Devil ex machina - Марьяна Куприянова

Глава 23, в которой Фаина попадает в западню

«Когда я представлял себе черта, я легко мог вообразить его идущим по улице, открыто или переодетым, или где-нибудь на ярмарке или в трактире, но никак не у нас дома».

Герман Гессе – «Демиан»

Начало новой жизни ознаменовалось притоком первокурсников, которые стремились заселить свободные места, образовавшиеся после некоторых съехавших. Этаж наполнился нескончаемым гомоном, смехом и шумом, свойственными любому переезду. В блоке стало повеселее – новые люди оживили и развеяли тягостную атмосферу лазарета со смертельно больными и смертельно уставшими от всего происходящего людьми.

Новоиспеченные студенты вели себя несдержанно, обладали наивным взором, но острым языком, пристрастием спорить и затевать полемику по любому поводу, навязывать свою компанию вечно недовольным и ворчащим аборигенам, собираться по вечерам и громко смеяться, когда местные мечтали о тишине и покое.

«Свежее мясо для нашего монстра», – размышляла Фаина, наблюдая за ними, и смиренно вздыхала, не в силах здесь что-то исправить. Еще хорошо помня школьную пору, первокурсники перемещались стаями и все делали сообща: ходили в магазин или стояли в очереди в душ, стирали белье, готовили на кухне. Они и по манерам оставались школьниками, шумными и несерьезными. Вот, кого жизнь пока не успела потрепать. Но это ненадолго. Из детской безобидной сказки судьба забросила из в сказку для взрослых, сюда, где есть такой, как Ян. В этом им не позавидуешь. Они ведь абсолютно не подготовлены к этому приключению.

Фаина качала головой, чувствуя себя старым морским волком, прожженным жизнью. Теперь она видела кого-то более инфантильного, чем она, и черты, о которых говорила Браль, словно пропадали в ней самой. Наблюдая за этими все еще детьми, которым пора бы уже вести себя серьезнее, она проводила между собой и ними неосознанную параллель и не находила в себе былого желания вновь побыть ребенком.

Радовало одно чудесное обстоятельство – к Фаине никого не подселили. Хотя новый комендант должен бы уже узнать, что в комнате она проживает одна, и лишь по старым документам, сфальсифицированным благодаря коробке шоколадных конфет и бутылке шампанского, там живет еще одна девушка, которая давно покинула это место и не выходила на связь, потому что ее жизнь наладилась. Несколько раз новоприбывшие пытались заговорить с Фаиной и разузнать, живет ли она одна в комнате, рассчитанной на двоих. Девушка, понимая, к чему идет дело, избегала контактов. Оставалось надеяться, что затерявшуюся правду не разворошат, позволив ей и дальше наслаждаться одиночеством.

Пока первокурсники обживали свои комнаты, менялась и обстановка на этаже. Во-первых, почти перестала показываться на глаза Наташа. Непонятно было, продолжается ли их с Яном связь, ставшая очевидной для всех с тех пор, как по утрам девушку видели крадущейся к себе из комнаты любовника. Или Ян уже порвал с нею со свойственной ему внезапностью и жестокостью, или они выбирали другие места для свиданий, или сами свидания стали реже. Гадать Фаине не хотелось – это было противно во всех отношениях. Забавно, что прежний настойчивый ухажер Наташи не казал и носа в общежитие с того самого случая. Что же такого Ян сказал ему тогда? И, что еще интереснее, сделал ли он это ради Наташи?

С Дашей так и не удалось поговорить по душам. Девушка стала сама не своя – от прежней жизнерадостной умницы с горящими глазами и пытливым умом почти не осталось следа. На глазах у всех она теряла жизненные силы, стала апатична, молчалива, взгляд ее вечно любопытных глаз постепенно затухал, блекнул. Никто не понимал, что с нею происходит и как это остановить. Беседы не помогали. В конечном итоге Даша начала избегать каких-либо разговоров о своем самочувствии или настроении, уверяя соседей, что с нею все в порядке. Гене это очень не нравилось. А Фаина, наблюдая за увядающей подругой, видела в ней былую себя. Это ведь именно Даша раньше старалась приободрить ее, развеселить, разговорить, понять. Теперь они словно поменялись местами.

Единственное, чем можно было объяснить ее хандру – влияние Яна. Либо она тайно влюбилась в него и страдает, либо у нее начались изменения в физическом здоровье, которые, конечно, абсолютное совпадение и к Яну никакого отношения не имеют. Гене же стало легче, он все еще боролся с недугом, да и Арина вскоре вернулась из больницы, слабая после операции, но все-таки идущая на поправку.

Девушки пытались возродить традицию былых вечерних посиделок, пусть и не в полном составе. Брать кого-то из новеньких никто не горел желанием. Хотя в каком-то смысле теперь и Фаина казалась им «новенькой». По многим параметрам она изменилась, стала более понятной и человечной, но в общем смысле все еще оставалась собой. Словно ребус, решение которого призрачно замаячило на горизонте. Однако все понимали, что в случае с Фаиной ребус не имеет решения, даже если тебе кажется, что ответ уже где-то рядом. Как априори недоказуемая математическая теорема.

Да, она стала более общительной, много рассказывала и задавала вопросы, что раньше тяготило ее. Порой ей удавалось удачно пошутить, и, смеясь, соседки чувствовали облегчение. Радовало их и то, что Фаина стала следить за своим здоровьем, питанием и внешним видом. С последним пунктом они готовы были помочь в любое время и с большим усердием: научить грамотно ухаживать за кожей, делать маски для волос, правильно подбирать средства по уходу за волосами, одеваться так, чтобы выглядеть сногсшибательно, в целом, обучить всем женским премудростям, которые Фаина долгие годы обходила стороной.

После случая с Кириллом девушка сделала для себя некоторые выводы о женской привлекательности, и главный из них состоял в следующем: чем естественнее ты выглядишь, тем лучше. Как можно меньше косметики и одежды, как можно больше уверенности в себе и хорошего настроения. Настроив себя на эти установки, она спокойно жила дальше.

Редкие встречи с Яном в стенах общежития оканчивались одинаково – он либо бросал на нее многозначительные взгляды, либо пытался заговорить, но в обоих случаях Фаина игнорировала его. Странно, что он не предпринимал попыток обойтись с ней более жестко, как это бывало ранее. И никаких новых чудес или намеков на сверхъестественное с его стороны не происходило. Вскоре он словно бы подзабыл о девушке, которую так любил донимать ранее, и все свое внимание переключил на «свежее мясо». Фаина могла вздохнуть с облегчением, надеясь, что так продолжится и дальше, и ненасытный аппетит Яна не доберется до нее, довольствуясь легкой добычей.

Взаимоотношения с коллегами продолжались в прежнем ключе. Оттепель была постепенной и не успевала раздражать или вызвать отторжение, желание сбежать, забиться в угол, где