Ад - Алексей Кацай

4

За нами охотились. Жестко и методично. Передавая сведения о нашем появлении по живой цепочке прозрачных, сатанистов, камуфляжников, оранжевожилетчиков и просто перепуганных обывателей. Ставя на нашем пути заслоны обезумевших людей и оттесняя нас, насколько я понял, в сторону Юнакского рынка. Это напоминало мне целеустремленность паранойи. Иногда казалось, что именно мы с Лялькой и Лианной были главными врагами этого искореженного мира, а не пожары, жажда, угроза эпидемии или же кремняки вместе с летающими тарелками. Последних, кстати, стало значительно меньше, после того как, воспользовавшись общей суматохой, мы добрались до нашего лазера, и я, сатанея, с большого расстояния и по наводке Ляльки расстрелял больше десятка этих проклятых медуз. А с помощью Лианны — почти такое же количество кремняков, как появившихся, так и тех, что только собирались выскочить на поверхность.

После этого, насколько я заметил, поведение феноменов несколько изменилось. Участились случаи их нападения не друг на друга, а на скопления людей. И почему-то, как ни странно, именно тогда, когда мы находились где-то поблизости. У меня даже сложилось впечатление, что и они охотятся за нами. Только вот различать в толпе не могут. Впрочем, такие соображения предполагали наличие хотя бы каких-то искр интеллекта у этих монстров. С чем я принципиально не мог согласиться. Ведь разум никогда не может убить другой разум. Если, конечно, он — настоящий.

А вот Гемонович явно был лишен его. Потому что я понимал, что так организовать охоту на нас мог только он. Все другие фигуры вышли из игры. Только вот ради чего он все это делал?.. Я уже склонялся к тому, чтобы отдать Гегемону лазер да и покончить с этим делом. И только несколько обстоятельств останавливали меня.

Во-первых, я знал Гемоновича и поэтому не представлял, как он воспользуется этим необыкновенным оружием в этих необыкновенных условиях. Но наверняка можно было утверждать, что не для спасения этого мира. Значит, и это — во-вторых, именно я должен был разогнать эту бесовско-уфологическую стаю. Хотя бы в память о Дмитрии и Вячеславе Архиповиче. И только потом пробиваться к городу. А в-третьих, по-иному мне не дала бы сделать и Лялька, за несколько последних часов снова, как когда-то, ставшая моей правой рукой, и к приказам которой, хотя и нехотя, уже прислушивалась и Лианна. Впрочем, относительно последнего обстоятельства я несколько ошибался.

В общем, гибель Вячеслава Архиповича и Гречаник повлияла на Ляльку… Страшно сказать: в лучшую сторону, но… Но, наверное, сработал давний принцип «клин клином вышибают». Чего нельзя было сказать обо мне. Мой клин крепко-накрепко увяз в древесине. Потому что я ощущал внутренний слом, и только напряженная погоня да стрельба по феноменам не давали мне окончательно сломаться пополам.

Я выглянул в окно частного дома, в который нас загнала группа сатанистов. В переулке, с другой стороны особняка, гомонили прозрачные. От одних к другим перебегали одиночные камуфляжники и оранжевожилетчики. Они потеряли нас минут десять назад. Но я не сомневался относительно того, что за следующие десять минут наш след снова будет найден. И снова вокруг нас будет осторожно смыкаться кольцо облавы. И снова куда-то будут посылаться просьбы о подмоге: потому что лазера нашего охотники все же боялись. Глупые! Если бы они знали, что охотятся на беззащитную травоядную дичь!..

— Не высовывайся! — дернула меня за плечо Лялька и горячо зашептала: — Через соседний двор можно перебежать на другую улицу. Оттуда — в Юнакский парк. Там и до дороги на Гременец не далеко. Если хочешь, беги: или в тумане спрячься до времени, или — к городу…

— Бежим, Михай, бежим, — встряла и Лианна. — Ну их всех! Эта игра уже становится неинтересной.

— А ты? — спросил я, пытаясь не утонуть в траурном фиолете Лялькиных глаз.

Она на мгновение отвернула лицо, почувствовав, наверное, беззвучные вопли утопленника, а потом тряхнула головой:

— У тебя лучше выйдет до Гременца добраться. А я тут погоняю их по всем Юнакам.

— Не выйдет, Лариса, — устало произнес я. — У меня здесь один должок остался. И пока я его не отдам, никуда не пойду. Дело, так сказать, чести…

— Роман, я сейчас скажу тебе одну вещь, которую потом ты никогда больше не услышишь. Не будем сейчас говорить о том, плохая или хорошая личность некий Роман Ефимович Волк. Вернее, наверно, первое. Но это дела не меняет. Просто он — единственное, что у меня осталось, и если его не станет…

Я перебил ее, тяжело двигая жерновом языка в окаменелом рту:

— Если все, что ты сказала, верно, то с верностью до наоборот. Просто переставь нас местами и ты все поймешь…

— Матрешка! Матрешка! — вдруг захлопала в ладони Лианна.

