Рим. Цена величия - Юлия Голубева

– О, милый мой, – протянула Энния, – заговор Сеяна жив только в памяти самого Тиберия, который боится возвращаться в Рим. Хотя это было так давно, не думаешь ли ты, что пора придумать и раскрыть новый заговор? Это укрепит твое положение.

– Тише, глупая, – зашипел Макрон, дико вращая глазами. – Хочешь быть сброшенной с Тарпейской скалы за свои опрометчивые слова?

Невий придвинулся ближе и прошептал едва слышно, так что она прочла его слова по губам:

– Тиберий и так задержался на этом свете, пора Калигуле брать власть в свои руки. Поэтому заговор не надо придумывать, его надо создать, но не привлекая посторонних глупцов, которые поджимают хвост при малейшей опасности. Я займусь этим после возвращения с Капри, а ты меньше болтай подружкам. Ни Ливилла, ни Друзилла ничего не должны знать, и тем более Агриппинилла.

– Кстати, об Агриппинилле, – прервала его Энния, горя желанием поделиться новостями. – Я получила от нее письмо сегодня утром. Она возвращается из Анция, у бедняжки был очередной выкидыш, она долго болела, а теперь, узнав, что Агенобарб на свободе, хочет вернуться и наладить семейный быт. Она выразила надежду, что Домиций успокоился после свадьбы Клавдиллы и Калигулы и примирится с ней.

Макрон недоверчиво хмыкнул. На ум пришли воспоминания о пьяных выкриках Домиция вчера на свадебном пиру. О боги, кажется, они вчера еще и повздорили. Невию вспомнились пролитые им слезы безысходности, и он опустил глаза, заметив испытующий взгляд Эннии.

– Иди к себе, жена. Я поеду к новобрачным, позавтракаю с ними и сразу отправлюсь на Капри. Сейчас вот только отдам приказания приготовить корабль и охрану. Кстати, проследи, чтобы накормили Юлия Лупа, когда он проснется. Это преторианец, он выполнял мой приказ, после этого пусть возвращается в казармы. Передай ему лично, что я о нем не забуду.

Энния послушно кивнула, поцеловала мужа и вышла из таблиния. В ее хорошенькой головке зародилась надежда. Она втайне лелеяла мысль, что со временем ее муж сможет избавиться и от Гая Цезаря, чтобы самому надеть императорскую мантию. Теперь, когда Калигула был для нее навсегда потерян и она вернула любовь Макрона, ей все отчетливее представлялась картина, как она машет народу с триумфальной колесницы, а рядом стоит ее супруг в пурпурном плаще. Она счастливо улыбнулась и легла в постель – веселая бессонная ночь вновь напомнила о себе усталостью, и под сладкие мечты Энния беззаботно уплыла в царство Морфея.

Макрон еще некоторое время сидел один в таблинии, прислушиваясь к неясным звукам из атриума. Сколько же просителей собралось там? Крадучись вышел из дома. У бокового входа его ожидал оседланный конь и охрана.

Город беспокойно бурлил, на каждом шагу встречались кучки растерянных людей, спорящих и возбужденно размахивающих руками. Префекта провожали недобрые взгляды, над Римом витало тревожное ожидание, даже утреннюю раздачу хлеба народ встретил не так оживленно, как обычно. Два раза Макрону попались погребальные процессии бедняков, и он сворачивал, чтобы избежать встречи с недоброй приметой. Скольких еще хоронят в этот день? А сколько ютятся на пепелищах родных домов, роются в золе, чтобы найти останки близких?

Путь с Эсквилина на Палатин занял много времени – префект постарался обойти стороной форум. Там сейчас опасно показываться, могут забросать чем-нибудь потяжелее тухлых яиц и капустных кочерыжек. Вряд ли патриции с охотой откроют свои кошельки, чтобы облегчить несчастье бедняков. Все затаились по домам, рано утром уехали за город ожидать приказов цезаря.

Отряды вигилов и преторианцев несли усиленный караул на центральных улицах, дворец Тиберия был оцеплен двойным кольцом стражников. Макрона впустили и вновь надежно заперли высокие резные ворота. Кассий Херея, начальник дворцовой стражи, мощный и совершенно седой преторианец, лично впустил его в покои наследника.

– Гай Цезарь и его супруга еще спят, – бесстрастно сообщил он. – Слухи о пожаре достигли дворца, но я велел не тревожить новобрачных, никакого толку из этого не выйдет. Я лишь увеличил караул. Господин префект будет завтракать? Я позову управляющего.

Макрон кивнул, соглашаясь:

– Ты разделишь со мной трапезу, Херея? В такое утро грустно завтракать одному.

Кассий без лишних церемоний сел рядом на скамью. Он молчал, не зная, о чем говорить, смутные подозрения роились и в его душе. Макрон не догадывался, что вчера вечером Кассий также заметил отсутствие наследника и его жены в спальне для новобрачных и видел, как из дворцовых ворот выехали три темных всадника. Он узнал Инцитата – любимого коня Калигулы. Кто еще, кроме хозяина, мог в такой час ехать на нем и прижимать к себе свою жену с низко надвинутым на лицо капюшоном? Херею мучили сомнения, стоит ли довериться префекту претория, которого уважали и любили преторианцы, считая честным и справедливым. Кассий воспитывался по армейским законам – ему не известны были другие, – но чувство привязанности к Калигуле, сыну великого Германика, которого он маленьким катал на спине и так любил, не давало вымолвить ни слова.

Так они и молчали, сидя рядом, каждый размышлял о своем. Им не пришлось служить вместе, но они были наслышаны друг о друге. Макрон смотрел на совершенно седую голову Хереи, еще не старого и полного сил. Ему припомнились славные дни легендарного прошлого этого легионера, выбелившие его темные волосы.

Макрон и Херея молчали и дальше, размышляя каждый о своем. Возможно, нескольких мгновений не хватило им, чтобы соединить те мысли, что занимали их. Кассий так и не решился предать память Германика. Его время войти в историю наступило много позже, когда сын опорочил имя своего великого отца.

Когда их пригласили в триклиний, они наконец-то разговорились, стали обсуждать страшный пожар, свадебные торжества. Им казалось, что между этими событиями прошло много дней, трудно было поверить, что все произошло лишь вчера. На вкусный запах пришел Гай, сильно заспанный, с красными воспаленными глазами. Он чесал голову пятерней, раздирая пальцами спутанные рыжие пряди.

– Приветствую, Макрон! – радостно крикнул он. – Ботер сказал, ты много выпил вчера. А, Кассий Херея, ты здесь, иди на пост, пароль на сегодня: «Счастье новобрачных».

Макрон обомлел от такого бесстыдства и равнодушия и не сказал ни слова, в то время как Кассий поднялся, отсалютовал наследнику и вышел. Беззаботный вид Калигулы окончательно сбил его с толку, и старый легионер сразу усомнился в своих подозрениях, что сын Германика причастен к страшному злодейству.

– Мне кажется, Гай, – зловеще произнес Макрон, – лучший пароль на сегодня: «Ужасное бедствие».