Божественная комедия. Чистилище - Данте Алигьери

1136

Т. е. на твой вопрос (стих 20), почему тени подвергаются худобе, – «Смерть не есть распадение в ничто, когда парка спрядет весь лен, т. е. перережет нить жизни; напротив, душа освобождается при смерти от тела, унося с собою в зародыше соединение божеского и человеческого (стихи 79–81). В то время, как низшие силы тела немеют и угасают теперь без органа тела, – собственно ей (душе) свойственные атрибуты, именно рассудок, воля и память, выступают тем сильнее на первый план, так как без посредства тела могут действовать гораздо совершеннее (стихи 82–84). (Сличи Посл. Пав. I Кор. 13, 12). Когда затем душа опадет, согласно приговору суда Божьего (стих 31), на один из берегов, Ахерона или Тибра, и оттуда перенесется опять в одно из определенных для нее мест ада или чистилища, то она занимает, излучая из себя свою собственную творческую силу, окружающий воздух, для того чтобы отпечатлеть на нем свой собственный образ, подобно тому, как она некогда придавала его веществам тела на земле (стихи 85–96). Это и есть тело тени, которое стало быть и образует подвижную форму отошедшего из мира духа и представляет орган вновь присоединяющихся к нему свойств души, высших и низших. Потому ему дано каждое чувство, как зрение и слух, и возможность выражать желание, воспоминание, радость и скорбь, сообразно и соразмерно волнующим его душевным силам (стихи 97-108). Этим положением Данте отвечает в конце всего изложения на сделанный в стихе 20 вопрос. Впрочем, читатель уже знает из других мест, что это кажущееся тело не более, как переходное и временное, и что в день Страшного Суда всем душам возвратится их земное тело в просветленном навеки или потемненном виде». Флейдерер.

1137

Стаций излагает, каким образом существуют души после смерти тела, и решает вопрос о том, как могут подвергаться худобе воздушные тела.

1138

Т. е. в седьмой круг чистилища, где, как сейчас увидим, очищается грех сладострастия.

1139

В этом кругу очищаются души сладострастных в пламени, исходящем от скалистой стены и занимающем большую часть дороги, окружающей гору. У внешнего края пути остается для путников весьма узкая тропинка, свободная от огня вследствие того, что дующий снизу ветер постоянно отгоняет пламя вверх и внутрь к утесистой стене. Пламя служит естественным выражением плотской похоти и ее мучения. В пламени, как это особенно ясно видно из Чистилища XXVII, 33–42, должно разуметь истинную божественную любовь к высочайшему благу (Чистилища XVII, 97 и примеч.), которая, пробуждаясь в первый раз в душах, преданных ложной любви, мучить их до тех пор, пока они совершенно не освободятся от последней. Дующий снизу вверх ветер или буря служит, может быть, символом именно этой ложной любви, нечистой похоти. Ветер дует от внешнего края окружающей дороги, этот край, как намекается в Чистилища XX, 9, обозначает противоположность божественной скалы, сторону наиболее удаленную от Бога. Согласно этому объяснению, Данте страшится, чтобы ветер – ложное стремление похоти – не снес его с узкой тропы в бездну; но вместе с тем он еще страшится и жара божественной любви. Здесь пламя представляется очищающим, сплоченным, совершенным, a не в виде дождя, от которого бегут в аду души (Ада XIV, 28 и примеч.); здесь же, напротив, они с радостью его выносят. Ноттер. Копиш.

1140

«Намек на бдительность, которая необходима для защиты себя от обольщения сладострастием». Филалет. – «Здесь нельзя блуждать глазами по всем направлениям, но должно с одной стороны взирать на огонь, а с другой – на пропасть. Недаром сказал Проперций: Oculi sunt in amore duces». Скартаццини.

1141

«Summae Deus clementiae» – начальный стих гимна, поющегося во время заутрени. Breiar. Roman., Campoi. 1872. I, pag. 849:

Summae parens clementiae,Mundi regis qui machinam,Unius et substantiae,Trinusque personis Deus.Nostros pius cum canticisFletus benigne suscipe,Ut corde puro sordiumTe perfruamur largius.Lambos, jecurque morbidumFlammis adure congruis,Accineti ut artus excubentLuxu remoto pessimo.Quicnmque ut horas noctiumNunc concinendo rumpimusDitemur omnes affatimDonis beatae patriaePraesta, Pater piissime,Patrique compar Unice,Cum Spiritu ParaclitoReguas per omne saeculum. Amen.

Песнь эта как нельзя лучше идет к состоянию очищающихся здесь.

1142

Т. е. узкой тропинкой между пламенем, исходившим от утесистой стены этого карниза и внешним его краем, граничившим с пропастью.

