Любовь диктаторов. Муссолини. Гитлер. Франко - Лев Белоусов

Псевдореволюционный пафос выступления Муссолини не должен вводить в заблуждение, ибо жонглирование словами — дело привычное для любого политика. Гораздо важнее другое — его отношение к бывшим соратникам по борьбе. Ключевой во всей этой тираде является фраза: «Вы ненавидите меня, потому что все еще любите». Она типична для менталитета и мироощущения Муссолини. Его отношения с теми социалистами, кто собрался в зале, как и с теми итальянцами, кто в недалеком будущем будет по его указке собираться на площадях, как и с теми фашистами, кого он будет назначать или увольнять с государственных постов, наконец, с теми женщинами, которые окажутся в его постели, строились преимущественно на эмоциональной, чувственной, а не на рациональной основе. Почти все они были далеки от дуче, который действовал по наитию и презирал их.

Для вульгарного прагматика, исповедовавшего крайний индивидуализм и считавшего собственную персону источником всякой веры, предательство социалистов было фактом сугубо внешним. Как и в отношениях с женщинами, которым он объяснялся в любви, а затем спокойно бросал, ренегатству политическому не предшествовала длительная внутренняя борьба, оно не сопровождалось мучительными переживаниями и сомнениями, не было и никакой трансформации взглядов. Интеллектуальный коктейль его мировоззрения, состоявший из представлений марксистов, анархистов, футуристов, разнообразных сторонников прямого действия и революционного насилия, позволял в любой ситуации выбрать именно то, что требовалось в данный момент. В этом смысле Муссолини сам себе не изменил. Он ни в малейшей степени не чувствовал себя предателем и верил в правильность принятого решения.

Разрыв с партией стал результатом поразительного сочетания в нем расчетливости и авантюризма. Когда началась война, он буквально нутром ощутил приближение крупных исторических перемен. Война вдохновила Муссолини разгулом насилия, которое он так долго воспевал, а насилие несовместимо с бездействием и нейтралитетом. К тому же его не покидала уверенность, что война серьезно дестабилизирует обстановку, облегчит осуществление социального переворота и захват власти. Какого именно переворота — неважно, но важно было другое — вакантное место лидера в грядущих событиях. Этот очевидный аргумент окончательно перевесил чашу весов.

Покинув ИСП, Муссолини сразу потерял общенациональную газету «Аванти!» и двух женщин: Анжелику Балабанову и Леду Рафанелли. Однако он не грустил по поводу этих потерь: тылы и на «революционном» и на амурном поприще были уже обеспечены.

Еще в ноябре 1914 года он познакомился с болонским издателем Ф. Нальди, имевшим устойчивые связи при королевском дворе, а также среди крупных промышленников и финансистов. Он предложил Муссолини помощь в создании новой, независимой газеты. Нальди выражал настроения правящих кругов Италии, которые намеревались втянуть страну в войну на стороне Антанты и считали необходимым подготовить к этому общественное мнение. Для этого нужно было «найти продажного социалиста», способного по возможности развеять антивоенные настроения масс и раздуть милитаристский психоз. Им требовались такие люди, которые могли бы для достижения личных целей поставить на карту собственную популярность.

Муссолини, как никто другой, подходил для выполнения этой миссии. Он умел блестяще воздействовать на настроения масс, был видным деятелем ИСП, не скрывал своих амбициозных устремлений. «Купить» его не представляло труда. Но речь шла не о деньгах. Муссолини никогда не отличался корыстолюбием, и деньги в тот период нужны бьши ему постольку, поскольку они способствовали завоеванию популярности, а ради этого он не брезговал никакими источниками. Он не мог и не пытался противостоять соблазну иметь собственную большую газету, которая в его руках стала бы мощным политическим оружием. Кроме того, он уже глубоко разочаровался в социалистической партии как в инструменте борьбы за власть.

Основными источниками финансирования новой газеты поначалу стали крупные промышленные компании. Впоследствии Муссолини получал субсидии из Франции, правящие круги которой были заинтересованы в скорейшем втягивании Италии в войну на стороне Антанты, а в марте 1915 года пытался выудить миллион франков даже у царского правительства, обещая взамен подготовить и провести крупную провокацию на итало-австрийской границе. Одним словом, деньги «нашлись», и Муссолини в считанные дни был обеспечен всем необходимым: бумагой, оборудованием, договорами и прочим.

