Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности - Бо Со

– Изменение климата – величайшая угроза, с которой столкнулся сегодня наш биологический вид, оно угрожает практически всему, что у нас есть. Развивающиеся страны не только виноваты в огромном количестве глобальных выбросов в атмосферу; они же сталкиваются и с худшими последствиями этой экологической катастрофы.

Не будь я в другой команде, меня бы ее слова вполне убедили. Девчонка говорила с необыкновенным красноречием и страстью. Два главных посыла ее речи – что мы должны ставить экологию выше экономической выгоды и развивающиеся страны могут помочь миру ослабить худшие последствия изменения климата – казались безупречными, непробиваемыми. Но при этом я учуял и благоприятную возможность: наша команда и не собиралась оспаривать ни одно из этих утверждений.

Наш первый спикер, Натан, выходя в центр комнаты, умудрился наткнуться на стол. Под взглядами зрителей, обеспокоенно следивших за его движениями – не повредил ли чего бедняга, – он восстановил равновесие и, отдышавшись, тихим голосом начал: «Мне кажется, произошло некоторое недоразумение. Мы все знаем, что изменение климата – большая проблема и развивающиеся страны вносят свой вклад в глобальные выбросы в атмосферу. И мы согласны с большей частью сказанного предыдущим оратором. Но наша команда хочет задать другой вопрос: кто должен нести огромные экономические и людские издержки, неразрывно связанные с улучшением экологической ситуации в мировом масштабе?» В короткий период молчания, воцарившегося после этого вопроса, я почувствовал, что аудитория переживает момент некоторого озарения.

Надо признать, остальная часть речи Натана была далека от совершенства. Ни один из нас толком не умел тогда ни выдвигать убедительные аргументы, ни строить линию опровержения. Наша подготовка к тем дебатам так и не продвинулась дальше анализа темы. И все же я никак не мог отделаться от ощущения, что мы вырвались вперед и нашим соперницам в другом углу комнаты не видать победы как своих ушей. Мои родители во втором ряду сначала бросали взгляды друг на друга, а потом на Саймона, который то и дело понимающе нам улыбался.

С того вечера я окончательно подсел на дебаты. Конечно, победа, как и ее общественное признание – на следующей неделе на общем собрании школы нас, как победителей, наградили бурными аплодисментами, – были на редкость приятными. Однако через неделю после дебатов мне ярче вспоминалось другое: восторг в момент прозрения в комнате для подготовки, ощущение общности с аудиторией; животный трепет то жертвы преследования, то того, кто преследует сам. В те далекие дни я, как новичок, понимал только одно: у моей одержимости дебатами много пересекающихся друг с другом источников.

Впоследствии, месяц за месяцем добиваясь вместе с товарищами по команде все новых успехов в школьной лиге, я лучше осознавал, что больше всего ценю в дебатах: они проясняли суть наших разногласий и тем самым открывали и объясняли нам огромный мир. В одну неделю мы обсуждали Олимпийские игры, в следующую – реформы налогового кодекса и каждый раз должны были высказываться как люди, имеющие твердое мнение по предмету. При этом мы, по сути, путешествовали по всему земному шару, не выезжая за пределы своего района.

Единственной аналогией этому, которую я могу предложить, было телешоу, на которое я также подсел примерно в то время. Называлось оно The View. Шоу шло с 1997 года, вела его Барбара Уолтерс; обычно в нем участвовала группа из четырех-пяти женщин, которые спорили на злободневные (горячие) темы и интервьюировали гостей. Программа обещала максимальное разнообразие мнений; идея была в том, чтобы собирать панель, охватывавшую разные поколения с разным личностным и профессиональным бэкграундом.

На мой взгляд, все соведущие шоу были невероятно красноречивы. Конечно, мы на уроках истории читали Геттисбергскую речь Линкольна и слушали записи Нельсона Манделы, и дамы из The View говорили совершенно не так. Они удивляли и восхищали меня другим – способностью спорить в режиме реального времени на самые разные темы, от политики до сплетен о знаменитостях, да так, что людям хотелось слушать их каждый день.

