Слёзы Эрии (СИ) - Эйлин Рэй

Щеку пронзила боль, и вместе с ней на меня обрушились оглушающее стрекотание птиц и скрип старых деревьев, в кронах которых бесновался ветер. Взгляд с трудом сфокусировался на Шейне, сидящем передо мной.

Я удивленно приложила ладонь к пылающей щеке.

— Прости, — спохватился Шейн, — но ты не реагировала, и мы не могли до тебя докричаться.

Шеонна тоже сидела рядом, встревоженно разглядывая мое лицо. В руках она держала пропитанную грязью тряпицу из которой выглядывала рыжая макушка Эспера. Мое сердце заныло от отчаяния, с примесью вины, — я снова была среди друзей, в безопасности под хмурым, но реальным небом, а тамиру оставался заперт в собственных воспоминания, наполненных болью и смертью. Совершенно один.

Я попыталась встать, но ноги неуклюже заскользили, и я вновь осела, не обращая внимания на мокрую грязь уже изрядно пропитавшую юбку. У меня не было сил бороться ни со своим изнемогающим от усталости телом, ни с размытой дорогой. Все, о чем я мечтала — распластаться по земле и, если повезет утонуть в этой липкой жиже. Может тогда я обрету блаженное спокойствие? На глаза навернулись горячие злые слезы. Я ненавидела себя за слабость, ненавидела безжалостную Тень и весь этот прокля́тый чужой мир, заставляющий нас с Эспером страдать.

Шейн молча притянул меня к себе. Я прижалась к его груди, и с болезненным криком выпустила на свободу все слезы, которые сдерживала с самого Перепутья.

— Все будет хорошо, — ободряюще произнесла Шеонна, проведя рукой по моим волосам. — Мы почти пришли.

❊ ❊ ❊

К моменту, когда солнце окрасило перья облаков в розово-бирюзовые оттенки, с гребня пологого холма открылся вид на возделанные поля, затопленные в низинах молочным туманом. По узким прокатанным колеям медленно ползли одинокие телеги, а редкие рабочие вязали мешки с урожаем или отдыхали в выкошенных проплешинах, прильнув к кожаным бурдюкам.

Мы вышли на ухабистую, припорошенную мелким гравием, дорогу. Спустя почти неделю, проведенную в глуши, наедине с дикой природой, оказалось очень неуютно вновь находиться среди людей. Они провожали нас любопытными взглядами и тихими шепотками, но быстро теряли интерес.

Неожиданно рядом фыркнула лошадь. Протащив вперед тяжелую телегу, она остановилась и недовольно ковырнула землю копытом.

— Далеко путь держите, молодые люди? — обратился к нам возчик.

В его карих глазах пылал неподдельный интерес и этот веселый блеск добавлял привлекательности розовощекому лицу, обрамлённому в густую темно-серую бороду. Рядом с мужчиной сидела девочка лет семи. Перегнувшись через борт телеги, она не сводила с нас столь же живого любопытного взгляда.

Чужаки в этих краях были диковинным зрелищем, догадалась я.

— На Ксаафанийские острова, — настороженно, нехотя ответил Шейн.

— Нам по пути значит! — Весело воскликнул возчик. — Что ж, тогда полезайте в телегу, составите нам компанию.

Мы неуверенно переглянулись.

— Давайте-давайте, — мужчина настойчиво замахал руками. — Смотреть на вас больно, едва ноги волочите. В таком темпе вы к рассвету до Ве́реста не доберетесь, а места здесь не самые безопасные для ночевок.

Не знаю что определило наше решение, — открытость и располагающая улыбка возчика или боль в ногах и усталость, взявшая над нами верх, — но через пару минут мы уже сидели в наполовину груженной мешками телеге, рядом с девочкой.

— Меня зовут Гедрик, — представился мужчина и махнул рукой через плечо, — а это моя дочь, Асья.

Шейн назвал наши имена, избавляя меня с Шеонной от необходимости вступать в диалог — усталость сковала даже наши языки.

— Откуда вы забрели в наши края? — поинтересовался Гедрик. — Кажется вы уже долго в дороге. Если честно выглядите не очень, болотные утопленники и то чище вас будут.

— Мы из Эллора, — кратко бросил Шейн.

Мужчина присвистнул.

— Далеко же вы забрались. Но почему именно болота? Я думаю, в Дархэльме полно куда более живописных и безопасных мест, нежели Ксаафания.

