Тайна Воланда - Ольга и Сергей Бузиновские

сидит зря. Неудивительно, что из всех главных и ведущих конструкторов

Бартини был освобожден в последнюю очередь — за год до окончания срока.

Между «сигналом», поступившим в органы на Бартини и его арестом

прошло всего около двух недель. Но из протоколов первых допросов видно, что следователь знал абсолютно все: кто, где и когда завербовал Бартини

для работы в СССР. Арестованному оставалось только подтвердить, — что он

вскоре и сделал, заодно признавшись в подготовке поджога авиазавода

№240. И еще: до ареста и после освобождения Бартини примерно одинаково

рассказывал об отплытии из Владивостока в 1920 году. Вместе с другими

военнопленными из Австро-Венгрии он сел на пароход, который должен был

доставить их в Европу. В Шанхае барону и его венгерскому другу Ласло

Кеменю пришлось сойти на берег: их хотели выбросить за борт как

сочувствующих большевизму. Так написано и в «Красных самолетах». А на

Лубянке Бартини излагал эту историю несколько иначе: расправа грозила

ему со стороны венгров-большевиков!

В середине 50-х годов Бартини реабилитировали. Но при этом было

точно установлено, что советские разведорганы никогда не привлекали его к

своим акциям. В архивах ГРУ и ПГУ КГБ нет сведений о генуэзской операции

1922 года, в ходе которой «красный барон» познакомился с князем Феликсом

Юсуповым и через него внедрился в группу Бориса Савинкова. Савинкова в

Италии вообще не было, а монархист Юсупов, женатый на племяннице

Николая II, вряд ли мог сотрудничать с бывшим эсеровским террористом.

В бывшем архиве ЦК КПСС хранится коминтерновское «Личное дело»

Бартини. По словам референта отдела, оно выглядит очень подозрительно: тоненькая папочка в пять-шесть страниц. Нет, в частности, ни одной анкеты

(остальные политэмигранты заполняли их каждый год), зато сделана запись

о том, что прием в итальянскую компартию «документально не

подтвержден».

Мы

проверили:

ни

в

одном

из

итальянских,

венгерских,

австро-венгерских, австрийских и немецких генеалогических изданий не

упоминается род ди Бартини. Нет этого имени и в многочисленных

справочниках «Кто есть кто», изданных в начале XX века. Кое-что объяснил

протокол первого допроса в Бутырской тюрьме: там записано, что документы

на имя Бартини и соответствующую «легенду» барон получил перед

отправкой в Советский Союз. Ранее Роберто носил фамилию отчима — венгра

Людвига Орожди. Своего родного отца — австрийского барона Формаха — он

никогда не видел. Со слов Бартини следователь записал и девичью фамилию

матери — Ферсель (по другим документам — Ферцель). Но и эти фамилии в

справочниках не встречаются.

Большую помощь в наших розысках оказало посольство Республики

Хорватии в Москве и работники городского архива Риеки. Директор архива

д-р Горан Горнкович сообщил, что в сентябре 1912 года русский пилот

Харитон Славороссов действительно летал в Фиуме. Но вице-губернатором до

1902 года был д-р Франческо Вио. Затем он был назначен губернатором, а

вице-губернатором стал д-р Андреа Беллен. Сведений о людях по фамилии

Бартини, Формах и Ферсель в архиве не обнаружили. Зато нашелся другой

след: неподалеку от Фиуме было поместье барона Филиппа Орожди (Orozdi)

— итальянца по происхождению, крупного землевладельца и депутата

верхней палаты венгерского парламента. Барон фигурирует и в списке

почетных членов венгерского аэроклуба. Его брат жил в Будапеште.

Роберто Орос ди Бартини: Orozdi?

Кто же был отцом или отчимом Роберто — барон, увлеченный авиацией, или его брат Лайош (по-итальянски — Лодовико, по-немецки — Людвиг)?

Ответ подсказывает отчество Бартини — Людвигович. Но нельзя исключать

того, что история с внебрачным рождением выдумана от начала до конца, и

мальчика привезли из другой страны. Такое бывало: ребенка из знатной

семьи увозили подальше или отдавали на воспитание, когда ему угрожала

опасность или его рождение путало какие-то династические расчеты. Значит, Бартини не эмигрировал в Советскую Россию, — он вернулся из эмиграции!

(Иван Бездомный — о Воланде: «Это русский эмигрант, перебравшийся к

нам!»)

7."ТИПИЧНЫЙ ПРОГРЕССОР"

Статья про испытание «невидимого самолета» и книга о «красном

бароне» — как две половинки разорванной купюры. Пароль. Возможно, он

откроет «второе дно» булгаковского романа и объяснит, почему прототипом

Воланда стал Роберто Бартини — инженер, художник, физик, пилот, подпольщик, аристократ… Парадокс Агриппы: «Я — Бог, я — герой, я —

философ, я — демон, я — весь мир, на деле же это просто утомительный

способ сказать, что меня нет».

«Человек-невидимка».

Истина проявляется в мелочах. В книге И.Чутко можно прочитать о том, что главный конструктор носил очень старое пальто и шапку, которой впору

было чистить обувь. Работал в полутьме. Писал странные картины. «Одну

комнату в квартире он попросил маляров выкрасить в ярко-красный цвет, другую сам разрисовал таким образом: на голубом потолке — солнце, чуть

ниже, на стенах, — поверхность моря, волны в белых барашках, кое-где

островки. Чем „глубже“, ниже по стенам, тем зелень воды становилась гуще, темнее, и в самом низу — дно». В красной комнате барон работал, а «на дне»

отдыхал — пил бурду из крепчайшего чая и кофе со сгущенкой — один к

двум — и кушал вафельный торт «Сюрприз».

(Был такой случай: в тридцатые годы один наш разведчик зашел в

берлинскую парикмахерскую и с непривычки дернулся, когда его стали брить

с холодной водой. Сообразительный парикмахер позвонил в гестапо).

Рассказывая о картинах Бартини, Чутко особо подчеркивает

фантастичность сюжетов: «…про то, чего никто не видел, но нельзя сказать

уверенно, что такого быть не может». Явно неземные пейзажи, солнце —

маленькое, нездешнее, похожее на яркую звезду, необыкновенные

сооружения и летательные аппараты… А эта картина описана в первой статье

о «невидимке», напечатанной еще при жизни конструктора: «На другом

рисунке было море, волны и остров. На острове невероятно высокая башня, каких не бывает и быть не может, уходящая сквозь подсвеченные снизу

облака. И на кончике башни, за облаками, чуть ли не среди звезд — белый

огонь».

Картин у Бартини было много, — почему же Чутко (или сам Бартини) выбрал именно эту — с явно аллегорическим маяком? Последователь Рерихов