Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Х. К. Да ведь идеального мира не существует. Безусловно, мне посчастливилось работать с великими мастерами: дирижерами, режиссерами, коллегами. Выступления в Зальцбурге, в Ла Скала, в Венской опере, работа с такими маэстро, как Герберт фон Караян, Клаудио Аббадо, Лорин Маазель, Колин Дэвис и многими другими – всё это незабываемо. Когда выступаешь с такими мастерами, на сцене царит некая особенная магия. Но скажу еще раз: артист никогда или же крайне редко бывает удовлетворен своей работой на сто процентов.
С. С. У вас за плечами немалый сценический опыт. Скажите, вы все еще испытываете страх, волнение перед концертом?
Х. К. Да…
С. С. Ваш секрет – как с ним бороться?
Х. К. Напряжение перед концертом обусловлено желанием дать публике лучшее из того, что в твоих силах, максимально выразить и передать свои чувства и эмоции. Это кажется столь очевидным, но ведь именно в этом предназначение артиста – передавать аудитории эмоции. Потому сценическое волнение я, откровенно говоря, считаю фактором положительным. Если бы волнения не было, выступать было бы слишком легко и со временем работа превращалась бы в рутину, а для артиста нет ничего страшнее рутины.
С. С. Выступления трио “Три тенора” никогда не могли бы превратиться в рутину! Какой образ, какое воспоминание о вашем друге Лучано навсегда останется в вашем сердце?
Х. К. Когда я узнал о кончине Лучано, для меня это была не только потеря великого артиста, без сомнения, одного из величайших теноров в истории музыки, я потерял еще и замечательного друга. Человека с особенной жизненной философией, очень общительного, очень приятного. Помимо прекрасных профессиональных отношений, у нас были великолепные, искренние личные отношения. И это усиливало мою боль.
С. С. У каждого человека есть самые дорогие воспоминания. Что-то, что мы все носим в сердце как некий маленький талисман. Какие воспоминания о детстве наиболее дороги вам?
Х. К. Всего дороже для меня воспоминания о моей матери. Она была необычайно позитивной, очень умной, решительной и энергичной женщиной, и при этом нежной и чувствительной. Я потерял ее совсем рано, мне было всего восемнадцать лет, когда она умерла. А ей было всего пятьдесят. Мне бесконечно дорога память о ней, обо всем, чему она учила меня, ее советы, ее наставления. Да, самые дорогие для меня воспоминания детства – это воспоминания о матери.
С. С. Это правда, что, когда вы заболели[76], музыка Рахманинова помогала вам бороться с болезнью, давала опору, поддержку?
Х. К. Да, и это была очень важная поддержка. Не знаю почему, мне трудно это объяснить, но Второй концерт для фортепиано не просто сопровождал меня в тот период, но и придавал решимости и сил.
С. С. Позвольте предложить вам пофантазировать. Кто из композиторов прошлого или настоящего, будь у вас возможность к нему обратиться, мог бы написать для вас оперу?
Х. К. Это было бы слишком высокомерно с моей стороны…
С. С. Почему? Это всего лишь фантазия.
Х. К. И все же это было бы высокомерием – обратиться к Моцарту, Верди или Чайковскому с подобным предложением. Но если говорить о моем типе голоса и манере исполнения, то, вероятно, следовало бы адресоваться с такой просьбой к кому-нибудь из романтических композиторов.
С. С. К кому, например?
Х. К. Ну, например, к Чайковскому.
С. С. Как вы считаете, есть ли у современной оперы будущее или же мы по-прежнему будем возвращаться к основам оперы классической? О современной опере много пишут и рассуждают, ее поддерживают музыкальные критики и эксперты, но залы при этом пусты.
Х. К. Прошу прощения за столь простонародный образ, но ситуация вокруг современной оперы мне напоминает рыбу, которая кусает свой собственный хвост. Залы, как вы упомянули, полупусты, ну или, скажем, наполовину заполнены…
С. С. С оптимистичной точки зрения…
Х. К. Да, именно! Так вот, театры часто избегают включать новые оперы в свой репертуар, боясь, что публика на них не придет. А вследствие этого публика оказывается лишена возможности познакомиться с современной оперой. У молодых композиторов не так много шансов представить свои произведения перед большой аудиторией. Слушать их приходит лишь малая ее часть, и это не совсем правильно. Но, с другой стороны, вполне естественно, что оперные театры, как и классическая драма, живут великим репертуаром. Ведь каждое исполнение отличается от других, каждый раз это другой оркестр, другая сцена, другая постановка, другая публика, исполнители, зал и так далее. Да, мы снова и снова ставим “Дон Жуана”, “Кармен”, “Риголетто”, “Аиду” и “Онегина”, но каждый раз это новое исполнение, отличное от других.
С. С. Для вас жизнь и музыка – это синонимы или и после музыки есть жизнь?
Х. К. Жизнь есть и во время музыки. Музыка наполняет мою жизнь во всех смыслах как на профессиональном, так и на личном уровне, я страстно ею увлечен. То, что я занимаюсь музыкой профессионально, – это моя большая удача, мое преимущество, моя привилегия. Счастливы те люди, которые, как и я, имеют возможность заниматься делом, к которому имеют призвание. Но, безусловно, в жизни есть и другие вещи, сводить ее только к музыке нельзя.
С. С. Мы знаем о Хосе Каррерасе лишь то, что, помимо музыки, в его жизни есть еще футбол. И больше ничего?!
Х. К. Нет, конечно, есть и другие вещи. Есть моя семья, есть другие виды искусства, такие как литература, живопись. Есть мои встречи с друзьями, наши с ними разговоры о трансцендентном и о пустяках, партии в карты, прогулки с внуками (у меня двухгодовалая внучка и четырехмесячный внук), все это чудесные моменты в жизни человека. И, должен признать, футбол я тоже люблю, это моя страсть. Я горячий фанат команды клуба “Барселона”.
С. С. А какой талант из тех, которыми вы не обладаете, вам хотелось бы иметь?
Х. К. О, много… Хотя все иметь невозможно, и мне в этом смысле грех жаловаться. Бог дал мне два необыкновенных дара: возможность родиться в строгой семье с высокими моральными ценностями, это была простая и скромная семья, но с суровыми и справедливыми принципами. И второе – это мой талант, мой голос. Кроме того, Бог дал мне второй шанс в жизни, позволил прожить еще сколько-то лет.
С. С. Последний вопрос. Какая музыка выражает ваше определение счастья?
Х. К. Музыка, которую я пою. Два
