Капитул Дюны - Фрэнк Герберт

— Импринтер! — пронзительно вскричал Тег. Наблюдатели от неожиданности подскочили на месте.

Тег изо всех сил ударил кулаками Шиану по плечам. Все сидевшие у экрана заметили, как в его глазах заплясали странные огоньки, и он отпрыгнул назад. Во взгляде появилось что-то совершенно новое.

Одраде вскочила на ноги.

— Что-то пошло не так?

Айдахо продолжал неподвижно сидеть в кресле.

— Я вас предупреждал.

Шиана оттолкнула Тега, чтобы избежать еще одного удара.

Мальчик спрыгнул на пол и развернулся с такой быстротой, что наблюдатели остолбенели. Несколько томительно долгих мгновений Шиана и Тег смотрели в глаза друг другу. Он медленно выпрямился и столь же медленно опустил голову, разглядывая себя. Наконец он поднял глаза, продолжая рассматривать свою поднятую левую руку. Потом он не спеша рассмотрел потолок, потом все четыре стены. Опять взглянул на свое тело.

— Что за дьявольщина… — Голос был по-прежнему детский, но интонации принадлежали зрелому мужчине.

— Добро пожаловать, гхола-башар, — сказала Шиана.

— Ты пыталась запечатлеть меня! — В голосе злоба и обвинение. — Ты думала, что моя мать не научила меня этим фокусам и тому, как с ними бороться?

На лице мальчика появилось отчужденное выражение.

— Гхола?

— Некоторые предпочитают в данном случае говорить о клонировании.

— Кто… Шиана! — Он повернулся, рассматривая комнату. Все было продумано, и Тег не увидел ни одного люка или двери.

— Где мы?

— В корабле-невидимке, который ты захватил на Дюне как раз перед тем, как тебя убили.

Пока все шло по правилам.

— Убили… — Он снова посмотрел на свои руки. Наблюдатели видели, как с его глаз спадает пелена беспамятства гхола. — Меня убили на Дюне? — Вопрос прозвучал почти жалобно.

— Ты погиб, как настоящий герой, — сказала Шиана.

— Мои… люди, которых я взял на Гамму… они тоже…

— Досточтимые Матроны решили образцово наказать Дюну и оставили от нее только пепел. Теперь это абсолютно безжизненная планета.

Гнев исказил черты лица Тега. Он сел, скрестив ноги, положив на колени сжатые кулаки.

— Да, это я знаю из истории… моей жизни.

Он снова посмотрел на Шиану. Она продолжала неподвижно сидеть на матраце. Это был такой прорыв в память, который мог полностью оценить только тот, кто прошел через муки испытания Пряностью. Теперь требовалось полное спокойствие.

— Не говори ничего, Шиана, — прошептала Одраде. — Пусть все идет своим чередом. Пусть он все сделает сам.

Рукой она дала сигнал трем прокторам. Они направились к входному люку, с гораздо большим вниманием глядя на Верховную Мать, чем на экран с проекцией потайной комнаты.

— Мне очень странно ощущать себя личностью исторического масштаба, — произнес Тег. Голос оставался детским, но в нем явственно звучали интонации взрослого мужчины. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул.

В комнате наблюдателей Одраде откинулась на спинку кресла и спросила:

— Ты ничего не заметил, Дункан?

— Я заметил, что, когда Шиана оттолкнула его, он развернулся с быстротой, которую я до сих пор видел только у Мурбеллы.

— Пожалуй, он двигался еще стремительнее.

— Может быть… это оттого, что он слишком юн и прошел тренировку прана-бинду.

— Нет, это что-то другое. Ты насторожил нас, Дункан. Это нечто неизвестное в маркерах генов Атрейдесов.

Она посмотрела на превратившихся во внимание прокторов и покачала головой. Нет, еще не время.

— Будь проклята его мать! Гипнотическое наведение для защиты от импринтинга! И она скрыла это от нас.

— Но посмотрите, что она нам дала, — возразил Айдахо. — Более эффективный способ восстановления памяти.

— Нам следовало бы понять это самим! — Одраде рассердилась на себя. — Сциталь утверждает, что тлейлаксианцы применяют боль и конфликт. Хотелось бы посмотреть.

— Спроси у него.

— Это не так-то просто. Наша Вещающая Истину не уверена, что может оценить его искренность.

— Он непрозрачен.

— Когда ты успел его изучить?

— Дар! Я же получил доступ к записям наблюдений.

— Я знаю, но…

— Черт возьми! Ты собираешься следить за Тегом? Смотри на него! Что происходит?

Одраде впилась взглядом в сидящего мальчика.

Тег с выражением крайнего напряжения смотрел на глазки видеокамер.

