Черное знамя - Дмитрий Казаков

– Хм… ну, э… я рад, – только и выдавил он, после чего неожиданно смутился.

Опустив голову, точно нашкодивший пацан, он развернулся и зашагал к двери, мимо охранявших ее крепышей с нарукавными повязками. Только в вестибюле осознал, что зверски, до дрожи в руках хочет курить, а на крыльце столкнулся со смолившим папиросу Голубовым.

Тот отшвырнул окурок, смерил Одинцова неприязненным взглядом, и затопал прочь.

Доставая сигарету, Олег глядел, как подъесаул шагает по грязной улице, смотрел в его широкую спину, и тяжелые, полные неприязни и подозрений мысли подобно мельничным колесам вертелись в голове.

Под хмурым небом осени

2

27 сентября 1938 г.

Казань

В не такой уж большой комнате места хватало для трех письменных столов, вдоль стен выстроились огромные, под потолок шкафы, забитые папками. Два окна позволяли видеть покрытую шифером крышу дома, расположенного на другой стороне улицы, и нависающее над Казанью серое одеяло облаков.

– Вот, Олег Николаевич, здесь и будете работать, да-с, со мной и Петром Петровичем, – Николай Филиппович Степанов, заведующий специальным сектором «Наследия», немного конфузился, и неудивительно – его новый подчиненный был по чину выше собственного начальника. – Остальных коллег я вам представил, Петр Петрович мой заместитель, он сейчас в командировке в Петрограде, роется там в архивах. Располагайтесь пока, чувствуйте себя как дома. Оформили все тут, как полагается, да-с.

– Спасибо, – сказал Олег, разглядывая доставшийся ему стол, массивный, с толстыми ножками и большими ящиками.

Да уж, «оформили» в самом деле – чернильница на месте, пачка чистой бумаги, набор перьев, и даже лампа – с зеленым абажуром и выточенной из какого-камня подставкой в виде склонившего голову белого медведя.

– Позвольте, ради Бога, оставлю вас на минуточку, – Степанов сладко заулыбался и вышел из комнаты.

Невысокий и стройный, манерами и речью он напоминал православного батюшку, по недоразумению сбрившего бороду и снявшего рясу, но при этом был не только серьезным ученым, исследователем масонства, а наверняка еще и опытным административным волком – другой бы никогда не добрался до такого теплого местечка.

Олег еще раз окинул комнату взглядом.

Значит, вот в этих стенах ему и предстоит провести ближайшее время – специальный сектор «Наследия», института изучения евразийской истории, созданного по личной инициативе министра мировоззрения.

Занимаются в секторе всякими мистиками, сектантами и прочими сумасшедшими…

Висевший на стене радиоприемник «Мир», самой дешевой, «народной» модели, стоивший пятнадцать новых рублей, неожиданно квакнул и ожил, затопив комнату пронзительными голосами фанфар.

– Внимание-внимание, говорит Евразия! – объявил торжественный мощный голос.

Олег помимо воли улыбнулся – он слишком хорошо знал, кто сидит за микрофоном, сам в свое время сидел в жюри конкурса, отбиравшего дикторов, прослушивал претендентов, читал их личные дела, и даже участвовал в их обучении.

Мелодию, открывавшую выпуск новостей, готовили и записывали очень тщательно, проверяли варианты на разных аудиториях, откинули чуть ли не дюжину вариантов. С хронометрами в руках высчитывали, сколько секунд должно пройти между фанфарами и призывом к вниманию, прогнозировали, какое временя нужно слушателям, чтобы собраться вокруг приемников, сколько раз нужно повторить победные голоса труб…

И вот результат, продуманный, взвешенный, тщательно приготовленный.

Олег почувствовал даже что-то вроде гордости – он тоже немало потрудился ради того, чтобы сделать радиовещание страны таким, каким оно стало, убедительным и эффективным.

– Чрезвычайный выпуск новостей с фронтов освободительной борьбы! – продолжил Юрий Левитан, обладатель уникального баритона, ставшего настоящим оружием империи, более ценным, чем танковая дивизия.

О да, слово «война» не должно применяться, оно слишком пугающее, чересчур негативно действует на слушателей. Нужно использовать термины «экспедиция», «операция», «борьба», «поход» – они внушают доверие, звучат убедительно и позволяют, не искажая истины, преуменьшить масштаб конфликта.