— Мы ищем ведьм.

Я не видела лица Гедрика, но готова была поклясться, что в этот же миг с его губ сползла беззаботная улыбка, а от щек отлила кровь. Над телегой будто сгустились мрачные тяжелые тучи. Спина возчика осунулась под грузом каких-то мыслей, а руки, сжимающие поводья, напряглись. С минуту мужчина молчал, после чего пренебрежительно сплюнул на обочину и вновь заговорил:

— Не знаю, что за беда у вас приключилась, но боюсь, парень, вы зря проделали весь этот путь.

Он бросил на нас жалостливый взгляд.

— Почему? — невозмутимо спросил Шейн.

— Ведьмы никогда не помогают людям. Конечно, однажды какая-то ведьма может объявиться в деревне и поделиться с кем-нибудь сбором редких трав, чтобы отвадить от хижины болотного духа, или невзначай намекнет старухе о проблемах ее детей, но она никогда не поможет в решении этих проблем и даже не даст совета. Ведьмы свято чтут свои традиции и одна из них запрещает им вмешиваться в жизнь людей. А уж к проблемам чужаков они проявляют еще меньше участия. Ты уж прости, но вы ничего от них не добьетесь.

— Но мы попытаемся.

Я не сдержала легкой улыбки, уверенность Шейна воодушевляла.

— Что ж, ваше дело, — Гедрик небрежно пожал плечами.

Следующие пол часа мы ехали в мертвой тишине, нарушаемой лишь мерным цокотом копыт и скрипом колес. Мои веки тяжелели с каждой минутой и было всё труднее бороться с сонливостью.

— Моя мама была ведьмой, — вдруг звонко произнесла Асья.

Я вздрогнула от неожиданности и в этот момент осознала, что уже долгое время не свожу с девочки глаз. Она была очень красивой — круглолицая, с острым прямым носиком и толстой, черной, как вороново крыло, косой. Но самыми притягательными в ее внешности были большие, сияющие будто расплавленный изумруд глаза — за свою жизнь такие я видела лишь дважды.

Мои щеки вспыхнули от смущения. Асья застала меня врасплох, и я не нашлась с ответом.

Но он и не потребовался.

— Я не унаследовала ведьмовскую силу, — продолжила девочка, — поэтому мама оставила меня с отцом еще в младенчестве. Она даже не вскармливала меня своим молоком, и я никогда ее не видела, но знаю, что мама тайно оберегает меня и дает всё необходимое. Если я захочу, я даже могу никогда не работать в поле.

— Но ты должна работать, — назидательно вмешался Гедрик. Было ясно, что он заводит этот разговор не в первый раз. — И ты должна уметь позаботиться о своей будущей семье и старике-отце, когда он не сможет держать в руках плуг. Твоя мать не будет заботиться о твоих детях, для нее лишь ты имеешь ценность.

Асья миролюбиво улыбнулась и согласно кивнула.

— Значит ли это, что вы знаете о ведьмах больше, чем говорите? — подозрительно сощурившись, спросил Шейн.

Он подобрался ближе к мужчине, но тот лишь небрежно отмахнулся.

— Ничего я о них не знаю, парень, — угрюмо ответил возчик. — Быть избранником ведьмы это не значит стать приближенным к их племени и знаниям. Моя жена ушла, как только в ее утробе забились сердца наших детей. После этого я никогда ее не видел. Через несколько месяцев она оставила маленькую Асью у дверей хижины и даже не удосужилась освободить меня от этих прокля́тых брачных уз. Она обрекла меня на одинокую жизнь без женского тепла, а Асью на детство без матери. Ведь никто из ксаафанийских женщин никогда не приблизится к избраннику ведьмы и не заговорит с ним, боясь попасть в немилость к жене, которой он даже не нужен. А деревенские мужики до конца дней будут относиться ко мне с жалостью, словно к увечному.

Гедрик сокрушенно вздохнул.

— Так что, парень, на своем жизненном опыте я могу дать вам лишь один совет — не приближайтесь к ведьмам.

Воцарилось неловкое молчание, но продлилось оно не долго. Шейн поспешно сменил тему, стал расспрашивать мужчину о болотах и местных жителях. Гедрик вновь повеселел, и всю оставшуюся дорогу нас сопровождали его увлекательные байки из деревенской жизни.