от попыток разума убедить меня в безусловной правдивости всего увиденного, держу в руке одну необычную книгу, таящую на своих страницах произведение фантазии и пера мастера Блекрота: «Путник глубин». Блекрот, подобно осторожному пауку, сплёл паутину, только состоящую не из шёлковых нитей, а из букв и предложений. Сочинитель поведал о мальчике по имени Рамдверт. Признаюсь, иногда складывается стойкое ощущение, что сам автор был участником или же тайным наблюдателем описанных им событий. Этот мальчик Рамдверт отправился в далёкий путь, чтобы найти лекарство для той, кого он больше чем любил и больше чем ненавидел. Его целью было исцелить её, дать возможность увидеть мир и его цвета. В своих поисках этот юный храбрец спускался вниз на дно под морями, поднимался вверх над облаками. Преодолевая кошмарные преграды и обойдя весь свет, всё-таки нашёл лекарство. Однако путник вернулся уже не тем, кем уходил — вернулся мужчиной и сдержал данное однажды обещание. Такой целеустремлённости можно аплодировать до звона в ушах. Сложно описать чувства, возникающие у меня в процессе очередного прочтения. Должно быть, причиной этому, или хотя бы частью, являются отголоски далёкого прошлого. Когда был маленьким, рядом со мной была одна женщина. Она многое для меня сделала: знакомила с миром, по мере своих возможностей оберегала, а ещё перед сном заботливым голосом читала мне о Рамдверте. Я так любил эту историю и проведённые в ней вечера, что хотел вновь и вновь погружаться в мир «Путника глубин», поэтому каждый раз, после завершающих строк, просил перечитать с самого начала. Будто бы в содержимом могло что-то измениться. И мне ни разу не отказали. Во время таких посиделок моё сердце, если можно так выразиться, одновременно заполнялось восторгом и грустью, а вихрь вдохновения кружился в мыслях. Именно эти чувства, скорее всего, и легли фундаментом меня нынешнего.
Пытаясь скоротать
