Охотники за каучуком - Луи Буссенар

— Бедняга! — невольно произнес, увидев его, старший надзиратель. — Не везет ему, да и только. И ведь придется еще на два года заковать его в двойные кандалы.

Через полгода Винкельман был помилован губернатором, за то, что спас тонувшего в реке пехотинца. Но на следующий год столяр опять пытался бежать, и военный трибунал присудил его к тому же наказанию.

Шоколад снова оказался в Кайенне. Губернатор, которому трибунал направил ходатайство о помиловании, призвал его к себе.

— Дайте мне честное слово, — сказал он, — что вы не будете больше пытаться бежать, и я велю снять ваши цепи!

— Не могу, господин губернатор, мне это не под силу. А слово — вещь святая, смею ли я его нарушить?

И все-таки правитель Гвианы помиловал столяра. Неизвестно, сразило ли Винкельмана это великодушие или не представлялся удобный случай — в течение восьми лет он не пытался больше бежать. Но в начале нашего рассказа мы видели, как стремление к свободе овладело им еще сильнее, чем прежде.

Винкельман и араб, посланные Лушем на поиски еды, долго бродили по лесам, но не нашли ничего съедобного. Большинство людей полагают, что в тропических лесах с их роскошной растительностью — масса плодов и ягод, что дичь в них так и кишит и всегда можно найти себе там если уж не изобильное, так хоть обычное пропитание. Но это — большое заблуждение. Затерявшийся в девственном лесу подобен потерпевшему крушение — на плоту посреди океана.

Тропические фруктовые деревья, которые, кстати, нисколько не лучше своих плодовых собратьев наших умеренных широт, никогда не растут сами собой, тем более в дикой чаще леса. За редкими исключениями, эти великолепные, гигантские деревья — прекрасный материал для постройки кораблей и плотницкого дела, а также для изготовления мебели — обычно не дают съедобных для человека плодов. И можно ли считать настоящей едой дикие ягоды, растущие на недоступной высоте? Добытые с большим риском, они едва-едва могут притупить голод, но лакомством их при этом никак не назовешь.

Только гуаява[29], манго, авокадо[30] и особенно банановое и хлебное деревья[31] могут действительно насытить. При этом, замечу, хлебное дерево и завезено в Южную Америку из чужих краев. Но для того, чтобы давать съедобные плоды, всем этим деревьям необходима забота человека. Их нужно посадить, а если они иногда встречаются в диком состоянии, так это — на заброшенных участках возделанной земли, где их вскоре губят растения-паразиты.

Таким образом, даже индеец-кочевник, несмотря на свою лень, всегда имеет участок раскорчеванной земли, где он сеет и выращивает ямс[32], батат[33] и особенно маниоку — основу своего пропитания. Если же он охотится, чтобы разнообразить свое меню, то отнюдь не в глухом лесу, а возле рек и озер, где можно добыть рыбу и дичь. И там, где индеец с его первобытным терпением и ловкостью может найти добычу, цивилизованный человек обречен на голод.

Поймать черепаху — уже большая удача. Что же касается разных птиц — туканов[34], агами[35], куропаток, то бессмысленно рассчитывать на эту добычу, не имея хорошего оружия и должной сноровки для весьма нелегкой охоты. Тем более звери — лесные олени, пекари[36], козы, агути[37], даже обычные броненосцы[38] — не водятся в девственных лесах, а живут ближе к опушкам, вдоль рек, где большие деревья не мешают расти травам и кустам.

Таким образом, два приятеля нашли несколько кислых, малосъедобных ягод, добросовестно, но безуспешно погонялись за игуаной[39], которая, несмотря на свой мерзкий вид, очень вкусна, и невольно вскрикнули от радости при виде средней высоты пальмы со стройным стволом.

— Это пататуа, араб! — завопил Шоколад. — Сейчас мы погрызем капустки. Теперь-то мы с голоду не умрем!

И он тотчас же кинулся рубить ствол, жесткая древесина которого с трудом поддавалась острому лезвию тесака.

В то время как изголодавшийся бедняга сражается с неподатливым деревом, скажем несколько похвальных слов в адрес этого дерева, известного под названием «капустной пальмы»[40]. Такое название дали ему натуралисты и описали его так, что слюнки уже текут у юных робинзонов, читающих, надеюсь, и наш рассказ. Но все это далеко от истины. Словом «капуста» называют верхние побеги пальмы марипа или пататуа, которые на самом-то деле имеют весьма мало общего с настоящей капустой.

Представьте себе некую массу цвета слоновой кости, плотную, как свежий миндаль, образующую цилиндр толщиной с руку и длиной примерно в метр, заключенную в оболочку из листьев, на самой вершине пальмы.

Эта хрустящая масса с короткими волокнами менее всего напоминает капусту, она может набить желудок голодающего, но вкуса в ней нет никакого, и уж на лакомство она совсем не похожа. Но за неимением лучшего оба приятеля оказали честь и этому скудному угощению, добыть которое стоило такого труда. В довершение несчастий, когда беглецы захотели вернуться в лагерь, они обнаружили, что сбились с дороги. Впрочем, перспектива заночевать одним в лесу не пугала этих людей, и, расположившись на куче нарубленных Шоколадом пальмовых листьев, они крепко заснули.

Назавтра бывший искатель деревьев, которого только темнота сбила с дороги, отыскал путь назад, и оба приятеля вернулись смущенные, как охотники с неудачной охоты, надеясь, что их товарищи все же сумели добыть себе еду.

Против их ожидания, в лагере царило веселье. И возможно, только показалось, но им почудился приятный запах жареного мяса, щекочущий обоняние.

— Давайте же, лентяи! — весело закричал Луш, с набитым ртом. — Получайте вашу долю! У нас тут есть свежатинка, есть чем набить брюхо.

— Вот и ладно, — ответил Шоколад, — мы и двойную порцию упишем за милую душу, ведь нам-то добычи не попалось. Со вчерашнего дня мы ничего не ели, кроме пальмовой капусты. А чем это вы тут угощаетесь?

— Печенкой, старина, — отозвался Геркулес, показывая кусок, который он обжаривал на угольях.

— И отличной печенкой, — веселился Красный. — Жаль только, нет луку и кастрюльки, было бы гораздо вкуснее.

— Сала бы еще сюда топленого, — вмешался Кривой.

— Печенка? Но чья она?

— Лани, дружище!

— Да что ты!

— Точно. На ешь. Пока будешь работать челюстями, я расскажу тебе эту историю. Представь себе, вчера вечером, когда мы собирали устриц, лань, за которой кто-то гнался — да не мое это дело кто, — прыгает в речку, прямо на нас! Мы зашли поглубже, чтобы перехватить ее на бегу, но бедное животное пару раз заблеяло и упало, истекая кровью. Ты сам понимаешь, что мы быстренько ее дорезали, притащили сюда, и каждый получил добрый кусок мяса.