Рюбецаль - Марианна Борисовна Ионова

(с напором): Это – … (Обрывает еще не слишком долгую заминку.) Запомни: нация – понятие политическое, а не мистическое. Как только она начинает преподноситься как мистическое…

Кирилл: Знаю! Как только нация задумывается о том, что делает ее единым целым, вы ей чучело Гитлера под нос!

Мать: Да кто пока задумался, кроме кучки недорослей вроде тебя, загипнотизированных твоим Батищевым! Бог ты мой – нация задумывается! Будто хоть кому-то досуг. Война, бандитизм, нищета…

Кирилл (убрав жесткость): Так ведь у нас… то есть у них, одним из первых пунктов – социальная справедливость, в программе так и написано: достойно оплачиваемый труд, а также обеспечение и защита достойных условий труда. Экономика, ориентированная на процветание граждан, а не на обогащение олигархов… Просто нельзя ставить телегу впереди лошади! Мне осточертел примат экономики. Я думал, и тебе тоже.

Мать: Ваша лошадь без кнута с места не тронется.

Кирилл: А вот ошибаешься: и без кнута, и без кормушки! Я не понимаю… Вы с сестрой в деревне после войны лебеду ели, но ты утащила из библиотеки Аристотеля, которого иначе на курево бы пустили, и читала запоем. Значит, ты могла думать не только о еде…

Мать: Да, Аристотель от мыслей о еде неплохо отвлекал. На время. (Ее тон неожиданно смягчается.) Ты правда не понимаешь… Мы жевали эту лебеду… Мать из нее пекла лепешки… Варила вроде щей… Мы с Надей подозревали, что это не совсем настоящая еда и что где-то есть настоящая, но не знали, из чего ее делают.

Кирилл: В «Книге о вкусной и здоровой пище» про это подробно написано.

Мать: А все-таки ты не просто хам, ты безмозглый хам. Пошел вон! Сгинь куда хочешь – к своим черносотенцам, – чтобы только я тебя несколько часов не видела! И дверью не смей хлопать – потолок рухнет! Тираннозавр!.. Сила есть ума не надо!..

Как общественно-политическое движение «Русское ядро» существует с девяносто первого года, как зарегистрированная партия – с девяносто третьего. Блок, в состав которого она вошла наряду еще с несколькими оппозиционными правительству и ельцинским реформам партиями, набрал на выборах чуть больше одного процента голосов, не преодолев пятипроцентный барьер, впрочем, четверо одномандатных депутатов все же проскочили. «Проскочили» – определение Батищева.

Незадолго до того, как Кирилл вступил в партию, штаб покинули несколько человек, разругавшихся с лидером. На партийной конференции, после которой Кирилл созревает для вступления, Батищев заявляет о том, что руководство партии нуждается в молодых кадрах. После конференции он подходит к Кириллу, даже на «камчатке», куда он сел из тактичности, заметному в снятом под конференцию маленьком актовом бывшего ПТУ, жмет ему руку и благодарит за приход. (Конечно, запомнил – как не запомнить!) Вместе с партбилетом Кирилл получает от своего ровесника Олега, студента-филолога и единственного работника штаба моложе тридцати лет, первое задание – распространить в своем вузе выпускаемый партией листок. Листок называется «Общая теория русского поля». После относительно успешного распространения и проведенной с Кириллом беседы Олег поручает ему вести там же, в институте, систематическую агитацию. Независимо от плодов агитации Кирилл неизменно поощряем на словах Батищевым, с которым они часто сталкиваются в офисе штаба, где обоим просто нравится бывать. Кирилл обыкновенно молча сидит в приемной, где обычно толкается немало говорливого люда и куда из своего кабинета периодически выходит Батищев, чтобы вникнуть и скупо дать оценку. Олег отвечает на еженедельный обзор прессы. Партию в прессе упоминают редко, но ритуалы создают ритм партийной жизни. В присутствии Батищева никто, даже Олег, которому этого явно хочется, не дерзает поинтересоваться у Кирилла, по какому праву он здесь вообще. Возможно, впрочем, благонадежный и решительный вид юноши тому причиной, а не флюиды покровительства, исходящие от лидера. За Кириллом закрепляется определенная работа, в основном насущная и практическая, мера ответственности которой растет от раза к разу: отвезти и забрать из типографии тираж листка, осмотреть снятое для конференции помещение, организовать вывоз и погрузку транспарантов и руководства перед митингом. Кириллу нравится, что он не состоит при персоне Батищева, в этом его отличие от Олега – по существу, «шестерки». Батищев обращается к нему реже, зато уважительнее, при этом «близость к телу» Кириллу безразлична. Она, однако, обретает физическое выражение на очередном митинге, когда Батищев, Олег и Кирилл вдруг, словно ненароком, оказываются стоящими в одну линию.

Олег (Кириллу, сквозь зубы, не поворачивая головы): Постригся бы. Ты же не футболист. Батищев (вполголоса, также не поворачивая головы): Не слушай. Длина в самый раз. Настоящий русский витязь.

Скрытое выходит на поверхность не так, как это виделось Кириллу. Однажды Кирилл застает мать стоящей посреди прихожей и изучающей его партбилет, который она нашла, зачем-то решив сама положить Кириллу в бумажник деньги на хозяйство. Заметив Кирилла, мать просто кладет партбилет обратно в карман его куртки. Они не обмениваются ни единым словом.

Ночной клуб, но не тот, где Кирилл год назад очутился по воле Паши, а более, если так можно выразиться, скромный. У Дениса, пригласившего сюда друга, с которым вдруг столкнулся впервые после школы, запросы меньше. Они сидят за барной стойкой рядом, но вынуждены перекрикивать музыку.

Кирилл: У меня в голове не укладывается: ты – и вдруг на актера! Ты ведь в школе этим не увлекался, никакими студиями!..

Денис: Да я сам себе поражаюсь! Это, знаешь, как-то спонтанно вышло… Вот про тебя все еще с седьмого класса знали, что будешь камни изучать.

Кирилл: Минералы!

Денис: Ну, я это имел в виду! А я пошел, честно сказать, за компанию! Того парня забраковали, а меня приняли! Мне потом говорили, такое случается, потому что тот, кто ничего не ждет, расслаблен, не зажат. У тебя вечер вторника не занят? Тогда приходи в Театр на проспекте Буденного, будет премьера. Осьмынин поставил частично с нами, студентами, частично с актерами своей труппы «Царя Максимилиана».

Кирилл: Кто это, Осьмынин?

Денис: Да ты чего! Это легенда! Он у нас на курсе преподает. Приходи – я играю царевича Адольфа!

Кирилл (с усмешкой): Адольфа?

Денис: Ага, я сам только уже по ходу репетиций обвыкся! Это такой, знаешь, народный театр, то есть не фольклор, но по мотивам фольклора. Царь Максимилиан, язычник, хочет жениться на дерзкой богине Венере…

Кирилл: На богине? Не слабо!

Денис: … а его сын, царевич Адольф, христианин, не хочет покоряться и поклониться кумирицким богам. Его мучают и казнят, но в конце царю Максимилиану приходит отмщение. Вот и вся пьеса! Но что из нее Осьмынин сделал!.. Раз увидишь – и тебе