– В районах Хаш и Нехбандан произошли столкновения с английскими войсками, и наши доблестные воины заставили врага отступить, его потери составляют по приблизительным оценкам…

О собственных убитых лучше не упоминать, а в остальном следует описывать события без прикрас и интерпретаций.

Народ должен думать следующим образом – нам подают факты, и ничего, кроме фактов, которые говорят сами за себя, а значит, дело обстоит именно таким образом, как нам рассказывают. Ну а, кроме того, точность донесений с театров военных действий влияет на противника и на нейтралов, в обязательном порядке слушающих то, что там вещают эти русские.

К концу войны тридцать пятого – тридцать шестого, третьей германской, новостям из Казани, судя по сообщениям из Вашингтона и Токио, Вены и Парижа, верили больше, чем сводкам германского генерального штаба, и, более того, то, что говорили по евразийскому радио и писали в евразийских газетах сегодня, обнаруживалось в немецких источниках через два-три дня, да еще и в намного менее подробном варианте!

«Правда – куда более эффективная штука, чем ложь, особенно если она нам выгодна, – говорил Штилер на министерских совещаниях, по обыкновению постукивая карандашом по столу. – Так что не бойтесь использовать ее».

Успехи, которых можно добиться с помощью лжи, всегда краткосрочны, и в конечном итоге приносят больше вреда, чем пользы, так что грубая фальшь – злейший враг успешной пропаганды, рассчитанной на длительное время. К тому же прямую ложь всегда можно опровергнуть, тем или путем добравшись до фактов, а их скрыть не всегда просто.

Ну а правда, иногда чуть-чуть подкорректированная – другое дело…

– Масштабный бой с участием военно-морских сил произошел в Эгейском море, между островами Аморгос и Тира! – вещал Левитан. – Западные агрессоры получили серьезный отпор и их планы в Восточном Средиземноморье оказались сорваны!

Хм, странно, ограничились коротким сообщением, даже потерь противника не упомянули, а это, скорее всего, значит, что схватка закончилась вовсе не в нашу пользу, и похвастаться, откровенно говоря, нечем.

– На Николаевском судоремонтном заводе на воду спущен линейный корабль «Субэдэй»! Ему предстоит стать флагманом нового флота, флота Индийского океана!

Олег представил, как черное с белым и золотым знамя взвилось над громадной стальной тушей, ощетинившейся жерлами орудий, экипаж отдал честь, а оркестр грянул гимн империи. Только вот трудно будет линкору, получившему имя одного из полководцев Чингисхана, добраться до порта базирования – путь до иранских берегов долог, и почти во всех морях господствуют английские и французские эскадры.

– Прослушайте репортаж от нашего корреспондента Ивана Белова, находящегося в горах Хорасана, где доблестные кубанские и донские пластуны противостоят коварному врагу!

Репортаж записан вчера или даже позавчера, но смонтирован так, чтобы слушатель верил, что корреспондент выходит в эфир прямо из окопа, и что над головой у него прямо сейчас свистят настоящие пули, а вдалеке звучат разрывы гранат и снарядов.

Такие штуки начали делать еще во время войны с японцами, когда министерство мировоззрения было только-только создано – репортаж с артиллерийской позиции, с подводной лодки типа «Щука», крейсирующей в Японском море, с аэродрома и чуть ли не с борта бомбардировщика Особого авиационного флота стратегического резерва…

Репортажи эти имели бешеный успех у слушателей, а о том, чтобы слушателей стало как можно больше, Штилер тоже позаботился. Именно с его подачи был налажен выпуск таких вот «народных», дешевых радиоприемников, чтобы новости и речи вождя пришли в каждый дом, в каждую контору и завод.

А заодно, чтобы народ не имел возможности слушать зарубежные радиостанции, даже в приграничных губерниях – малой чувствительности этого прибора едва хватало, чтобы ловить то, что транслировалось в пределах империи.

Корреспондент Белов вещал что-то на фоне вполне натуральных звуков близкого боя, на вопросы отвечал басистый подъесаул, но Олег больше не слушал – он по минутам мог рассказать, что будет дальше, и не только в выпуске военных новостей, что закончится еще одним громом фанфар, а вообще в течение дня и даже всей недели.

Утренний «Час молодежи»…

«Музыка и танцы на предприятии» в полдень…

Вечерний тематический цикл «Крестьянство и страна», предназначенный для сельского населения…

«Духовная беседа» по воскресеньям, где прикормленный министерством батюшка, целый епископ, вещает о том, что долг истинного христианина состоит в повиновении власти, и что евразийское учение есть боговдохновенное…