Дурная кровь - Деклан Хьюз

Я разложил на столе листки бумаги и разгладил их. На одном оказалось четыре надписи:

Дэгг

Т

Л

Дж У

На втором – четырнадцать имен.

– Ты кого-нибудь из них знаешь? – спросил я Линду.

– Рори Дэгг – менеджер проекта строительных работ Доусона. Больше никого не припоминаю.

– Ты сказала, что Питер в прошлую пятницу был на реставрации ратуши Сифилда. Рори Дэгг тоже там был?

– Мог быть.

– Тогда этой «Л» можешь быть ты. Видимо, это список людей, с которыми Питер собирался встречаться в тот день.

Я посмотрел на другой список: Брайан Джойс, Лео Максуини, Джеймс Керни, Анджела Маккей, Мэри Рафферти, Сеозам Маклайамм, Конор Гоган, Нил Лавелль, Имон Макдональд, Кристина Келли, Брендан Харвей, Том Фаррели, Эйтна Уолл, Джон О'Дрискол.

«Т» могло означать Тома Фаррели. «Л» могло быть Лео Максуини. Но кто это? Имеют они какое-нибудь отношение к гольф-клубу, в котором Питер не состоял?

Линда покачала головой – ее глаза снова помутнели. Мне захотелось присоединиться. Здесь было как-то безопасно; убого, но безопасно.

– Что-нибудь еще? Его машина?

– Она в гараже. Там еще его лодка.

– Он ходит под парусом? В клубе?

– Королевский яхт-клуб Сифилда.

– Ты проверяла там?

– Он больше не плавает. Раньше нанимал кого-то. Думаю, он перестал плавать из-за того, что это отец купил ему лодку. Она простояла у причала клуба все лето. Доусоны все еще числятся в яхт-клубе.

– Мне нужно посмотреть на нее. Как она называется?

Линда прикинулась, что не расслышала.

– Что?

– Как называется лодка?

Она тряхнула головой и улыбнулась своему напитку.

– Как глупо. Он назвал ее в честь той ужасной песенки «Бич Бойз», которую я… которую мы оба когда-то любили. «Леди Линда».

Она взглянула на меня так, будто только что вынырнула из мути своей души и теперь была напугана тем, что обнаружила. Улыбка угасла, лицо покрылось красными пятнами, она отвернулась и заплакала, мучительно всхлипывая. Я не знал: то ли она вспомнила, как сильно любила Питера, и теперь страдала об утерянных чувствах, то ли ей стало стыдно, что она больше его не любит. Я не знал, сильно ли алкоголь подстегивал все эти чувства, но понял, что уже давно не встречал настолько испуганного, потерянного и одинокого человека.

Глава 4

Королевский яхт-клуб Сифилда находился на окраине порта в одноэтажном здании, построенном в стиле середины девятнадцатого века. Его фундамент стоял прямо в воде. Это роскошное сооружение привлекало толстосумов и служило им для развлечений. Внутреннее убранство, как и внешнее, впечатляло: высокие потолки, причудливые выступы, потолочные розетки, люстры и классические колонны. Персонал прекрасно осознавал пафосность обстановки, поэтому я прождал в фойе минут двадцать пять, просматривая брошюрку, расхваливавшую достоинства клуба, и разглядывая мужчин в темно-синих блейзерах с блестящими пуговицами и женщин в темно-синих свитерах с золотистого цвета вышивкой, в парусиновых туфлях, расхаживающих, насколько я мог судить, из столовой в официальный бар, оттуда – в клубную комнату, затем в неформальный бар, в комнату командора, а оттуда в биллиардную и на внешний двор. Секретарь, которого, согласно брошюре, звали Сирил Лампки, все это время обдумывал мою просьбу осмотреть яхту Питера Доусона. Линда заранее позвонила, чтобы договориться об этом, к тому же у меня были клубное удостоверение Питера и связка ключей от кают на яхте, но Сирил Лампки все еще взвешивал все «за» и «против».

Выглядел он необычно. Лет тридцати пяти, одет в красный бархатный смокинг. Галстук-бабочка красно-бирюзового цвета с узором «огурцы». Лицо с редкими веснушками, морковного цвета волосы, закрученные словно вопросительные знаки. Нежная розовая кожа, ямочки на щеках и на двойном подбородке и бледно-золотистые усы, аккуратно подбритые от носа до верхней губы. Ему пришлось занять это место, пояснил он, так как девушка, работавшая секретаршей, отправилась в больницу рожать, и по тону его было понятно, что Сирил невысокого мнения о детях и людях, которые их заводят. На каждый вопрос, задаваемый лично, или телефонный звонок, видимо, членов клуба, он отвечал очень эмоционально, закатывая глаза, вздыхая и прищелкивая языком.

– Конечно, было бы намного проще, если бы вы были членом клуба, мистер Лоу, – сказал Сирил с грустной улыбкой на сияющем лице.

