Панцирь - Андрей Гардеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я еще не все сказки из него выбил, Танцор, – оправдывался Батар. – Но это дело пары месяцев. Если он их переживет, конечно.
– Тренируешь?
– Немного.
– Борьба?
Покачал головой:
– Общий курс. Пацан совсем сырой, только из-под мамкиной юбки.
Я спросил:
– По поводу твоих слов Йоргос, дхалы так редко встречаются?
– Да ка-ак сказать, – протянул старший.
– Как есть.
– В Полисах вас полно. В промысловиках – очень редки, да.
Батар продолжил представлять людей.
– Бинтованного зовут Кряж. Он мало говорит, но, когда говорит внимательно слушаем. Если разговорился очень сильно, значит дело прям полная дрянь и амтанское дерьмо, и, наверное, пора прям изо всех сил бежать. Прям стараться.
Кряж был мужчиной среднего роста и средних лет. Бинтами перемотан лоб – теперь выпуклости я видел и под тканью: скорей всего обилие каких-то модулей. Лицо худое, будто птичье, с густой щетиной. Длинные волосы зачесаны назад. Родной цвет под сединой уже не определить.
Носил он приличную черненную стеганку с высоким воротником и плечами. Он единственный здесь кто не расстался с защитой предплечий – острые латные наручи закрывали руки до запястий. Кисти – розовые, месиво из ужасных шрамов и застарелых ожогов.
Кряж кивнул мне.
Я спросил:
– Йоргос, норма, что в Изоте у каждого второго соц-модуль? Я, конечно, понимаю, что говорить правду – правильная тактика, но даже не знаю. Какое-то чрезмерное изобилие технологий на квадратный метр.
Йорг поправил шляпу, чуть прикрыв лицо. Видимо застыдился.
– Мы не особо ловкие в таких делах, чтобы это как-то изящно проворачивать. А так… Да – норма. У многих есть, из деятельных. У работяг и простаков – понятно, нет. Они, конечно, тоже разные модули эти. У нас – дерьмо.
– Почему?
– Бюджетный, – пояснил Йоргос.
– И старенький, – добавил Востр.
– И постоянно сбоит.
– И раздолбанный совсем.
– И ресурса почти не осталось.
– Да хватит уже, – поморщился. – Имейте гордость.
– … Но дхалы обычно отвечают напрямую. Для этого мощности модуля хватит.
– Последняя объявляемая, но не последняя по значению, – важно произнес Востр, указывая на единственно присутствующую девушку. – Большеглазка, наше главное украшение. Наше золотце, наша красота, наша женственность, свежесть и сила юного духа.
Лицо Большеглазки порезала почти безумная злоба.
Кольнуло эхо удивления.
– Kers bi na ti huegtol asi Vostr corps, – сказала, как выплюнула. – Nox ego tept hi bolls.
Батар громко рассмеялся. Йоргос улыбнулся. Карс и Кряж остались безучастными. Востр с трагичным лицом покачал головой.
Я спросил:
– Что она сказала?
– К сожалению, друг Танцор, это непереводимая игра слов, – ответил Востр, изображая глубокую печаль, но Батар тут же помог.
– Если без ругательств, то примерно: “В трусы ты ко мне залезешь Востр, только через мой труп. Ночью я оторву твои яйца”.
– Отказы только распаляют мужчину, милая подруга.
На ней черный поддоспешник и простенькая кираса, с множеством следов от пропущенных ударов.
Длинные тёмные волосы убраны за уши.
Большеглазка посмотрела на меня и нахмурилась:
– Соо-кращается до Бо. Все гово-орят Бо-о. Никто не говорит Бо-ольшеглазка – это тупо. Бо. Запо-омни, дх-ал, – она погрозила пальцем.
– Запомнил.
– И со знакомствами, пожалуй, все. Угощайся, друг Танцор, – призвал Востр и сам подцепил с тарелки что-то длинное и мясистое.
Я не стал отказываться.
Глава 15
Соглашение
Люди расслабились, обратившись к выпивке и пище. В разговорах быстро переходили с торгового на язык костевиков и обратно. Много сумбура, шума и болтовни – я отвык от этого. Сильно било по мозгам.
За час в заведении так никто новый и не появился.
Уж, действительно, место для своих.
Они хмелели, я опьянеть не мог. Организм и панцирь не позволяли.
Пустой треп про улицу, оружие, соседей, Выходы и добычу. Я не вслушивался,