Кроме того, мне казалось, что базовая ситуация соведущих шоу удивительно похожа на мою собственную как участника дебатов. Понятно, что эти дамы были опытными телеведущими и за ними стояли целые армии вспомогательного персонала. Но шоу круглый год записывали в Нью-Йорке на ABC Television в одной и той же студии № 23. И эти женщины путешествовали по всему миру и заглядывали в самые укромные его уголки, полагаясь только на исследования, собственные навыки ведения беседы и тщательно продуманный выбор горячих тем.

Остальные мои школьные годы, с 2007 по 2009 год, прошли в ритме календаря дебатов. Родители и учителя бесконечно наставляли меня, убеждая в важности всестороннего развития и записывая то в спортивную команду для не слишком спортивных ребят, то в школьный оркестр, но моего упрямства было не сломить. Я просто печенкой чувствовал, что наиболее наполненной жизнью живу в те пятьдесят часов, которые отделяли тренировку в среду днем от дебатов в пятничный вечер.

За те три года наша команда ни разу не добилась безусловного, ошеломляющего успеха. В дебатах эпитет «хороший» может иметь массу разных определений, но понятие успеха однозначно: чтобы его добиться, надо победить соперника. Мы с товарищами по команде чаще побеждали, чем проигрывали, но где-то в четвертьфинале госпожа удача, как правило, нас оставляла. И все же, несмотря на разочарования, я никогда даже не думал бросить это занятие. В нашей лиге все знали своих соперников из других школ и внимательно следили за тем, кто держится, а кто «сдулся». И стыд от принадлежности ко второй группе – тех, кто не выдержал накала, – был для меня неприемлемым.

Безусловно, пребывание в этой, так сказать, средней зоне успеха здорово задевало эго пятнадцатилетних подростков. С одной стороны, мы обладали неплохими навыками аргументации для того, чтобы побеждать в большинстве раундов, но с другой, были недостаточно хороши, чтобы стабильно и уверенно пользоваться своими инстинктами во время дебатов. В результате мы тратили уйму времени на попытки предугадать события и на разработку планов по поиску слабых мест соперника. Это озарение пришло нам в голову где-то в конце сезона 2009 года. В какой-то момент во время подготовки мы вдруг осознали, что горячо и всерьез обсуждаем довольно скользкую идею: а что, если не только анализировать тему, но и попытаться найти способ манипулировать ею себе на пользу?

На тех августовских дебатах наши оппоненты, извечный главный конкурент нашей школы, школа Нокс Грамма, старалась как никогда, ведь на них присутствовал именитый гость. Мистер Худ, глава дебатной программы нашей школы, был спокойным мужчиной, склонным к соломоновым решениям; он преподавал английский язык и считался учителем с энциклопедическим диапазоном знаний. Дебатами он занимался на протяжении многих лет. Если наши тренеры готовили нас к отдельным раундам, то мистер Худ рассказывал о тенденциях, основах и длинных карьерных дугах на этом поприще.

Помимо работы в дискуссионном клубе нашей школы, мистер Худ был членом комитета, который отбирал темы для каждого сезона; в этот орган входили старшие преподаватели и представители администрации Баркер-колледжа. Ранее в том году мистер Худ буквально загипнотизировал меня рассказом о том, как работает этот процесс. Он, в частности, сообщил, что существуют конкурирующие направления с разными взглядами на то, что следует считать хорошей темой для дебатов. И большинство экспертов все же согласовали определенный набор базовых элементов: такая тема должна быть сбалансированной (не давать преимущества ни одной из сторон), глубокой (способной поддержать как минимум три-четыре аргумента), доступной (не требующей узкоспециальных знаний) и интересной (достаточно новой и небанальной). «Звучит довольно просто, но дьявол кроется в соблюдении этих критериев», – признался мистер Худ.

Представьте, например, что вы хотите провести дебаты на тему переработки в современной экономике. Как ее сформулировать? Первое, что приходит на ум: «Современные люди слишком много работают». Но это слишком широко и нечетко. И вы меняете формулировку, например так: «Культура, в которой приветствуется переработка, приносит больше вреда, чем пользы». И, пораскинув мозгами, понимаете, что данная формулировка не оставляет места для политического аспекта, который вы считаете обязательным. Да, и не забудьте о необходимости старательно избегать искушения спорить сразу обо всем, скажем, на тему «Капитализм – прогнившая система». Окончательный вариант темы – всегда результат тщательно продуманных решений, множества пересмотров и исправлений и прилива вдохновения. В нашем примере он