Тайна Воланда - Ольга и Сергей Бузиновские

Но 28 июня 1914 года член оккультной группы «Черная рука» Гаврила

Принцип застрелил наследника австро-венгерского престола и его супругу.

Вена при поддержке Берлина предъявила ультиматум Сербии, за сербов

вступились Россия и Франция, Германия объявила войну им обеим, Англия и

Япония объявили войну Германии… Миллионы жизней были перемолоты в

верденской мясорубке, на гиблых полях у Ипра, в Галиции и в мозырских

болотах…

После окончания будапештской гимназии Роберто был призван в армию.

Далее — кадетское училище, фронт, русский плен и возвращение в Европу

по замысловатому маршруту — через Дальний Восток, Китай, Цейлон и

Сирию. Но к отцу он почему-то не вернулся. Жил в Италии, работал на

заводе, вступил в компартию, участвовал в операции против группы

Савинкова и даже вынужден был перейти на нелегальное положение.

Революционная деятельность сочеталась с учебой: «красный барон»

закончил воздухоплавательный факультет Миланского политехнического

института, а в Риме получил пилотское свидетельство.

Год 1923-й: провал и эмиграция в Советскую Россию. Последующие

шесть лет Бартини служил инженером-механиком — на Научно-опытном

аэродроме в Москве и в 1-й миноносной эскадрилье Морских сил Черного и

Азовского морей. В 1929 году он участвовал в подготовке к перелету в США

туполевского АНТ-4. На следующий год Бартини вышел в отставку, возглавил

конструкторскую группу в НИИ ГВФ и построил самолет с удивительно

чистыми обводами — «Сталь-6». «Я словно увидел прекрасную обнаженную

девушку», — рассказывал полвека спустя бывший летчик-испытатель, которому позволили взглянуть на этот сверхсекретный самолет. Благодаря

прекрасной аэродинамики машина показала скорость 420 км/ час — на сто

пятьдесят километров больше, чем у лучших истребителей тех лет. Через два

года Бартини сконструировал истребитель «Сталь-8»: 630 км/час! Серийные

машины достигли такой скорости через пять-шесть лет. Затем строится

стальная амфибия ДАР — «дальний арктический разведчик» — и

двухмоторный пассажирский самолет «Сталь-7». Бартиниевская «семерка»

имела исключительные по тем временам летные данные: скорость 450

километров в час и дальность 5000 километров. Осенью 1936 года эту

машину показали на Парижской авиационной выставке.

«Сталь-7» готовили к кругосветному перелету, но этому помешал арест

«итальянского шпиона» Бартини. В 1939 году «семерку» спешно переделали

в дальний бомбардировщик ДБ-240. Первоначально он предназначался для

ударов по Англии и Франции, а также по их базам на Ближнем Востоке.

Находясь в заключении, Бартини консультировал этот проект: поздно

вечером тюремная «маруся» доставляла его в КБ, а утром увозила обратно.

Бомбардировщик пошел в серию под маркой Ер-2 — по имени парторга

В.Ермолаева, возглавившего коллектив после ареста главного конструктора.

В Воронеже и Иркутске было построено четыреста самолетов. В ночь на 10

августа 1941 года три Ер-2 421-го авиаполка бомбили Берлин, а 12 ноября

полк нанес удар по железнодорожному вокзалу в Варшаве, куда должен был

прибыть поезд Гитлера.

В московском, омском, казанском и таганрогском тюремных КБ (в

просторечии — шараги) Бартини работал над проектами сверхзвуковых

перехватчиков и широкофюзеляжных транспортных самолетов. Освободился

после войны. По заказа оборонного общества он сконструировал рекордную

машину для беспосадочного перелета вокруг Земли — двухмоторную, трехфюзеляжную, с крылом большого удлинения и двумя стабилизаторами.

Но с постройкой дело затянулось, а затем проект закрыли. Любопытно, что

сорок лет спустя американцы выбрали именно эту схему для кругосветного

«Вояджера».

В 1952 году Бартини уехал в Новосибирск. Там он разработал эскизный

проект межконтинентального бомбардировщика-амфибии А-55, фронтового

А-57 и пассажирского самолета "Е". Скорость — 2200-2500 км/час. Эти

машины так и не стали строить, но через десять лет аэродинамические

расчеты и чертежи крыла пассажирского «сверхзвуковика» были

использованы при создании знаменитого Ту-144. Туполев позаимствовал у

Бартини и конструкцию носовой части: на взлете и перед посадкой «клюв»

опускался, и пилоты получали отличный обзор вперед-вниз.

В апреле 1956 года барон вернулся в Москву. Он предложил флоту

новый проект — амфибию вертикального взлета. Летавший прототип этого

уникального самолета и поныне стоит без крыльев на поле Монинского

авиамузея: смерть конструктора подрезала машине крылья — в самом

прямом смысле. Остались невостребованными и другие бартиниевские

разработки — монорельсовый поезд на магнитной подушке, десантный

экранолет колоссальной грузоподъемности, летающий авианосец (проект

«2500»), орбитальный космоплан, грузопассажирский самолет для местных

линий… Тем не менее в 1967 году барона наградили орденом Ленина и

только что учрежденным орденом Октябрьской революции — за номером 1.

Авиаконструктор С.Ильюшин сказал о Бартини: «Его идеи будут служить

авиации десятки лет, если не больше». Даже при жизни «непонятого гения»

многие пользовались бартиниевскими идеями, расчетами и целыми

комплектами чертежей, по простоте душевной не ставя в известность автора.

Это продолжалось и после смерти конструктора: были защищены

кандидатские и докторские диссертации, получены десятки авторских

свидетельств. Не пропадать же добру! Тем более, что по закону покойник не

может быть соавтором, — это объяснили тем соискателям, которые ставили

его имя перед своим.

Роберт Людвигович умер в декабре 1974 года. Через неделю после

похорон в 10-м управлении Минавиапрома была образована комиссия по

разбору и изучению материалов покойного конструктора. Все, что касалось

авиации, комиссия передала в ОКБ им. Бериева — «в целях использования».

Оттуда бумаги поступили в Научно-мемориальный музей Н.Е.Жуковского.

Куда меньшее внимание было уделено другим работам Бартини. Это видно

даже по актам: но одному документу в квартире найдено 322 листа по

теоретической физике, по другому — 1014!

Так получилось, что некоторые рукописи Бартини и отдельные

автографы оказались v его коллег — людей честных и достойных. Один из

таких документов много лет хранился у старшего научного сотрудника ЦАГИ