Стихотворения - Михаил Зенкевич

Июнь 1917

ПОРФИБАГР

Залита краевым земля.От золота не видно ни згиИ в пламени тьмы мировойСквозь скрежеты, визги и лязгиЯ слышу твой орудийный вой,Титан! Титан! Кто ты — циклоп-людоедС чирием глаза, насаженным на таран,Отблевывающий непереваренный обед?Иль пригвожденный на гелиометреНа скалах, плитах гранитной печи,Орлу в растерзание сизую печеньОтдающий, как голубя, Прометей?..Ты слышишь жалобный стонРодимой земли, Титан,НеустанноБросающий на кладбища в железобетонСотни тысяч метеоритных тонн?..На челе человечества кто поводырь:Алой ли воли бушующий дар,Иль остеклелый волдырь,Взбухший над вытеком орбитных дыр?Что значит твой страшный вой,Нестерпимую боль, торжество ль,Титан! Титан!..На выжженных желтым газомТрупных равнинах смерти,Где бронтозавры-танкиПолзут сквозь взрывы и смерчи,Огрызаясь лязгом стальных бойниц,Высасывают из черепов лакомство мозга,Ты выкинут от безмозглой Титанки,Уборщицы человеческой бойни…Чудовище! Чудовище!Крови! Крови!Еще! Еще!Ни гильотины, ни виселиц, ни петли.Вас слишком много, двуногие тли.Дорогая декорация — честной помост.ОгуломВолочите тайком по утруНа свалку в ямы, раздев догола,Расстрелянных зачумленные трупы…Месть… Месть… Месть…И ты не дрогнешь от воплей детских:«Мама, хлебца!» Каждый изгрызДо крови пальчики, а в мертвецкихОбъедают покойников стаи крыс.Ложитесь-ка в очередь за рядом рядДобывать могилку и гроб напрокат,А не то голеньких десятка дваУложат на розвальни, как дрова,Рогожей покроют, и стар, и мал,Все в свальном грехе. Вали на свал…Цыц, вы! Под дремлющей ЭтнойДревний проснулся Тартар.Миллионами молний ответныйК солнцу стремится пурпур.Не крестный, а красный террор.Мы — племя, из тьмы кующее пламя.Наш род — рад вихрям руд.Молодо буйство горнов солнца.Мир — наковальня молотобойца.Наш буревестник — Титаник.Наши плуги — танки,Мозжащие мертвых тел бугры.Земля — в порфире багровой.Из лавы и крови восстанетАтлант, Миродержец новый —Порфибагр!..

1918

СМЕРТЬ АВИАТОРА

После скорости молнии в недвижном покоеОн лежал в воронке в обломках мотора, —Человеческого мяса дымящееся жаркое,Лазурью обугленный стержень метеора.

Шипела кровь и пенилась пузырькамиНа головне головы, облитой бензином.От ужаса в испуге бедрами и бокамиЖенщины жались, повиснув, к мужчинам.

Что ж, падем, если нужно пасть!Но не больные иль дряхлые мощи —Каннибалам стихиям бросим в пастьТело, полное алой мощи!

В одеянии пламенном и золотом,Как он, прорежем лазурную пропасть,Чтоб на могиле сложил крестомРазбитый пропеллер бурную лопасть.

ЗатоВ твердь ввинтим спиралей бурав,Пронзим полета алмазною вышкойВоздушных струй голубой затор,Мотора и сердца последнею вспышкой,Смертию смерть поправ.Покидайте же аэродром,Как орел гранитную скалу,Как ствол орудий снаряда ядро.

На высоте десяти тысячМетров альтиметром сердца мерьте,Где в выси вечности высечьПредельную скалуЧерных делений смерти!

1917

СТИХОТВОРЕНИЯ

ТЕМНОЕ РОДСТВО

О темное, утробное родство,Зачем ползешь чудовищным последомЗа светлым духом, чтоб разумным бредомВновь ожило все, что в пластах мертво?

Земной коры первичные потуги,Зачавшие божественный наш род,И пузыри, и жаберные дуги —Все в сгустке крови отразил урод.

И вновь, прорезав плотные туманы,На теплые архейские моря,Где отбивают тяжкий пульс вулканы,Льет бледный свет пустынная заря.

И, размножая легких инфузорий,Выращивая изумрудный сад,Все радостней и золотистей зориИз облачного пурпура сквозят.

И солнце парит топь в полдневном жаре,И в зарослях хвощей из затхлой мглыВозносятся гигантских сигиллярийУпругие и рыхлые стволы.

