Записки врача скорой помощи - Елена Шагиахметова

Все помогали, чтобы молодой фельдшер превратился в лебедя из гадкого утенка. Ну а те, кому эта опека не помогала поумнеть, оставались работать в заправочном отделе, на справке, в диспетчерской, в статотделе — кабинете для беременных, или помощником на спецбригаде — заворачивать катетеры в салфеточки. Каждому находилось достойное место работы.

Студенты доучивались в институте и часто оставались работать врачами на скорой, «в родном коллективе», если у них не было другой цели. Например, цели стать ведущим нейрохирургом в детской больнице или фармацевтом в аптеке.

Глава 15. Новый год на скорой помощи

Я хорошо помню мой первый Новый год на скорой помощи. Первый год после училища. Сутки 31 декабря 1980 года.

До шести вечера я работала на машине с врачом.

Не так, как сегодня. И машина была холодная, то ли УАЗ, то ли РАФ, а может быть, и «Волга», но настроение было бодрое и веселое, деревья были большие, шприцы — железные, а уазики — зеленые.

И все были в белых халатах. Халаты стирали, и гладили, и подавали, и меняли на чистые в гардеробной. Ночью сменные белые халаты закончились, и педиатрам выдали розовые и голубые льняные халаты из резерва для санитаров. Дети на вызовах перестали плакать при виде врача в розовом халате. Педиатры были в восторге.

Не было пробок на дороге, вызовов было меньше. Мы заезжали на станцию, вставали в очередь, ожидали вызов и ехали опять.

Как обычно, в праздничный день скорая помощь была усилена дополнительными бригадами. Спецбригады вообще обычно сидели на станции и готовы были вылететь по первому линейному зову на помощь. Но к вечеру ситуация изменилась: резко выросло количество вызовов. Всеобщее веселье превратилось в катастрофу местного масштаба.

И в шесть часов вечера меня неожиданно усадили в диспетчерскую, в «аквариум», на прием вызовов. Звонков было так много, что обычным составом диспетчерский отдел не справлялся.

Старшим врачом дежурил кто-то из облздрава. За смену он, может быть, раза два вышел из кабинета главного врача, потому что все само работало, рулить не требовалось.

О чем звонили на «03» в последний день 1980 года? Вы не поверите, но большинство звонков было с поздравлениями с Новым годом! Коллеги, пациенты и просто люди радовались празднику и поздравляли тех, кто на работе.

В диспетчерской было 4–5 рабочих столов с пультами и телефонной трубкой. Это и был «тел. 03 — скорая помощь». Еще был магнитофон для записи всех звонков. После смены кассету с пленкой меняли и подписывали на коробочке дату. У меня на столе был пульт с двадцатью тумблерами. Пока я разговаривала с одним, следующие горели красными огоньками. В какой-то момент я, одурев от бодрых поздравляющих, включила все двадцать тумблеров и минут десять в трубку слушала, как они радостно между собой перекрикиваются и перечокиваются. Выпито в диспетчерской было тоже немало.

Конечно, были и такие вызовы, где даже елки в доме не поставили, а просто вызывали померить давление. На площади Советов на ледяных горках катались дети и родители всю ночь, и звонили каждые пять минут, травмпункт был полон, как автовокзал.

Последнее, что я помню: в семь утра перед диспетчерской еле стоит на ногах Авдюхов, детская реанимация, и берет вызов на горку, потому что больше некого послать.

Глава 16. Рая и три мотоциклиста

— И ты проведешь здесь всю свою жизнь? Давай уедем отсюда, — не раз говорили мне. — Куда? — Например, в Норильск или в Магадан. — А что там другого? Когда я и так живу в неведомой стране.

В тот год я была влюблена в медицину. Дело в том, что медицина — это страна загадок и неожиданных существ. Почище, чем сказочные леса, где бродят современные фантасты вроде автора Гарри Поттера. Каждый человек, с детства раздираемый любопытством, изучает свое тело, свое состояние и задает вопросы. Но если случайно попасть в больницу санитаром, в это царство медицины, где есть ответы на все вопросы, то ты, считай, застрянешь там навсегда. Когда рассказываешь о каком-то случае из практики, то как будто заводишь слушателей в дремучий лес с чудовищами и с первого шага видишь, что уже появились вопросы. А к концу рассказа этих вопросов становится только больше.

Как это было. От дома до работы дорога в битком набитом троллейбусе, потом еще 10 минут пешком по морозу. На улице газ, от которого сразу появляется сухой кашель, темно. Этот город никогда не был лучшим местом для жизни. Я приезжаю на станцию, получаю в гардеробе белый халат с завязками, черную шинель с золотыми пуговицами и смотрю график. Бригада № 50, «Волга». Такая же, как я, фельдшер спрашивает: «Ты с кем?» — Я с Петренко, «полтинник». — Везет, а я с Решетовым, — и пошла, вздыхая, как ослик Иа.

А мне все равно, хоть с кем, лишь бы не одной.

Обычно мы работали по двое, два фельдшера. Иногда везло попасть в бригаду с врачом. Но чаще со студентом, мы даже не всегда спрашивали, какого он курса, то есть он еще санитар или уже фельдшер. Они в любом звании обязаны были уметь все, от уколов до повязок, иначе зачем они тут? Но мы были с ними как с равными, а они даже советы давали, как равные. А санитаров не студентов были единицы, обычно какие-то девочки после школы. Они потом уходили либо в медучилище, либо в другие места. Одна ушла учиться на фабрику, где расписывали цветами подносы, и ей там понравилось. Хотя мы все удивлялись, как можно было «бросить медицину».

Иногда приходилось работать без помощника. На авось. Авось повезет.

Вот еще одна особенность психологии врача — всеядность. Одна моя коллега на работе произнесла фразу: «Нам все равно, куда пошлют. Пошлют на отрезанную голову — поедем, пришьем, отвезем в больницу». Правда, это было в 80-е, когда «любой вызов должен быть обслужен». То же самое можно сказать о пациентах. Попадись хоть Гитлер — он получит такое же внимание, что и президент России или бомж из-под контейнера с улицы Брестской. Хотя никто не запрещает после вызова проявлять эмоции и реакции. В основном из-за них жизнь работника скорой помощи короткая и счастливая, как у уличных котов. Когда я читаю про очередной 100-летний юбилей какой-нибудь достойной личности, я точно знаю, что это либо артист, либо научный работник, но не работник