— Цыть ты! — оскалился я на девушку, которая сразу же испуганно замолкла, и снова обернулся к Ляльке. — Это будет выглядеть следующим образом: сейчас ты берешь Лианну и вы вдвоем пробираетесь через парк к Каганцу. Я вас прикрываю. Потом выхожу на Гегемона, обсуждаю с ним некоторые вопросы и догоняю вас. Встретимся. А вот если бы у меня настоящее оружие было, то и встреча наша состоялась бы раньше.

— Ты думаешь только о том, как кого-то победить, как кому-то отомстить… — тоскливо начала было Лялька, но в это время на веранде что-то зашуршало.

Девчата окаменели. Я поднес палец к губам, осторожно выглянул из комнаты и… Нос к носу столкнулся с обалдевшим мужчиной в рубашке с оторванными рукавами. Реакция у меня, полностью обессиленного, была все-таки лучше. Молниеносный удар ребром ладони — и он, не успев и глазом моргнуть, потерял сознание и обвис у меня на руках. Я осторожно, чтобы не шуметь, положил мужчину на грязный пол, сложив ему руки на груди. Интересно, к какому лагерю он принадлежит? Не к сатанинскому. Одежда обычная, даже несколько домашняя. К прозрачным? Тоже не похоже. Те — люди интеллектуального труда, а у этого руки большие, со вздувшимися венами, привыкшие не к умственным игрищам, а к тяжелой физической работе. Где-то я уже такие руки видел… И вдруг мне вспомнился понурый старичок в темном погребе. Как же его звали?.. Федор Иванович, кажется. Странный такой дед. Еще пулемет нам продавал. Пулемет?!..

Я с обезумевшими глазами повернулся к Ляльке. Она даже ужаснулась:

— Ты что, Роман?..

А я уже тряс ее за плечи:

— Лялька, Лялька, все меняется! Никуда мы не убегаем! Мы еще здесь порядок наведем!.. Ой наведем… И людей вокруг себя соберем, потому что мы — сила, потому что мы — силища!.. Ох, какая силища! Мы всех спасем…

— Что за сила? Какая такая силища? Взгляни на себя: ты с ума сошел, что ли? — обеспокоенно вглядывалась она в мои глаза.

Я отмахнулся, хватая с подоконника лазер:

— Потом объясню! За мной!..

Лялька было заколебалась, но, увидев, что послушная Лианна быстро подхватилась с места, только пожала плечами и потрусила за нами.

Скользнув через поваленную изгородь к соседнему двору, а через него — к пустынной улочке, упирающейся в Юнакский парк, я на ходу сориентировался. Вот там — Сухой Каганец, а там должна быть скифская баба, невидимая из-за руин церкви. Итак, вправо, а потом — напрямую. Какая-то женщина с криками выскочила нам наперерез, но Лялька успокоила ее двумя отточенными движениями. «Молодец!» — не останавливаясь, мысленно похвалил я Ларису Леонидовну, с удивлением отмечая, что где-то внутри моего избитого и пропеченного тела снова забурлила жизненная энергия. Второе дыхание открылось, что ли?

В небе маячило всего две тарелки. И те держались на приличном расстоянии. Сколько кремняков возилось под нами, можно было только догадываться. Но Лианна вела себя спокойно. Поэтому передвигались мы довольно быстро и уже минут через пятнадцать остановились возле зеленого забора уже знакомого мне особнячка. Погоня, если она и была, отстала. На доме, стоявшем напротив, двое, мужчина и женщина, латали разрушенную крышу. В конце улицы несколько ребятишек собирали ягоды с поваленной шелковицы. Возле ворот застыла старенькая «волынянка» с откинутым брезентовым верхом. Я толкнул скрипучую калитку, пытаясь вспомнить, была у хозяина собака или нет. Кажется, не было.

— Федор Иванович! — позвал негромко.

Дом молчал.

— Эй, хозяева, есть кто дома или нет? — повысил я голос.

— На заднем дворе он, — послышалось с крыши дома напротив. — За флигелем. Горе у него.

Мы тихо обошли развалины флигеля, разнесенного вдрызг каким-то взрывом, и очутились на заднем дворе с небольшим огородом, засаженным когда-то картофелем. «Когда-то» потому, что вся ботва была вырвана, посечена, присыпана затоптанным черноземом. Посреди огорода замерли четыре аккуратных земляных бугорка. Возле них, прямо на земле, сидел дед. Рядом с ним стояла откупоренная бутылка водки.

У меня больно сжалось сердце: я уже почти понял, что здесь произошло. Поэтому и не стал звать Федора Ивановича, а молча подошел к нему и, кашлянув, сел рядом. Лялька с Лианной стоя замерли поодаль.