Женские лица русской разведки - Михаил Михайлович Сухоруков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо заметить, что первые размышления в революционной среде социал-демократов о провале в результате предательства или провокации против Петербургского комитета РСДРП и столичной военной организации возникли сразу же после массовых арестов среди депутатов II Думы от левых партий и всех лиц, причастных к делу о «солдатском наказе». Однако виновные в провале в те дни выявлены не были. Лишь в 1911 году в 4-м номере выходившей в Париже газеты В.Л. Бурцева «Будущее» было опубликовано письмо агента столичного охранного отделения Болеслава Бродского. В нём он рассказал о своей роли в проведении провокации против думской социал-демократической фракции и военной организации РСДРП. Признание агента охранки вызвало бурную реакцию в обществе и стало поводом для депутатского запроса социал-демократов и других фракций, обнародованного 15 ноября 1911 года в III Государственной думе. Столичная охранка признала существование своего агента Бродского в организации РСДРП, однако его ведущую роль в провокации не подтвердила. В ответ бывший секретный сотрудник обратился к министру юстиции с требованием проведения открытого судебного процесса над ним. Одновременно в ходе длительного разбирательства выяснились новые факты по разгону II Государственной думы. Неожиданно в 1913 году с практически аналогичными признаниями в провокации против депутатов от левых партий и Петербургской военной организации РСДРП выступила Е.Н. Шорникова-Юдкевич. С её слов получалось, что именно она — секретный сотрудник охранки «Казанская», бывшая секретарём военной организации РСДРП, отпечатала и передала своему куратору в охранном отделении подполковнику Еленскому копию текста «солдатского наказа», предназначенного для передачи депутатам Госдумы. В дальнейшем именно этот документ лёг в основу обвинений депутатов фракции левых партий и дал повод председателю Совета министров П.А. Столыпину для роспуска II Думы. Теперь же, спустя годы, Е.Н. Шорникова, находившаяся в розыске как член социал-демократической партии, тоже требовала суда над собой. Был срочно подготовлен очередной думский запрос, чтобы разобраться в столь запутанном деле. Скандал вышел за стены кабинетов Департамента полиции и стал рассматриваться в качестве опасной для власти внутриполитической ситуации. О масштабах возможной угрозы верховной власти и безопасности империи можно судить хотя бы по тому, что министры и другие высшие чины вынуждены были неоднократно докладывать о «деле Шорниковой» лично императору.
Просила о помощи тех, кто её предал
В течение нескольких лет, скрываясь одновременно от судебных властей империи и прежних соратников по социал-демократической партии, она рассчитывала на помощь и материальную поддержку Департамента полиции и Петербургского охранного отделения, в котором состояла секретным сотрудником. И первое время ей действительно помогали скрываться и даже разово выплачивали по её просьбам небольшие денежные пособия.
Однако шло время. Менялись начальники в охранке. Изменялась обстановка вокруг неё в местах проживания. А само пребывание на нелегальном положении, опасаясь каждую минуту ареста полицией или встречи с бывшими революционерами-однопартийцами, не позволяло начать новую жизнь и устроиться на хорошую работу. Все эти обстоятельства вынуждали агента «Казанскую» расширять круг своих контактов с жандармскими начальниками на местах в расчёте на помощь с их стороны. Как правило, начальники ГЖУ по месту её обращения сообщали о ней в Департамент полиции с целью проверки её личности и уточнения своих действий. Иногда даже помогали ей мелкими суммами денег, входя в бедственное положение бывшей секретной сотрудницы охранки. Как правило, она предлагала им свои услуги в качестве внутреннего агента, желая вернуться на прежнюю службу. Однако со временем визиты Шорниковой в качестве просительницы стали всё больше раздражать чиновников охранки в столице и в провинции.
Отношение к ней кардинально изменилось. Если в 1908 году в приёмной заведующего Особым отделом Департамента полиции в Петербурге её принимал надворный советник А.Т. Васильев, который, выслушав её просьбу о возвращении на охранную службу, отправил запрос только что назначенному в феврале 1908 года начальнику охранного отделения Владивостока ротмистру И.Е. Хуциеву и получил его согласие на приём «Казанской» в качестве агента. Правда, во Владивосток Шорникова не поехала, но возможность возвращения на службу в охранное отделение ей была предоставлена.
Вполне возможно, что её отказ от секретной службы во Владивостокском охранном отделении был связан с громким скандалом и осуждением в ноябре 1907 года к тюремному заключению прежнего начальника охранки в Приморье жандармского подполковника А.Д. Заварицкого[392]. Кстати, подполковник был родом из Казани и там же проживали его родные. Поэтому Шорникова вполне могла узнать ещё дома о каких-то обстоятельствах этого происшествия. Судебные отчеты по этому уголовному делу были опубликованы в период с ноября 1908 по февраль 1909 года, например, в столичных газетах «Вечер», «Наша газета», «Речь», а также перепечатаны в ряде провинциальных газет.
А вот в начале 1913 года отношение к бывшему секретному сотруднику охранки «Казанской» решительно изменилось. В ответ на запрос полковника Познанского из Самарского ГЖУ была наложена резолюция вполне конкретного содержания. «… мещанку города Варшавы Екатерину Юдкевич, по первому мужу Шорникову, — указывал вице-директор Департамента полиции Виссарионов, — надлежит внести в циркуляр как личность, коей розыскным органам не следует принимать в качестве секретной сотрудницы[393]. Иными словами, служба политического сыска империи решила окончательно избавиться от агента «Казанской», невзирая на её прежние заслуги в борьбе с противниками монархии. Более того, в отдельном циркуляре Департамента полиции с грифом «совершенно секретно» от 7 марта 1913 года, адресованном начальникам ГЖУ, охранных отделений и жандармских полицейских управлений железных дорог, в отношении агента «Казанской» были даны конкретные указания. В нём отмечалось, что «по имеющимся в департаменте полиции сведениям, мещанка города Варшавы Екатерина Николаева Юдкевич предлагает розыскным органам свои услуги в качестве секретной сотрудницы. Принимая во внимание, что Юдкевич делу политического розыска не может быть полезна, об изложенном имею честь уведомить вас… на случай предложения названным лицом своих услуг по розыску»[394]. Однако сама Е.Н. Шорникова-Юдкевич в то время ещё надеялась на то, что тайная полиция империи, которой она служила верой и правдой, не оставит её на произвол судьбы в столь бедственном материальном положении, потерявшей здоровье и смысл жизни, пребывающей в страхе от постоянного ожидания ареста или кровавой расправы со стороны когда-то преданных ею социал-демократов. Теперь ей самой предстояло на себе испытать всю горечь предательства со стороны тех, кому она верила и на кого надеялась.
Находившаяся легально в С.-Петербурге и проживавшая