Он только что поставил в известность двух членов клуба, которые пытались заказать ужин на вечер, что заказы начинают принимать исключительно по телефону в столовой ровно в четверть шестого. Нет, он не может передать заказ, и – всего хорошего; поэтому я засомневался, что членство в клубе сильно бы мне помогло.

– Ну, пока я жду, могу я съесть бутерброд и выпить чашечку кофе в… гм… неформальном баре? – спросил я, стараясь придать своим словам как можно более покорное выражение.

– Боюсь, нет, мистер Лоу. Вы ведь не член клуба, во-первых. А во-вторых, у вас нет галстука.

– Здесь многие без галстуков, – сказал я.

– Члены клуба, мистер Лоу. Если бы вы знали порядки, то помнили бы, что по средам до половины пятого допускается: неофициальный стиль для членов клуба, полуофициальный для гостей членов клуба…

– И строго официальный для Сирила Лампки, – подхватил я, указывая на его красный смокинг.

– Я буду распорядителем мероприятия, посвященного антиквариату, без четверти три в комнате командора, – высокомерно сказал Сирил. – Что касается вопроса с яхтой мистера Доусона, боюсь, что сегодня слишком насыщенный день, и я не осмелюсь просить кого-нибудь, чтобы он прокатил вас. Возможно, как-нибудь потом. Лучше, если бы мистер Доусон был с вами лично. Простите, но у меня очень много работы, мистер Лоу.

Сирил долго балансировал на грани между забавным раздражением и занудством. И только что перешел эту грань. Я стукнул ладонями по стойке, наклонился к нему и гаркнул:

– Нет, Сирил, теперь послушайте-ка меня. Жена Питера Доусона хочет узнать местонахождение своего мужа. Она уполномочила меня действовать от ее лица и обыскать яхту. И она, и я – мы оба хотели бы уладить это дело, не огорчая отца Питера, который, как вы знаете, верный и щедрый друг Королевского Клуба. Если вы будете мешать мне, я позвоню Джону Доусону, и он узнает обо всем. Я уверен, что президенту яхт-клуба будет интересно пообщаться с Джоном Доусоном на эту тему. Теперь либо вы даете мне человека, который покажет яхту Питера, либо мне придется раздеться и плыть туда самому.

К концу этого небольшого монолога, честно сказать, я уже просто орал. Оглянувшись, с удовлетворением увидел, что вокруг собралась небольшая толпа. Помимо людей, одетых в темно-синие блейзеры и свитера, собрался контингент и помоложе: мужчины в рубахах «регби», женщины в полосатых сине-белых майках. Может, это и была форма клуба, подобранная по возрасту. На самом деле я особенно не задумывался ни о них, ни о Сириле Лампки, который уставился на меня выпученными глазами, и щеки у него при этом раздулись как у огромной лягушки, ни даже о высоком, крепком темноволосом парне в шортах и спасательном жилете, который появился у меня на пути и выглядел так, как будто он может все, если захочет.

Думал же я вот о чем: «Боже, чем я занимаюсь. Давно я этого не делал». Полтора года прошло с тех пор, как я расследовал последнее дело. За это время я потерял дочь, жену, квартиру и работу. Докатился до того, что стал охранять бар в подвальчике на Венис-Бич, ночевал у друга, пропивал каждый заработанный цент, ни о чем не раздумывая и ничего не чувствуя, пытаясь связать события, которые не связывались и, возможно, никогда не свяжутся. Я никак не мог понять, почему моей дочери пришлось умереть. Возможно, я никогда не узнаю, что случилось с отцом. Но у меня появилась реальная возможность найти Питера Доусона, и если бы я его нашел, то замкнулся бы хоть один разорванный круг, восстановилась бы хоть одна разрушенная связь. Если я его найду, то, по крайней мере, снова почувствую, как кровь течет по венам. Сирил Лампки сказал:

– Вы не оставляете мне выбора, мистер Лоу. Я звоню президенту клуба.

Я вспомнил, как в школе мне угрожали директором, и рассмеялся. Кто-то подтолкнул меня локтем.

– Все в порядке, Сирил, я все улажу. Пойдемте, мистер Лоу, я отведу вас на яхту Доусона.

Это был высокий темноволосый парень в спасательном жилете.

Сирил промямлил:

– А-а, и правда, ну, Коулм, мне не хотелось отвлекать вас от работы, но если вы считаете, что для человека со стороны можно сделать исключение, то…

Но мы удалялись, и бормотания Сирила скоро стало не слышно. Коулм провел меня через клубную комнату, по двум лестницам вниз, на причал. Мы уселись в маленький катерок цвета красного вина, он завел мотор, и мы помчались через гавань. Миновав ряд покачивающихся на воде пирсов, мы подплыли к яхте средних размеров. С носа судна исчезла буква «Л», осталось только «еди Линда».