ГКЧП: Следствием установлено - Валентин Георгиевич Степанков

Следствие установило, что утром 22 августа из пистолета «Вальтер», принадлежавшего Борису Карловичу Пуго, были произведены два выстрела. Оба раза стрелял Пуго: сначала в жену, потом в себя. Медицинские эксперты заключили, что после выстрела он еще жил в течение десяти-двадцати минут.

Валентина Ивановна тоже оставила записку: «Дорогие мои! Жить больше не могу. Не судите нас. Позаботьтесь о деде. Мама».

Крутой поворот

Письма из «Матросской Тишины»

Наши подследственные частенько брали в руки перо. Основной тюремный жанр, конечно же, самые разные просьбы, ходатайства, опровержения, протесты… Однако не вся здешняя «литература» носит сугубо казенный характер — Лукьянова поэтическая муза не покинула и в следственном изоляторе, так что он по-прежнему слагал стихи, Язов много труда положил на создание многостраничной автобиографии и к тому же вел дневник, Павлов, Крючков, Болдин писали мемуары.

В этой главе без каких-либо пространных комментариев опубликована малая часть из того, что можно просто назвать «письмами из “Матросской Тишины”». Знакомство с ними дает возможность сложить более полное представление как о личностях тех, кто был арестован в августе 1991 года, так и самом деле ГКЧП.

…От В. Крючкова

Президенту СССР Михаилу Сергеевичу Горбачеву

Уважаемый Михаил Сергеевич!

Огромное чувство стыда- тяжелого, давящего, неотступного — терзает постоянно. Позвольте объяснить Вам буквально несколько моментов.

Когда Вы были вне связи, я думал, как тяжело Вам, Раисе Максимовне, семье, и сам от этого приходил в ужас, в отчаяние. Какая все-таки жестокая штука эта политика! Будь она неладна. Хотя, конечно, виновата не она.

В. Крючков. Фото Н. Малышев ⁄ ТАСС.

18.8. мы последний раз говорили с Вами по телефону. Вы не могли не почувствовать по моему голосу и содержанию разговора, что происходит что-то неладное. Я до сих пор уверен в этом. Короткие сообщения о Вашем пребывании в Крыму, переживаниях за страну, Вашей выдержке (а чего это стоило Вам!) высвечивали Ваш образ. Я будто ощущал Ваш взгляд. Тяжело вспоминать об этом.

За эти боль и страдания в чисто человеческом плане прошу прощения. Я не могу рассчитывать на ответ или какой-то знак, но для меня само обращение к Вам уже стоит что-то.

Михаил Сергеевич! Когда все это задумывалось, то забота была одна — как-то помочь стране. Что касается Вас, то никто не мыслил разрыва с Вами, надеялись найти основу сотрудничества и работы с Б.Н. Ельциным. Кстати, в отношении Б.Н. Ельцина и членов Российского руководства никаких акций не проводилось. Это было исключено.

В случае необходимости полагали провести временное задержание минимального числа лиц — до двадцати человек. Но к этому не прибегли, считали, что не было нужды.

Было заявлено, что в случае начала противостояния с населением, операции немедленно приостанавливаются. Никакого кровопролития. Трагический случай произошел во время проезда дежурной военной машины БМП по Садовому кольцу. Это подтвердит следствие.

К Вам поехали с твердым намерением доложить и прекращать операцию. По отдельным признакам уже в Крыму мы поняли, что Вы не простите нас и что нас могут задержать. Решили доверить свою судьбу Президенту. Войска из Москвы стали выводить еще с утра в день поездки к Вам. Войска в Москве были просто не нужны.

Избежать эксцессов, особенно возможных жертв — было главной заботой и условием. С этой целью поддерживали контакты. У меня, например, лично были контакты с Г. Поповым, Ю. Лужковым, И. Силаевым, Г. Бурбулисом и, что важно, многократно с Б.Н. Ельциным.

Понимаю реальности, в частности мое положение заключенного, и на встречу питаю весьма слабую надежду. Но прошу Вас подумать о встрече и разговоре со мной Вашего личного представителя.

С глубоким уважением и надеждами,

В. Крючков

25.8.91

Председателю Комитета госбезопасности СССР Вадиму Викторовичу Бакатину

Уважаемый Вадим Викторович!

Обращаюсь к Вам как к председателю Комитета госбезопасности СССР и через Вас, если сочтете возможным довести до сведения, к коллективу КГБ со словами глубокого раскаяния и безмерного переживания по поводу трагических августовских событий в нашей стране и той роли, которую я сыграл в этом. Какими бы намерениями ни руководствовались организаторы государственного переворота, они совершили преступление.

А. Лукьянов и его адвокат Г. Падва во время следственных действий в СИЗО. Фото Н. Малышев ⁄ ТАСС.

Разум и сердце с трудом воспринимают эту явь, и ощущение пребывания в каком-то кошмарном сне ни на минуту не покидает.

Осознаю, что своими преступными действиями нанес огромный ущерб своей Отчизне, которой в течение полувековой трудовой жизни отдавал себя полностью. Комитет госбезопасности ввергнут по моей вине в сложнейшую и тяжелую ситуацию.

Мне сказали, что в КГБ СССР была коллегия, которая осудила попытку государственного переворота и мои действия как председателя КГБ. Какой бы острой ни была оценка моей деятельности, я полностью принимаю ее. Очевидно, что необходимые по глубине и масштабам перемены в работе органов безопасности по существу и по форме еще впереди.

Уважаемый Вадим Викторович!

После всего происшедшего, да и в моем положении заключенного, считаю в моральном отношении не вправе обращаться к коллективу органов безопасности, доверие которого не оправдал, с просьбой о каком-либо снисхождении. Но убедительно прошу не оценивать всю мою жизнь только по августу 1991 года.

С уважением, В. Крючков

24.8.91

На Российское телевидение

22 декабря 1991 года в программе Российского телеканала в 19.30–20.15 демонстрировалась очередная серия (кажется, 7-я) британского телефильма «Вторая русская революция».

В этой серии показывались кадры интервью с М.С. Горбачевым и Н. А. Назарбаевым. Последние утверждали, что 29–30 июля 1991 года мною, Крючковым В.А. (а также Плехановым Ю.С.), было организовано прослушивание их переговоров с Б. Ельциным в Ново-Огарево. Заявляю, что это утверждение является полностью надуманным. Неслучайно даже следствие по делу ГКЧП упомянутое «прослушивание» мне не вменяет в вину.

Мне неизвестно, что послужило основанием для такого заявления М. Горбачева, Н. Назарбаева. Возможно, они были введены кем-то в заблуждение. Прошу в рамках Российского телеканала в то же время в воскресенье с 19.30 до 20.15 огласить телезрителям полностью текст этого моего письма.

В случае Вашего отказа сделать это или сокращения текста, влекущего искажение его смысла, мною будет предъявлен иск в порядке ст. 7 УК РСФСР, который будет поддерживать адвокат по моему делу Иванов Юрий Павлович.

О принятом решении прошу проинформировать меня.