Колыбель - Валерий Владимирович Митрохин

«Так выстрелил бы или не выстрелил? Неужели я от этих паскуд недалеко ушел? Ах, гады! Стрелять в живого...»

— Валя!

Молчание.

— Стой, стой! — бежал навстречу грузовику Василий.

«Колхида» остановилась. Из кабины высунулся Бакланов.

— Ты чего, Васька?

— Парня подстрелили, надо в больницу... Рыбинспектора.

— Иванова, что ль?

— Кого же?!

Валька потерял много крови, обмяк. С трудом внесли его в кабину.

Вася крикнул напоследок:

— Давай сам! А я тут останусь! Надо встретить тех гадов. На веслах идут!

По дороге в городок Василий встретил Андрюху.

— Как хорошо, что ты попался, — задыхаясь, выпалил он. — Вальку из ружья... браконьеры. Бакланов повез его в Мужичью, а я остался, то есть вот бегу за подмогой... Я-то их не боюсь. У меня у самого есть ружье. Но я один на весь берег залива. Они могут выйти в любой бухте...

— Наши? Со стройки? — глухо спросил Андрюха.

— Одного я знаю. В ОГМе видел несколько раз... Ну, разбежались?

— Разбежались, — ответил Андрюха и тут же исчез в темноте.

Василий, возвращаясь, заглянул домой. Матрена спала. Тем лучше. Снял со стены ружье. Тихонько выскочил на улицу и к лодке. Море гуляло. «Неужели успели выскочить? Не может быть! Далеко. На веслах, да еще против ветра. Пыхтят как миленькие. Упираются. Думают, я поволок Иванова в больницу. Пока то да се, они и успеют уйти... Не на того напоролись. Сейчас подмога подойдет».

Один за другим появились Никита Вороной и Ваня Бондаренко. Никита молча пошел по берегу, вглядываясь в темную стену моря. А Бондаренко долго и придирчиво выспрашивал у Конешно, что да как. Василий терпеливо рассказывал, по требованию участкового повторяя отдельные моменты происшествия. Затянувшийся диалог прервал гудок автомашины. С дороги сворачивала «Колхида» Шуры Бакланова. Едва грузовик стал радиатором к воде, как чуть поодаль тот же самый маневр проделала еще одна машина. На такую же позицию вдоль воды становились еще несколько автомобилей.

— Молодец, Шурик! — побежал навстречу Бакланову, идущему от машины, Василий. — Хорошо догадался! Теперь они не выскочат. Мы их светом фар!

— То не я догадался. То Зайцев. Я, когда привез Вальку в хирургию, Зайцева у больницы засек. Ну, ты сам понимаешь... почему председатель не спит в эту ночь... Грушка моя рожает. Может, и родила уже. Не знаю. А Зайцев вокруг больницы крутится. Переживает старикан. Кто-то слух пустил, что ребенок от него. Так я его успокоил. Говорю: я отец ребенка, я — Александр Бакланов. Это я ему накануне еще объяснил. А когда засек у ворот больницы и он увидел Валентина, все сразу сообразил. Говорит: ты Иванова сдавай, а я в гараж. Подниму шоферов.

Но тут снова насел участковый: Василий принялся во второй раз рассказывать о случившемся. Но видя, что Иван все усвоил с первого раза, даже поправляет его, очевидца и участника, не выдержал, вспылил:

— Ты чего мне голову морочишь? Все ведь запомнил и так.

Бондаренко поправил ремень и многозначительно заявил:

— Спрашиваю, потому что имею одно предположение.

— Ну и имей, а мне надоело объясняться, — отошел Василий от участкового.

На берегу собралось довольно много народу. Был тут даже Анатолий Руснак. Высокая фигура в белой рубахе мелькала то там — у машин, то здесь — у воды. Василию вдруг захотелось, чтобы не надоедливый участковый, а сам секретарь парткома стройки расспрашивал о стычке в море. Но тот был занят разговором с Никитой и Андрюхой Колосовым. Василий приблизился к ним. Андрюха рассказывал о том, как встретился с ним, Василием Конешнио. Василий солидно кашлянул, хотел было вмешаться, но тут Руснак спросил о состоянии Иванова. Василь подошел к группе вплотную и четко доложил:

— Когда я передавал пострадавшего, товарищ парторг, в руки шофера Бакланова из колхоза «Заветное», Иванов был в состоянии бессознательности.

Позвали Бакланова. Тот сообщил, что Иванова оперирует главный врач больницы. Он как раз оказался там в связи с беспрецедентным случаем за всю историю райбольницы. В один момент рожали сразу три женщины.

— Ну и как? — невольно вырвалось у Никиты.

— Товарищ Комитас — классный специалист, я справлялся перед тем, как отправить мою Агриппину в руки эскулапов.

— Родили? — наседал Никита.

— Моя мальчишку должна родить, — заявил Бакланов.

Василий вздохнул и побрел потихоньку по берегу.

— Стой! — раздалось сзади.

Василий вздрогнул. Ему помни́лось, что бандиты у берега. Это на них кто-то крикнул. Василий бросился к своей лодке, где оставил ружье. Ружья на месте не было.

— Не трудитесь искать оружие, гражданин Конешно.

Василий поднял голову. Перед ним стоял с его ружьецом на плече участковый Бондаренко.

— Поговорим начистоту, — предложил он весело.

— Да сколько же можно! — взорвался Василий.

— Сколько нужно, столько и придется говорить, пока не выяснится правда.

— Чего не выяснится?

— Пока мы не узнаем истину.

— Отдай ружье! — потребовал Василий.

— Ружье конфисковано.

— С чего это?

— Есть подозрение, что именно из этого ружья и была совершена попытка убить рыбинспектора.

— Ничего подобного. Это ружье мое. Я его, когда отправил Вальку в больницу, снял со стены дома.

— Кто может подтвердить?

— Иди ты... знаешь куда. Вот навязался!

Василий развернулся уходить.

— Стой! — Бондаренко догнал Василия, схватил за руку. — Василий Конешно! Вы арестованы по подозрению в покушении на Жизнь рыбинспектора, Иванова.

— Что-о? — Василий даже пошатнулся.

— Спокойно. Если желаете признаться до начала следствия — пожалуйста! Это смягчит вам вину. Я даже не стану заявлять, что провел с вами предварительный допрос. А вам зачтется это как сдача с повинной.

— Ах ты, зараза! Ты меня, спасшего Вальку от бандитской дроби, подозреваешь?! — Василий набычился, стал яриться и наступать на опешившего участкового. Бондаренко полагал, что сразит преступника четко сформулированным обвинением.

— Прошло более двух часов, — наконец обрел уверенность участковый, — лодки нет. Возможно, никаких браконьеров нет и не было. Вы, гражданин Конешно, я думаю, отрицать не будете, угрожали не так давно застрелить товарища Иванова? Бегали по деревне с