Новый Мир ( № 10 2010) - Новый Мир Новый Мир

Однако ж книга есть, существует, и вот что там происходит: современный нам историк приезжает в Ялту, размышляя над тем, почему оставшегося в Крыму генерала не расстреляли красные (генерал, мирно состарившись, умер там в коммунальной квартире в 1976 году).

Есть устойчивый канон, заключающийся в том, что на жизнь исследователя начинает влиять его персонаж. Но автор все-таки доктор филологии из Пушкинского Дома, а не мистификатор от массовой культуры. Он снабжает повествование отсылками к многочисленным выдуманным и невыдуманным научным трудам и не менее выдуманным, а также и общеизвестным, подлинным обстоятельствам. Например, некий сотрудник ОГПУ водит к себе девок, и его раздражает, что комсомолки отказываются становиться на колени, — тут же ссылка на Долорес Ибаррури (то есть опосредованно на знаменитую фразу испанской коммунистки, увязываемую здесь с оральным удовлетворением).

Повествование это сводит все образы врангелевского и прочего Крыма и вообще массу легенд вместе, играет ими, взбалтывает и превращает во что-то свое, будто переписав наново труды не только историков, но и литераторов, писавших о Гражданской войне. Однако удовольствие от чтения оплачивается его сложностью и требует постоянного внимания читателя.

Общий тон этого романа я бы определил как меланхолический. Меланхолия — вот верное состояние для ученого, что понимает ход истории.

Д. Г р а н и н. Причуды моей памяти. М. — СПб., «Центрполиграф», 2009, 441 стр.

Это довольно странная книга — прижизненные записные книжки. Не мемуары, не дневник, а такая особая форма запоминания: записал когда-то, потом вернулся к написанному, вспомнил, добавил новую черту. Некоторые истории Гранин рассказывал раньше — и у меня неотвязное ощущение, что я это уже слышал. Впрочем, это общее свойство записных книжек.

Трагедия современной прозы в том, что часто записная книжка интереснее, чем роман или сборник рассказов. Ничего не пропадает, а только замещается чем-то новым, и этот формат чрезвычайно важен и перспективен.

Гранин — писатель из тех, что, по выражению Слуцкого, «в сорок первом шли в солдаты, а в гуманисты в сорок пятом». Эти гуманисты среди писателей — особая статья, да и сам Гранин — фигура особенная, он не только писатель, но и общественный деятель в самом прямом смысле слова. Советский писатель часто был формальным общественным деятелем, а вот Гранин, особенно в перестройку, — совершенно настоящим. И если внимательно изучать его тексты, можно многое понять о поколении романтиков-гуманистов восьмидесятых, об эмоциях и вере людей, что видели войну, пережили череду советских руководителей, воспряли вдруг, а потом увидели, что вышло. Ну и о том, как и почему случился кризис либеральной идеи.

У Гранина есть одна история, которая мне очень нравится. Я как-то использовал старый сюжет о том, как пес приносит убитого кролика с соседней дачи и хозяева моют дохлого кролика и подкладывают обратно в вольер. Наутро сосед заявляется в ужасе — он похоронил сдохшего кролика, а кролик явился со своего кроличьего того света. Когда меня стали упрекать, что где-то подобное уже было, то я, помимо мифологического сюжета (в одной из вариаций вместо кролика, увы, была мертвая родственница), нашел четыре тысячи рассказов на одном сетевом ресурсе, и все они — все! — начинались со слов: «Мой сослуживец поехал на дачу…», «Поехали мы в прошлые выходные на дачу…». Эти свидетельства очевидцев и друзей очевидцев были восхитительны. Легенда всегда происходит рядом, на то она и легенда. Вот поэтому и было так прекрасно обнаружить у Гранина запись: «Семья Саши Петракова сняла дачу у одного кроликовода. Не так-то просто стало найти дачу под Петербургом. У дачников был фокстерьер, поэтому…»

А.  Л е в к и н. Марпл. М., «Новое литературное обозрение», 2010, 290 стр.

Аннотация да и сам автор говорят, что это «не-роман», однако такое утверждение сторонний читатель воспринимает как жеманство. Левкин глумится над читателем, помещая в свою книгу статьи словарей, текст о загадочных шарах из Даниила Хармса, пересказывает фильмы и через страницу вставляет по частям разбор бунинского рассказа «Чистый понедельник». Его герои бродят по современному городу Риге, вспоминают при этом столицу Советской Латвии и тут же отодвигаются новым отступлением «Кстати, вот в одной книге…».