Косматые — с загнутыми клыками —Пасутся мамонты у мощных рек,И в сумраке пещер под ледникамиКремень тяжелый точит человек…

1911

НАЙДЕНЫШ

Пришел солдат домой с войны,Глядит: в печи огонь горит,Стол чистой скатертью накрыт,Чрез край квашни текут блины,Да нет хозяйки, нет жены!

Он скинул вещевой мешок,Взял для прикурки уголекПод печкой, там, где темнота,Глаза блеснули… Чьи? Кота?Мышиный шорох, тихий вздох…Нагнулся девочка лет трех.

— Ты что сидишь тут? Вылезай. —Молчит, глядит во все глаза,Пугливее зверенышка,Светлей кудели волоса,На васильках — роса — слеза.

— Как звать тебя? — «Аленушка».— «А дочь ты чья?» — Молчит… — Ничья.Нашла маманька у ручьяЗа дальнею полосонькой,Под белою березопькой.

— «А мамка где?» — «Укрылась в рожь.Боится, что ты нас убьешь…»

Солдат воткнул в хлеб острый нож,Оперся кулаком о стол,Кулак свинцом налит, тяжелМолчит солдат, в окно глядит,Туда, где тропка вьется вдаль.Найденыш рядом с ним сидит,Над сердцем теребит медаль.Как быть?

В тумане голова.Проходит час, а может, два.Солдат глядит в окно и ждет:Придет жена иль не придет?Как тут поладишь, жди не жди…А девочка к его грудиПрижалась бледным личиком,Дешевым блеклым ситчиком…

Взглянул:        у притолоки женаСтоит, потупившись, бледна…— Входи, жена! Пеки блины.Вернулся целым муж с войны.Былое порастет быльем,Как дальняя сторонушка.По-новому мы заживем,Вот наша дочь — Аленушка!

1945–1955

Нам, привыкшим на оргиях диких, ночных

Нам, привыкшим на оргиях диких, ночныхПачкать розы и лилии красным вином,Никогда не забыться в мечтах голубыхСном любви, этим вечным, чарующим сном.Могут только на миг, беглый трепетный мигСвои души спаять два земных существаВ один мощный аккорд, в один радостный крик,Чтоб парить в звездной бездне, как дух божества.Этот миг на востоке был гимном небес —В темном капище, осеребренном луной,Он свершался под сенью пурпурных завесУ подножья Астарты, холодной ночной.На камнях вместо ложа пестрели цветы,Медный жертвенник тускло углями горел,И на тайны влюбленных, среди темнотыЛик богини железной угрюмо смотрел.И когда мрачный храм обагряла заря,Опустившись с молитвой на алый песок,Клали тихо влюбленные у алтаряЗолотые монеты и белый венок.Но то было когда-то… И, древность забыв,Мы ту тайну свершаем без пышных прикрас…Кровь звенит. Нервы стонут. Кошмарный порывОпьяняет туманом оранжевым нас.Мы залили вином бледность нежных цветовСлишком рано при хохоте буйных речей —И любовь для нас будет не праздник богов,А разнузданность стонущих, темных ночей.Со студеной волною сольется волнаИ спаяется с яркой звездою звезда,Но то звезды и волны… Душа же одна,Ей не слиться с другой никогда, никогда.

<1908>

КАЗНЬ

Их вывели тихо под стук барабана,За час до рассвета, пред радужным днем —И звезды среди голубого туманаГорели холодным огнем.Мелькнули над темной водой альбатросы,Светился на мачте зеленый фонарь…И мрачно, и тихо стояли матросы —Расстрелом за алое знамя мстит царь.. . .

Стоял он такой же спокойный и властный,Как там средь неравной борьбы,Когда задымился горящий и красный«Очаков» под грохот пальбы.Все взглядом округленным странно, упрямоЗачем-то смотрели вперед:Им чудилась страшная, темная яма…Команда… Построенный взвод…А вот Березань, точно карлик горбатый;Сухая трава и пески…Шеренгою серой застыли солдаты…Гроба из досок у могилы, мешки…На море свободном, на море студеном,Здесь казнь приготовил им старый холоп,И в траурной рясе с крестом золоченымПодходит услужливый поп…Поставили… Саван надели холщовый… —Он гордо отбросил мешок…Взгляд грустный, спокойно-суровыйЗадумчив и странно глубок.. . . .

Все кончено было, когда позолотаБлеснула на небе парчой огневой,И с пеньем и гиканьем ротаПрошлась по могиле сырой.. . .

Напрасно!.. Не скроете глинойИ серым, сыпучим пескомБорьбы их свободной, орлинойИ бледные трупы с кровавым пятном.

1906