Лирика - Давид Самойлов

1950-е—1961

Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал.Я любил, размышлял, воевал.Кое-где побывал, кое-что повидал,Иногда и счастливым бывал.

Гнев меня обошел, миновала стрела,А от пули – два малых следа.И беда отлетала, как капля с крыла,Как вода, расступалась беда.

Взял один перевал, одолею второй,Хоть тяжел мой заплечный мешок.Что же там – за горой? Что же там – под горой?От высот побелел мой висок.

Сорок лет. Где-то будет последний привал?Где прервется моя колея?Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал.И не допита чаша сия.

Луч солнца вдруг мелькнет, как спица,Над снежной пряжею зимы…И почему-то вдруг приснится,Что лучше мы, моложе мы,

Как в дни войны, когда, бывало,Я выбегал из блиндажаИ вьюга плечи обнимала,Так простодушна, так свежа;

И даже выстрел был прозраченИ в чаще с отзвуками гас.И смертный час не обозначен,И гибель дальше, чем сейчас…

Между второй пол. 1957 и 1959

Осень

Вот опять спорхнуло летоС золоченого шестка,Роща белая раздетаДо последнего листка.

Как раздаривались листья,Чтоб порадовался глаз!Как науке бескорыстьяОбучала осень нас!

Так закутайся потеплеПеред долгою зимой…В чем-то все же мы окрепли,Стали тверже, милый мой.

Атлант

Не нужен гений и талант,Что сам собою горд,А нужен труженик Атлант,Что мир воздвиг на горб.

Стоит он, выпятив губу,По-бычьи пяля взор.И чует на своем горбуКосые грани гор.

Земля круглее казана,А в ней огонь и лед.И океанская волнаЕму за ворот бьет.

А он стоит, багроволиц,Спина – под стать коню.И вдруг как гаркнет:– Люди, цыц!Неровно – уроню!

1959

Захотелось мудрым землянамРаспрощаться с домом зеленым,Побродить по нездешним лонам,По иным морям-океанам.

И откуда такое желанье?Почему со времен ДедалаРвутся в небо наши земляне,Неужели земли им мало?

Но птенцы готовятся летомК их осенним большим перелетам.Так нас тянет к дальним планетам,К безначальным тянет высотам.

Кличет осень из синих далей,Осыпаются листья клена…От великих наших печалейЗвезды манят нас с небосклона.

Бурой, желтой, красной метельюЗакружились жухлые листья…От великих наших веселийМанят нас надзвездные выси.

Журавли курлычут. По далямОплывают сосны, как свечи.И, раскрыв глаза, упадаем,Упадаем небу навстречу.

1961

Вдохновенье

Жду, как заваленный в забое,Что стих пробьется в жизнь мою.Бью в это темное, рябое,В слепое, в каменное бью.

Прислушиваюсь: не слыхать ли,Что пробивается ко мне?Но это только капли, каплиСкользят по каменной стене.

Жду, как заваленный в забое,Долблю железную руду,Не пробивается ль живоеНавстречу моему труду?..

Жду исступленно и устало,Бью в камень медленно и зло…О, только бы оно пришло!О, только бы не опоздало!

Сентябрь 1961

Слова

Красиво падала листва,Красиво плыли пароходы.Стояли ясные погоды,И праздничные торжестваСправлял сентябрь первоначальный,Задумчивый, но не печальный.

И понял я, что в мире нетЗатертых слов или явлений.Их существо до самых недрВзрывает потрясенный гений.И ветер необыкновенней,Когда он ветер, а не ветр.

Люблю обычные слова,Как неизведанные страны.Они понятны лишь сперва,Потом значенья их туманны.Их протирают, как стекло,И в этом наше ремесло.

1961

Дождь пришел в городские кварталы,Мостовые блестят, как каналы,Отражаются в них огоньки,Светофоров цветные сигналыИ свободных такси светляки.

Тихо радуюсь. Не оттого ли,Что любви, и надежды, и болиМне отведать сполна довелось,Что уже голова побелелаИ уже настоящее делоВ эти годы во мне началось.

И когда, словно с бука лесного,Страсть слетает – шальная листва,Обнажается первооснова,Голый ствол твоего существа.Открывается графика ветокНа просторе осенних небес.

И не надо случайных чудес —Однодневок иль однолеток.

Эй, листва! Постарей, постарей!И с меня облетай поскорей!

Октябрь 1961

Соловьиная улица

Тучей шла сирень, лавиной,На заборы надвигалась.Это буйство называлосьУлицею Лакстигалас,Улицею Соловьиной.

Свешивалась через стеныГроздью пышной, грузной, пьяной,И дворы вспухали пеной,Словно глиняные жбаны.

Кто живет здесь – люди, птицы?И ужель в домишках чинныхЕсть под красной черепицейСтрасти кроме соловьиных?

Что за слово – Лакстигалас?Птичье или человечье?..

И свободно постигаласьСладость чуждого наречья.

1960

Старый город

Трудолюбивые пейзажи,Возделанная красота.И все круглей холмы, все глажеИ все отраднее места.

Тевтонский орден и Ливонский —Чванливых рыцарей орда —В своем ленивом пустозвонствеЗдесь не оставили следа.

Зато ремесленные швабыИ местный работящий людСвои понятья и масштабыНавечно утвердили тут.

Они ценить привыкли место,

Конец ознакомительного фрагмента.