Эхо чужих желаний - Мейв Бинчи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэри Кэтрин ожидал неприятный сюрприз: Джеймс Нолан спросил, может ли он заглянуть в гости по приезде в Штаты. Она ответила, что ее семья будет часто переезжать этим летом. И в любом случае идея не очень хорошая, потому что они наверняка будут отдыхать в компании друзей, когда бы он ни приехал. Джеймс пытался прижать ее к стенке, называя конкретные даты, но она была непреклонна. В этом году Джеймс, казалось, проявлял к ней более активный интерес; он пригласил девушку на костюмированные танцы. Мэри Кэтрин все лето проработала в киоске, торгуя газировкой и взбивая молочные коктейли. Расспросы об Ирландии очень ее утомляли, все вокруг думали, что это страна деревенских домиков и лепреконов. Ее мать трудилась в швейном квартале, а два младших брата развозили газеты. Мэри Кэтрин почти не видела родных до большого пикника для прихожан по случаю Дня труда. Мэри Кэтрин признала, что описать ирландцам Америку почти так же трудно, как американцам – Ирландию. Она заявила, что у нее нет ни малейшего шанса стать послом, карьеру которого прочил дочери отец-почтальон после окончания университета. Зачем тогда нужно высшее образование, если оно не поможет занять высокий пост? Очевидно, отец смирился с тем, что Мэри Кэтрин не выйдет замуж за ирландского аристократа с замком, если она не смогла подыскать себе выгодную партию в первый же год обучения. Теперь он возлагал надежды на будущий карьерный рост дочери.
Клэр сказала, что терпеть не может, когда кто-то скрытничает, но рассказать ей почти нечего. Это лето в Каслбее ничем не отличалось от предыдущих. У Крисси была отличная свадьба. Погода выдалась хорошая – и это прекрасно, потому что бизнес процветал и все были счастливы. Да, она несколько раз видела Джерри Дойла. Но его повсюду преследовала одна гламурная особа, приехавшая в Каслбей на три недели. Ее звали Сандра. Когда заявленные три недели истекли, Сандра решила, что в Каслбее невообразимо хорошо, и осталась на все лето. Джерри Дойл нашел для нее фургон, которым никто не пользовался. О парочке судачил весь Каслбей, но Джерри не обращал на это ни малейшего внимания. Кажется, Сандра была студенткой Университета Королевы в Белфасте. Она проходила все лето в красном купальнике, набросив сверху рубашку розового, фиолетового или оранжевого цвета, чтобы сочеталось с красным. Еще у Сандры была пышная грива. Волосы она обычно мыла шампунем у всех на виду под душем, который комитет установил по требованию доктора Пауэра у подножия лестницы, ведущей на пляж. Валери и Мэри Кэтрин сожалели, что красавец Джерри оказался занят на протяжении всего лета.
– А у тебя не было каких-нибудь приключений, романов на танцах или чего-нибудь в этом роде? – поинтересовалась Валери.
– Нет. Я редко ходила на танцы. Я ходила на танцы комитета, потому что должна была, как и все остальные, но я не заводила романов. Работала в магазине с утра до ночи, это было чертовски утомительно. Знаете, я ловлю себя на мысли, что извиняюсь перед Джози за то, что у меня нет романов в Дублине, а потом перед вами – за то, что у меня нет романов в Каслбее.
Дэвиду предстоял нелегкий год: сдача выпускных экзаменов. Он сказал Джеймсу, что хочет с головой погрузиться в учебу и воздержаться от любого общения. Джеймс оскорбился: он тоже заканчивал в этом году обучение и настаивал, что закон не менее свят, чем медицина. Неужели Дэвид не придет на танцы и не составит компанию другу? А ведь он пригласил на вечеринку богатую наследницу из Штатов, которую не смог заполучить летом.
Но Дэвид был полон решимости посвятить себя учебе.
В последние дни он встречал мало понимания со стороны Кэролайн. Летом в Каслбее она вечно пребывала в дурном настроении и ссорилась с матерью по любому поводу. Кэролайн не давала покоя смазливая девица по имени Сандра из Северной Ирландии, с которой Джерри Дойл демонстративно разгуливал по улицам. Кэролайн стала тоже носить рубашки поверх купальника и чуть не откусила голову собственной матери, когда миссис Нолан мягко посетовала, что дочь, похоже, забыла дома юбку.
– Тебе по-прежнему нравится Джерри? – раздраженно спросил Дэвид. – Я думал, ты переросла это увлечение.
– Оставь свой высокомерный тон, – огрызнулась Кэролайн. – Никто не сможет забыть Джерри Дойла. Он будет вечно сводить всех с ума.
Кэролайн сказала это так, словно изрекла очевидную истину, например, о том, что за днем следует ночь. Дэвид окончательно разозлился.
Может быть, он разучился обращаться с девушками. Вероятно, все дело в этом. Дэвид подолгу гулял с Бонсом по Фар-Клифф-роуд. Бонс был милым и простым. Он любил гулять, а еще ему нравилось, когда люди кидали вещи, которые он приносил обратно. Бонс представлял себе, что перед ним кролик, и радостно бросался в бесполезную погоню. Собачья жизнь казалась такой легкой. Бонс не страдал ни из-за чувства вины, ни из-за неуверенности в себе. Если он не получал то, что хотел, то ложился, тяжело дыша, и разевал пасть в глупой улыбке. Рано или поздно кто-нибудь выводил пса на прогулку, бросал ему палку или давал кость. Бонс не сидел по ночам с сигаретой в своей конуре, размышляя над тем, что ему делать, в отличие от Дэвида. Тот, правда, сидел в спальне, но это ничего не меняло.
Впервые в жизни лето в Каслбее не доставило Дэвиду радости. Он так отдалился от Кэролайн, что почти не испытывал удовольствия от общения с ней. Кажется, Кэролайн считала его унылым занудой, но и сама не знала, чего хочет от жизни. Она была неугомонной и нетерпеливой, не желала говорить о карьере и собственном будущем. По мнению Кэролайн, в этом не было смысла. Она получила степень магистра, но так и не смогла найти работу. Ей пришлось осваивать стенографию и машинопись, как тупице Джози Диллон из отеля, которая лезла к
