Флейта Нимма - Марина Кимман

— Неужели ойгуры едят их? — прошептал я.

Это прозвучало как-то нелепо в пустой пещере. Эхо гулко отскочил от стен и вернулось ко мне.

До сих пор мой невольный спутник казался мне вполне цивилизованным… Но есть конкилонок? Это было выше моего понимания.

Я одернул себя. Пора привыкать к странностям внешнего мира. К ойомейцам, безграмотным в основной своей массе, и к тому же промышлявшим работорговлей. К тем, кто посвящал свою жизнь их религии. Они должны были напиваться, спать с кем попало и жевать дурманящую траву, отчего их зубы приобретали кроваво-красный оттенок. К синдийцам, которые, по слухам, в любое время года ходили босиком и могли говорить со змеями. К осеморским дикарям, убивавшим каждого, кто имел несчастье вступить на их землю.

К ойгурам, не хоронившим своих мертвых четверть века… И евших конкилонок.

Боги, неужели все это — правда?

В полудреме мне вдруг пришло в голову воспоминание о старой обсерватории на утесе.

Я почему-то подзабыл о ней, и это казалось неправильным.

Пришлось признать, что без Винфа, без этой случайности, я бы никогда так и не сдвинулся с места. Поступил бы в университет, занялся бы наукой, женился бы, завел детей… План, конечно, неплохой, но что-то меня в нем смущало. Может, предсказуемость.

Где-то внутри меня теплилась надежда, что конкилонки, о которых говорил Винф, на самом деле не те, которых я собирал в детстве. Но когда ойгур вернулся в пещеру, с этими надеждами пришлось расстаться.

Те же самые. Треугольные черные раковины с волнообразным узором. Он свалил их возле костра, почистил, добавил пряностей, поставил котелок на огонь… и скоро от них пошел чудесный запах. Я даже подумал, что снова начался бред и мне все это кажется.

Первую раковину я съел осторожно, морщась… А вот следующие уплетал с такой скоростью, что Винф предположил существование бездонной дыры в моем желудке.

Что я мог на это сказать, кроме как умять еще пару штук.

— Судя по твоему аппетиту и пухлому розовому виду, — от этих его слов я, кажется, действительно порозовел, — оставаться здесь больше нет смысла. Завтра садимся в лодку и плывем, не приставая к берегу, пока не доберемся до Лфе, столицы. Там, по крайней мере, меньше вероятность, что нас схватят работорговцы.

Так, значит, легенда насчет ойомейцев и работорговли подтвердилась. Час от часу не легче.

— Затем мы расходимся и все счастливы. Если хочешь, могу дать тебе письмо к одному человеку, устроишься у него на первое время.

Я чуть не подавился от неожиданности.

— Вопросы? — Винф похлопал меня по спине.

— Да. Откуда у тебя лодка? И… я не то чтобы хотел оставаться в Лфе…

Ойгур нахмурился.

— Я не в первый раз пересекаю границу, — сказал он. — В прошлый раз пришлось плыть на самодельном плоту, и это была не самая приятная неделя в моей жизни. Лодка лучше, поверь мне.

— Почему бы просто не перейти по берегу?

— Ты хоть раз был на границе Мэфа? — ответил он вопросом на вопрос.

Я мотнул головой.

— У вас там магическая стена, — он увидел, как округлились мои глаза, и усмехнулся. — Тебе никогда не приходило в голову, что у вашего правительства несколько иное отношение к магии? Уверяю тебя, Мэф не логарифмы защищают. — Выходит, наше правительство действительно ее использует? В то время как остальные относятся к ней, мягко говоря, пренебрежительно…

— Это не такие уж и не связанные вещи, — ухмыльнулся ойгур. — Политика.

Я вдруг понял, что провал в моей памяти, насчет родительской обсерватории, как-то связан с этой самой общей политикой. От этих мыслей мне стало неуютно. Я поежился.

— Расслабься, — бросил Винф, рассматривая мое озадаченное лицо. — Тебя все это больше не касается.

Некоторое время мы ели в молчании. Мне не хотелось оставаться в Лфе одному. Одно дело Мэф — где я мог хоть как-то ориентироваться, где все было знакомо, и совсем другое — Ойомей, страна полулегендарная. Для меня, по крайней мере.

Кроме того, я уже понял, что ойгур знал о внешнем мире гораздо больше меня.

— Я поеду с тобой, — сказал я. — После Лфе.

Винф скептически приподнял бровь.

— А ты не хочешь спросить моего мнения?.. — он явно хотел добавить что-то вроде "Зачем мне тот, кто будет мешать все время?", но сдержался.

— Ну, скажем… карту составить. Материка.

Он посмотрел на меня как на идиота, даже попытался приложить ладонь ко лбу. Я отстранился.

В принципе, почему нет? Я ни разу не видел карты мира в библиотеках Мэфа. Самое большее, на что были способны наши составители атласов — это на собрание легенд, хоть как-то заполнявших белые пятна за пределами страны.

Однако ойгур моего энтузиазма не разделил.

— Ты берешься откусить то, что не в состоянии проглотить. Знаешь, насколько велика Агатха? Я десять лет мотаюсь по материку, и не могу сказать, что побывал везде. А что там за океаном, одни драконы знают…

— Сколько тебе лет, Винф? — перебил его я.

Он посмотрел на меня взглядом, в котором раздражение смешалось с любопытством.

— Тридцать.

— Если ты смог объездить почти весь континент, почему я не могу?

— Потому что ты молодой, глупый и самонадеянный.

— Ну, знаешь, это слишком… — я отставил ракушку в сторону и начал подниматься.

Затем медленно и осторожно сел. Несмотря на "розовый и пухлый вид", как утверждал ойгур, для драки я был слишком слаб и плохо держал равновесие.

Он хмыкнул.

— Ну-ну.

— Я все равно еду с тобой, хочешь ты этого, или нет.

Он сложил руки на груди, и, недовольно посмотрев на меня, спросил:

— И как долго ты собираешься?..

— Таскаться за тобой? — я неопределенно пожал плечами и улыбнулся.

Винф остался бесстрастным, только задумался, рассматривая что-то одному ему ведомое на стене пещеры.

— Ты же понимаешь, что мне ничего не стоит убить тебя, если ты начнешь слишком мешать? — наконец, тихо сказал он.

Небрежность этих слов ужаснула меня. Однако была здесь одна неувязка.

— Тогда зачем ты меня спасал?

Он смотрел на меня некоторое время, и я не мог понять этого взгляда.

— Действительно, — пробурчал он. — Ладно. Но я ставлю тебе условие. Так как мы будем путешествовать вместе, ты все равно узнаешь о моей… цели. Чтобы мне не пришлось тебя убивать… — повторил он, и я вдруг понял, что в первый раз это была не шутка, — я расскажу тебе о ней сам, сейчас. Но взамен… — он помедлил, — ты должен пообещать молчать.

"Всего-то?", успел обрадоваться я, но Винф продолжил:

— Не думай, что мне достаточно будет твоего слова.

Ойгур встал, и, сложив руки за спиной, стал прохаживаться по пещере. Голос его как будто стал громче; эхо усиливало впечатление.