Столь же быстро и успешно были закрыты бреши и на «личном фронте». Сохранились связи с Идой Дальсер, вернувшейся в Милан из Парижа, и Мар-геритой Сарфатти, перешедшей вслед за Муссолини в созданную им газету «Иль пополо д’Италиа»(«Народ Италии»). Появились и новые увлечения: Анджела Курти Кучатти и Корнелия Танци.

Анджела Курти Кучатти, дочь одного из соратников Муссолини по социалистической партии, обладала привлекательной внешностью, нежной, бархатистой кожей и роскошным бюстом. Округлое томное лицо, с которого не сходила обворожительная улыбка, чувственные губы, густые, темные брови над большими, красивыми глазами, великолепные пышные волосы, а также мягкий, покладистый характер — все это сразу захватило пылкого Бенито. Их роман начался очень бурно. Муссолини использовал любую возможность, чтобы вырваться из редакции и отправиться к новой любовнице. Он стремительно поднимался в ее комнату, быстро раздевался, причем не до конца, и овладевал ею. Анджела не сопротивлялась. Напротив, она была столь доступна, столь искренна в своих порывах, что Муссолини порой казалось, будто она чувствует, когда он должен прийти, и настраивает себя на интимный тон. Они неистово и самозабвенно предавались ненасытной страсти до тех пор, пока Муссолини не ощутил потребности в смене партнерши. Однако его влечение к Анджеле не угасло полностью. Бурный любовный порыв перешел в мягкую привязанность, которую Муссолини сохранял долгие годы. Приезжая в Милан уже в качестве главы правительства, он иногда находил время для встречи с Анджелой, которая всегда была ему несказанно рада. И хотя с годами она утрачивала былую девичью прелесть, лицо покрывалось мелкими морщинками, а бюст наливался тяжестью, Муссолини вновь и вновь зачарованно погружался в глубину ее томных глаз, как и прежде источавших любовь и преданность.

Более душещипательной оказалась связь с Корнелией Танци. Хрупкая, стройная девушка с тонкими чертами лица и трогательным, слегка застенчивым взглядом, она случайно «подвернулась» Бенито, обрушившему на нее потоки сладострастия. Восторг любви наполнил душу и тело девушки, но вместе с упоением страстью пришло и щемящее чувство страха: с самого начала Корнелия понимала, что ее возраставшая привязанность не сможет долго удерживать непостоянного возлюбленного, то покидавшего ее навсегда, то ежедневно возвращавшегося. Легкоранимая, она каждый раз тяжело переживала уход Муссолини, безутешно плакала, но не мешала ему работать и не обременяла своими страданиями. Даже если бы Корнелия попыталась настаивать на продолжении романа, вряд ли у нее что-нибудь получилось: Муссолини сутками просиживал в своем «логове» (так он называл маленькое помещение редакции) и вылезал наружу, лишь когда возникала острая необходимость.

Он много и азартно работал: «проглатывал» кучи газет, подчеркивая красным и синим карандашом заинтересовавшие его места, строчил редакционные статьи и полемические заметки, редактировал почти весь готовившийся к публикации материал. Муссолини нередко писал на попадавшихся под руку обрывках и клочках бумаги, почти никогда не правил написанное и сразу отправлял в типографию. Царившие вокруг гомон и гвалт были привычны: трещали телефоны, стрекотали пишущие машинки, не закрывали рта сотрудники, постоянно входили люди, обращавшиеся к нему с вопросами и получавшие его указания.

До сих пор многие биографы дуче удивляются, как ему удавалось совмещать титаническую работу в редакции с нескончаемыми любовными похождениями. Ответ довольно прост: Муссолини принадлежал к категории мужчин, для которых частый и обильный секс с разными партнершами является не только физиологической потребностью, но и источником жизненной энергии. И в Италии, и в России таких мужчин в народе зовут «кобелями». Бенито Муссолини был не только типичным, но и весьма ярким представителем этой «породы». Он не раз признавался в том, что его силы и желание работать после полового акта многократно возрастали, а длительное (несколько дней) воздержание нарушало привычный жизненный ритм, озлобляло и отвлекало от дела.

Дела между тем шли в гору. Муссолини хорошо отрабатывал вложенные в него деньги. Он с болезненным вниманием следил за ростом своей популярности, его статьи становились все злее, тираж «Иль пополо д’Италиа» с каждым днем увеличивался. Цепкий ум и политическое чутье помогли Муссолини нащупать путь, позволявший синтезировать идеи «величия Италии» и «социальной революции». Сторонники этих идей верили в необходимость «революционной войны за место Италии под солнцем». Они хотели своим участием в мировой войне приблизить революцию, решить наболевшие социальные проблемы и «сделать Италию великой».