Вот ты, дорогой читатель, готов потреблять такое рагу? То есть ты готов читать этот Живой Журнал наблюдений и воспоминаний — так милости просим, а вот коли не готов и хочется те классической структуры текста и какого-нибудь действия, то шиш тебе. Не будет классического действия.

В этом свойство подобных романов — они как бы замещают собой блог, только оформлены аккуратно и похожи на книгу. Кстати, сам Левкин ведет живой журнал, но, по-моему, помещает туда лишь урбанистические фотографии, а текстов сейчас не помещает вовсе.

И выходит, что эта книга — его блестящий эксперимент, а что произойдет, если литературную энергию не стравливать в Сеть, не транжирить на эссе, а переписать прозою и издать (при условии, что есть кому рискнуть изданием). Дотошный читатель сразу представляет себе зеркальное отражение этой ситуации — человек помещает публичное психотерапевтическое выговаривание, bon mote и зарисовки в Сеть, а романы существуют как романы. Это классический подход с понятной шкалой оценок и претензий.

А тут-то и не придерешься.

Одним словом, какой путь лучше — совершенно непонятно, но пример поучительный и интересный.

± 2

А.  С т а р о б и н е ц. Первый отряд. Истина. М., «АСТ»; «Астрель»; «Харвест», 2010, 400 стр. (Первый отряд).

Я почитал роман Старобинец еще в рукописи и до сих пор нахожусь в несколько смутном впечатлении от этой книги.

Во-первых, это классический пример «проекта»: снят и вышел на экраны мультипликационный фильм, вышла манга [14] , теперь, собственно, роман. Это совершенно нормально, это даже не будущее литературы, а ее реальное настоящее. Только в проект еще должны входить компьютерная и настольная игра на центральную тему, а также фигурки-куколки на шарнирах.

При этом совершенно необязательно (и даже нежелательно), чтобы книга точно дублировала сюжет фильма, и наоборот. В книге появляется современный интернат в Крыму, куда отбирают подростков (любители романа «Vita Nostra» могут сравнивать экспозиции), броски в прошлое, война, битва магов, закат империй.

Итак, это своего рода удобный пример, на котором я могу оттачивать свои соображения.

Во-вторых, я сразу скажу, что текст мне не нравится. Нет, сам автор мне заочно нравится, и я подозреваю, мне было бы очень интересно с ним говорить, а вот текст его — нравится не очень. Он рыхлый, и сюжетная динамика в нем потеряна на второй странице. Это я — человек занудный и прочитал все, оценил замах и попытку экзистенциального романа, но поди попробуй заставь это сделать любителей японской манги.

Мне говорили, что Старобинец — мастер создавать атмосферу ужаса. Воля ваша, именно здесь особого ужаса я не обнаружил, может, именно из-за того, что текст рассыпается на отдельные блоки, расходится под руками, как ветхая простыня. А сама тема ведь чрезвычайно благодатная — это мог быть действительно мир липкого ужаса при умелой манипуляции читателем. А мог бы быть постмодернистский роман. А мог бы быть приключенческий роман. Да что угодно могло бы быть. А так для интеллектуального графа де ла Фера это слишком мало, а для масскультурного Атоса — слишком хитро.

В-третьих, как раз о теме. Почему она благодатна для экспериментов? Для ответа скажу два слова о сюжете: речь идет о соединении оккультной темы с темой Отечественной войны. Пионеры-герои из первого отряда бьются с фашистами, вернее — с вариантом Ahnenerbe (куда уж без наследия предков!). В фильме скачут мертвые рыцари в поле под Москвой и монах в рясе прикрывает отход героини. Но все это у меня вызывает ощущение нечистоты выделки, при всей моей симпатии к авторам и фильма и книги. Загадка, кстати: отчего оккультная история СССР у нас так дурно освоена в художественной культуре? Нет, фильмов и книг в духе «Страшная тайна НКВД по скрещиванию ежа со змеей» у нас достаточно, а вот на художественном уровне все началось и кончилось... ну, разве «Мифогенной любовью каст».

А ведь фактура тут — что земля в Краснодарском крае: воткни палку — прорастет. Скрещение человека с обезьяной. Прорицатели Сталина. Космонавты тридцать седьмого года. Могила Чингисхана. Могила Тамерлана. Могила Ивана Грозного. Мумия Ленина против мумии Пирогова. Расскажи историю про то, как лютой осенью сорок первого над Москвой икону Божьей Матери возили в кукурузнике для отпугивания неприятеля, так и это сгодится.