Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев

О, крыса была умна и знала, что это невероятно. Враг никогда не покидал своего места и уж точно не сунулся бы никогда в её нору. Это она могла, развлекаясь, улучать моменты сна и нападать на врага, яростно впиваясь в его мягкий живот или глотку. А потом мгновенно сбегать, унося в зубах кусок плоти, а разъяренный дьявол слал вдогонку огонь и молнии. Глупый, медлительный, вкусный.

Нет, враг никогда бы не решился забраться сюда, где передвигаться мог только ползком, без возможности развернуться, без защиты лап и хвоста. Это пахло от добычи. Она столкнулась с врагом и — удивительно! — выжила. Наверное, успела забежать в нору. Поэтому от нее так несёт страхом: ей некуда бежать. Позади ждёт голодный дьявол, впереди — не менее голодная крыса.

Да, мясо знает про неё. Поэтому и запах страха всё сильнее, поэтому и пятится назад всё быстрее. Ну уж нет, из этих нор ещё никто не уходил живым!

Жадность и азарт овладели зверем. Лапы сами подбросили тяжёлый круп. Короткими, но стремительными скачками крыса настигала Альку, а тот, обдирая в кровь бока и локти, трепыхался между узкими стенами. В его изменённом зрении крыса выглядела омерзительным, леденящим душу пучком мышц и вен. Волшебный взгляд игнорировал мех и шкуру, но острые выпирающие вперёд зубы грызуна показывал во всех деталях. Когда резцы готовы были вцепиться в ногу, Алька изо всех сил лягнул их, судорожно рванулся и вылетел пробкой из каменного шкуродера, оставив монстру только правый ботинок.

Крысу узкими норами было не удивить. Когда-то она, поголодав, легко могла протиснуться в бутылочное горлышко. Сейчас габариты не те, но вытянуться струной по-прежнему умеет. Алька обернулся на бегу, увидел, с какой ловкостью огромное животное движется там, где сам он едва не застрял. Пискнув от ужаса, бросился бежать, не разбирая дороги и полагаясь лишь на удачу.

Крыса не могла, не желала упустить добычу. Она уже ощутила вкус, уже захлебывалась слюной в предвкушении. Ещё два движения короткими лапами, ещё усилие, ободравшее немного шерсти на бёдрах, и можно скакать во всю прыть.

Она настигла Альку у самого выхода. Даже не видя земли, не разбирая дороги, в одном ботинке он, вдохновленный смертельным страхом, показал скорость бывалого спринтера. Минуя ямы и боковые ходы, Алька добежал почти до самого конца, и только тут, слыша почти над самым ухом писк убийцы, совершил ошибку.

Крыса знала про короткий тупиковый отводок. Да что там, с год назад она сама, загнав туда одну из последних своих сестёр, оценила возможности ловушки. Не один день был потрачен, чтобы расширить и удлинить тупик. И с тех пор крыса неоднократно пользовалась им как местом для засады или комнатой для убийства.

Чтобы покинуть крысиную нору, требовалось здесь и только здесь свернуть с основной дороги почти под прямым углом. Бегущие в панике жертвы всегда пропускали нужное место и углублялись сюда, в каменный мешок, место последнего вздоха и последнего крика.

Алька увидел преграду за пару шагов, не сумел притормозить и врезался в стену, аж дух вышибло. Крыса остановилась: теперь можно не торопиться. Она напрягла лапы, пригнула морду к земле, готовясь к последнему победному прыжку…

И умерла.

* * *

Очнулся он опять в полной темноте.

Кое-как сориентировавшись на слабый свет от входа, с головы до ног перепачканный своей и крысиной кровью, Алька выполз из норы.

На костре крутился вертел и пахло едой. Живот свело. С одной стороны, от пустоты внутри, от целой недели голода. С другой, от омерзения и понимания, что именно жарится на неестественном зеленоватом огне.

— Ты что, будешь это есть? — выдавил он из себя хриплым от спазма голосом.

— А ты что, не будешь что ли?

Алька брезгливо поморщился.

— Дед Яков их ел. И шкурки дубил, и поделки из черепов делал. Но он был сумасшедший. Он ненавидел крыс и истреблял, словно это цель всей его жизни.

— А ты, значит, брезгуешь.

— В нашем доме всегда был запас более приятных на вид и на вкус продуктов. Да и поохотиться можно было на любую другую дичь.

— Здесь, как видишь, — дьявол развёл руками, — другой нет. Эта бестия сожрала всё, что шевелится. В последнее время, когда вокруг остались одни камни, она так осмелела, что повадилась таскать овец у поселенцев. Ишь, как отожралась!

Алька присел, чтобы не так кружилась голова.

— Как ты её прикончил?

— Тебе в подробностях? Проткнул насквозь ударом руки, сломал хребет, ухватил пальцами…

— Не-не-не, избавь от таких деталей! Как ты подобраться к ней сумел? Я думал, у неё чутьё на опасность.

— Жадность. Чрезмерная сила делает любое существо уязвимым. Вы, люди, говорите про попавших в такую ситуацию «из грязи в князи». То есть, получил силу, а справляться с ней не умеет. Слабая сторона большой крысы — её пропорционально разросшаяся жадность. В общем, она так хотела тебя сожрать, что забыла обо всём на свете. Даже не заметила меня у входа в нору. Раньше она бы ни за что не подошла так близко, а тут опомнилась, когда я уже вырвал ей сердце.

— Фу, ну я же просил!

Азраил усмехнулся.

— Я тебе так скажу. Если хочешь выжить в этом мире, учись принимать неприятное, находить удовольствие в трудностях и расценивать любого врага как пищу.

— Учитывая, что раньше ты был пищей для него… — в животе Альки предательски урчало. — Кстати, если я поем это, твоя сила перейдет мне?

— Вот ещё. Передача силы — это сложный мистический ритуал, в котором без подготовки больше шансов сдохнуть в муках, чем стать сильнее. Нет, не думаю, что тебе что-нибудь перепадёт.

Алька решительно протянул руку и отломил кусок ароматного мяса. По виду и размеру туша напоминала кабана, вот пусть и считается, что это кабанятина.

— К тому же, с печенью я сразу всё решил. Ты бы видел, какая это была печень! Килограмма полтора, не меньше.

Тьфу ты! Алька постарался пропустить эту информацию мимо ушей.

— К тому же, — не унимался дьявол, — если что-то пойдет не так, если ты действительно получишь часть моей силы, я всегда могу поправить положение. С помощью твоей печени.

Алька подавился, закашлялся, на глаза навернулись слёзы.

— Азраил!!!

Дьявол, довольный проделкой, захихикал.

Час спустя от туши остались одни кости. С учетом дьявольского аппетита Азраила, костей остался тоже не полный набор. Чувствуя