1143

«Virum non cognosco» – Я мужа не знаю – слова Пречистой Девы Марии Архангелу Гавриилу во время Благовещения, Ев. Луки I, 34. – Замечательно, что Данте всегда противопоставляет семи смертным грехам Деву Марию, как тип противоположных этим грехам добродетелей. Гордым она выставляется, как образец смирения (Чистилища X, 44); завистливым – как образец благоволения (XIII, 29); гневным – как образец кротости (XV, 89 и примеч.); недеятельным – как образец заботливости (XVIII, 100 и примеч.); скупым – как образец нищеты и щедрости (XX, 19 и примеч.); чревоугодникам – как образец воздержания (XXII, 142 и примеч.); и наконец, здесь, в кругу сладострастных, – как образец целомудрия. Итак, образ Марии наставляет души вначале, сопутствует им и доводит их до конца очистительного пути к небу. Впрочем, этот тип Богоматери не придуман Данте, он заимствован целиком из Св. Бонавентуры (Speculum Beatae Virginis): Ipsa est Maria, quae et omni vitio caruit, et omni virtute claruit. Ipsa, inquam, est Maria, quae a septem vitiis capitalibus fuit immunissima. Maria enim contra superbiam fuit profundissima per hutnilitatem, con tra invidiam affectuosissima per charitatem, contra iram mansuetissima per lenitatem, contra accidiam indefessissima per sedulitatem. Maria contra avaritiam tenuissima per paupertatem; Maria contra gulam temperatissima per sobrietatem: Maria contra luxuriam castissima per virginitatem fuit Haec omnia ex illis scripturis intelligere possumus, in quibus nomen Mariae expressum invenimus. Вот что говорит между прочим этот doctor seraphicus o первом и последнем смертном грехе, что имеет прямое отношение к Данте: Maria profundissima fuit per humilitatem; ipsa enim est Maria, de qua dicitur in Luca: Ecce ancilla Domini. – Maria castissima fuit per virginitatem; ipsa enim est Maria, de qua dicitur: Dixit autem Maria ad Angelum: Virum non cognosco. Скартаццини.

1144

T. e. лишь кончили петь «Summae Deus clementiae», как раздался возглас: «Virum non cognosco», и затем души опять запели потихоньку первый гимн.

1145

Пример целомудрия из мифологии. Диана, богиня целомудрия, изгоняет из своего сообщества обольщенную Юпитером нимфу Каллисто, превращенную Юноной в медведицу. Юпитер поместил ее на небе в виде созвездия Большой Медведицы после того, как сын этой нимфы Аркас умертвил ее стрелою (Овидия Превращ. 1 песнь, ст. 453–465).

1146

«Таким лечением», т. е. пением гимна и возгласами среди пылающего огня. «Раны» – намек на семь Р, начертанных на челе Данте ангелом при вратах чистилища.

1147

Очищающиеся в огне души читают молитву, приводя примеры целомудрия.

1148

Виргилий повторяет наставление, данное своему ученику в предшествующей песне, стих 118 и следующие.

1149

Время клонится к вечеру, теперь около 5 час. пополудни; следовательно, поэты употребили около трех часов на восхождение по лестнице между шестым и седьмым карнизом. Так как заходящее солнце светит им справа, то значить, что теперь они идут прямо на юг и стало быть они прошли в третьем, четвертом и пятом карнизах четвертую часть окружности горы, так как при восхождении из второго карниза они направились прямо на запад (чистилища XV, 8).

1150

«Из голубого белым стал». «Естественный цвет безоблачного неба голубой; от лучей солнца цвет этот становится ослепительно белым». Ландино и др.

1151

Тени, ходящие в огне, подобно тем, которые встречались в других кругах, узнают в Данте живого человека по падающей от него не на землю тени, a на огонь, который становится при этом более темным, вернее – более пламенным, красным – явление, метко подмеченное поэтом в природе». Освещенное солнцем пламя представляется бледным, тогда как в темноте оно яркое, и притом, чем темнее, тем оно становится более ярким. Явление это не только световое, как результат ослабления силы света, но вместе с тем оно есть следствие действительно уменьшенной интенсивности процесса горения при солнечном свете. Мак-Кивер (Annals of philosophy. New Ser. Voi. X. 344) открыл, что восковые свечи совершенно равного веса, зажженные в одно и то же время, на солнечном свете сгорают медленнее, чем в темноте, a всего быстрее – в совершенной темноте: этим несомненно доказывается уменьшение интенсивности горения при свете и в особенности при солнечном». Филалет.

1152

Т. е. насколько они могли приблизиться с тем, чтобы не выходить из очищающего их пламени. Муки в чистилище, как не раз было говорено, не только не страшны, но даже переносятся душами с наслаждением и любовью. Сличи Чистилища XI, 13 и следующие; XII, 1–2; XIV, 124–125; XVI, 142; XVIII, 115, XIX, 139; XXI, 66; XXIV, 91; XXIII, 72 и 86.

1153

«Двух», т. е. Виргилия и Стация. В этом кругу уже нет места для лености, потому что по мере восхождения Данте на гору и по мере того, как с чела его исчезают знаки Р, он становится все легче и легче; здесь же, в последнем кругу, он делается особенно легким на ходу. Следовательно, заключают души, он отстает от своих товарищей не по лености или усталости, но единственно по долгу уважения к ним.