Было похоже, что он пробудился от сна в шатре главнокомандующего, разбуженный в разгар битвы бесцеремонной рукой адъютанта. Требовалось его немедленное вмешательство! Он вспомнил, как сидел на командном пункте в рубке корабля-невидимки, рядом стояла Одраде и ногтями царапала его шею. Надо что-то срочно предпринять. Что? Он всем телом чувствовал, что происходит что-то неладное. Гамму… нет, сейчас он на Дюне и… Одновременно память подсовывала ему что-то другое: детство на Капитуле? Дар, как… как… Память путалась. Они пытались провести импринтинг!

Поток сознания обтекал эту мысль, словно река, огибающая скалистый выступ берега.

— Дар, ты здесь? Ты здесь?

Одраде села поглубже в кресло и прижала ладонь к подбородку. Что дальше?

— Мама! — Тон был обвиняющим.

Одраде нажала сенсор в ручке кресла.

— Майлс, пойдем прогуляемся по саду?

— Хватит этих игр, Дар. Мне понятно, зачем я вам нужен, однако хочу сразу предупредить: насилие приводит к власти не тех людей. Но вы и сами это прекрасно знаете.

— Ты все еще верен Общине Сестер, Майлс, несмотря на то, что мы пытались с тобой сделать?

Он посмотрел на исполненную внимания Шиану и сказал:

— Я все еще ваш верный пес.

Одраде метнула в Айдахо негодующий взгляд.

— Это все ты и твои проклятые истории!

— Ладно, Майлс, с играми покончено, но я должна знать, что произошло на Гамму. Говорят, что там ты двигался со скоростью, за которой было невозможно уследить взглядом.

— Это верно. — Тон был будничным и совершенно безразличным — «подите вы все к черту».

— И только сейчас…

— Это тело слишком мало, чтобы выдерживать подобные нагрузки.

— Но ты…

— Это был всего один рывок, и теперь я испытываю зверский голод.

Одраде взглянула на Айдахо. Тот кивнул. Это правда.

Верховная поманила пальцем прокторов, приказывая им вернуться от люка в комнату наблюдателей. Те, поколебавшись, повиновались. Что сказала им Беллонда?

Тег все еще не до конца понял, что произошло.

— Я правильно все понял, дочка? Поскольку каждый индивид может быть проанализирован до самой свой сути, постольку эта суть нуждается в тщательном уходе при своем формировании?

Его проклятая мать ничего не утаила от своего сынка!

— Хочу попросить у тебя прощения, Майлс. Мы не знали, насколько хорошо подготовила тебя твоя мать.

— Кому принадлежала идея? — спросил Тег, взглянув на Шиану.

— Это моя идея, Майлс, — ответил за женщину Айдахо.

— О, и ты тоже здесь? — Память полностью вернулась к Тегу.

— И я помню боль, которую причинил мне в свое время ты, — сказал Дункан.

Это отрезвило Майлса.

— Принято, Дункан. Не нужно никаких извинений.

Он посмотрел на динамики, повторяющие голоса собеседников.

— Как там с воздухом наверху, Дар? Достаточно ли он разрежен?

Какая глупая мысль! — подумала она. Главное, он это знает. Воздух в наблюдательном помещении был спертым от дыхания собравшихся там людей, каждый из которых преследовал свои цели: одни хотели быть ближе к Верховной, другие предложить свои идеи, чтобы продвинуться по иерархической лестнице, третьи просто хотели сунуть свой нос в это дело из любопытства. Разрежен! Вот уж действительно! Он явно хотел ей что-то сказать.

Иногда мне надо быть автократичной.

Она вспомнила, как говорила Тегу эти слова во время одной из прогулок по саду. Тогда она объяснила ему, что такое автократия. У меня есть власть, и я должна пользоваться ею. Это страшно меня угнетает.

Если у тебя есть власть, воспользуйся ею! Вот что хотел сказать ей башар Тег. Убей или освободи меня, Дар.

Она на мгновение потеряла дар речи, и Тег почувствовал это.

— Майлс, Бурцмали мертв, но здесь есть резерв, подготовленный им лично. Это лучшие силы, которые…

— Не занимай меня мелкими деталями! — Это была команда военачальника. Голос детский и слабый, но в остальном все соответствовало характеру прежнего башара.

Прокторы, не дожидаясь повторного приказа, направились к люку. Взбешенная Одраде вернула их назад одним жестом. Теперь ей стало ясно, что она приняла решение.

— Верните ему одежду и выпустите. Вызовите сюда Стрегги.

Первые же слова Тега, которые он произнес после этой вспышки, заставили Одраде задуматься, не совершила ли она роковую ошибку.