Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

султана Танбала, – откинувшись на подушки и смачно рыгнув, сказал визирь. – Там написано много такого, что смерти ты заслуживаешь несколько раз! Но так как голова у тебя одна…

– Чего ты хочешь? – прервав Арсан-бия, спросил Исмаил-бек.

– Хочу знать, почему ты пришел в Хиву? – Визирь потянулся, еще раз рыгнул и закончил: – Лучше бы ты пробирался в Бухару! Как мне известно, при дворе эмира у тебя крепкие позиции.

– Я послушаюсь твоего совета после встречи с ханом, – усмехнулся Исмаил-бек. – У меня есть что ему сказать, поверь мне.

– Верю, верю. – Арсан-бий вызывающе расхохотался и поудобнее расположился на мягких подушках. – Великий хан сердит на тебя и вряд ли захочет выслушать предателя. Боюсь, что после разговора с ним ты уже никогда не увидишь Бухары!

– Хан не посмеет меня казнить, – нахмурился Исмаил-бек. – Я покажу ему одну грамоту, подписанную им же. Ложные обвинения юнца Танбала будут сняты.

– Мне бы твою уверенность. – Визирь прекратил хохотать, но не спрятал полной издевки улыбки со своего довольного лица. – Твоя ошибка в том, бек, что ты прибыл в Хиву тайно. Никто из придворных не знает, что ты здесь, кроме меня и хана! Ты надеешься на защиту эмира Бухары? Зря! Он никогда не узнает, что ты неразумно заехал в Хиву и потерял в ней свою голову.

– Но грамота…

– Ха-ха-ха… Не поможет она! Твой приспешник Хаким поставил на бумаге подпись повелителя хитростью, воспользовавшись его усталостью на охоте. Но сейчас все в порядке. Хаким казнен, а грамотка, позволявшая тебе казнить Танбала, у меня. Вот она!

Не ожидавший такого скверного поворота судьбы, лишившего его последнего шанса на жизнь, Исмаил-бек вскочил. Он был так обозлен, что онемел даже его острый язык. Но так как, рассвирепев, он должен был обязательно что-то сделать, бек нагнулся, схватил со стола большой медный поднос и шагнул к своему врагу, пытаясь одним взглядом испепелить его заживо. И как только язык у него снова задвигался, завопил истошным голосом:

– Я убью тебя, свинья паршивая. Я… я…

Вмешавшиеся стражники нескоро усмирили рассвирепевшего Исмаил-бека. Им пришлось затратить немало усилий, чтобы подавить его активное сопротивление. Но вскоре он рычал связанный на полу дворца, а нога улыбающегося Арсан-бия уперлась каблуком в его грудь:

– Ты увидишься с ханом, обещаю. Но не сегодня, а когда он захочет на тебя взглянуть.

5

Увидев вышедшего на бой человека, а не медведя, Гурьян немало удивился. Его противником был высокий и сильный мужчина с бритой головой и седоватой бородкой. По его низкому шишковатому лбу, длинному носу и невыразительным синим глазам можно было заключить, что этот гигант не отличается тонкостью чувств и остротой ума.

Насупленный и угрюмый, он смотрел на казака как на ничтожную пылинку. Снявшие с его рук цепи стражники быстро расступились, изредка бросая на Гурьяна полные сожаления взгляды.

Публика оживилась. Но больше всех обрадовался наследник Джантюрей. Молодой султан громче всех хлопал в ладоши и выкрикивал в адрес казака подбадривающие фразы. Было видно, что Джантюрей безгранично верит в победу Гурьяна и, быть может, сделал на него большую денежную ставку.

Но Куракин не смотрел на ликующую публику. Его внимание без остатка поглотил свирепый противник, который мало чем отличался от разъяренного медведя. Гигант взбешен, неистовствует, ногой уперся в землю, мышцы напряглись, бородка ощетинилась, а глаза, ах, эти глаза, как две зловещие звезды, готовые сжечь и небо, и землю, они мечут молнии на казака.

По сигналу гонга противники сошлись. Гурьян обхватил руки соперника и стиснул их изо всех сил. На лице противника не дрогнул ни один мускул. Сжимая мужика своими железными руками, казак стал подталкивать противника к краю арены. Однако, к своему несказанному изумлению, он не смог ни на шаг сдвинуть противника с места. Кроме того, произошло такое, что Гурьян вообще считал невозможным. Противник вдруг обхватил обеими руками мокрое тело казака и так крепко сжал его в своих объятиях, что у Гурьяна захрустели кости и захватило дух. Спина казака, которую до сих пор ни одному смертному не удавалось согнуть, выгнулась дугой. Он ослабел, почувствовал, что у него подкашиваются ноги, и только тогда смог перевести дух и прийти в себя, когда оказался на полу, лежа на спине у ног противника.

Откатившись в сторону, Гурьян быстро поднялся на ноги. От злости у него заходили брови, расширились зрачки, кровь бросилась в голову, и он рявкнул:

– Ах ты, гад подколодный! Щас я из тя все отходы вышибу.

Изловчившись, он увернулся от рук силача, пытавшегося осуществить захват. В ту же минуту Гурьян схватил его сзади за плечи, повалил на живот и сел ему на голову. Тяжелым кулаком он немилосердно бил гиганта по спине, тот рвался и рычал, впиваясь в песок арены зубами и пальцами.

– Сладко ли тебе, кизяк? – перекрикивая мощный гул публики, злорадно смеялся казак. – Ну-ка ешо!

И снова застучали кулаки по широкой спине ревущего от ярости мужика.

– И хде ж оне сыскали такова урода? Ну-ка ешо вот! – И еще больше ударов посыпалось на спину поверженного. – Што, не нравится? А я ешо те вот отвешу, штоб неповадно было на казака бычиться! Ну-ка, на вот…

Подоспевшие стражники попытались оттащить Гурьяна от противника, но он отмахнулся от них и продолжил:

– Иш што удумал, мя одолеть?

Сияющий от счастья Джантюрей махнул рукой, громыхнул гонг, и казак нехотя отпустил мужика, а сам отошел. Побежденный гигант, с посиневшим лицом и налитыми кровью глазами, стоял на коленях, извивался всем телом и ревел, как раненый зверь.

– В-воды… – рявкнул он, размахивая руками и кивая, – воды… воды. Погиба-ю-ю… воды…

Наконец он вздрогнул и рухнул без чувств.

– Отнесите его во двор и дайте воды, – приказал Джантюрей, вошедший на арену. – Если он до вечера не оправится, то вздерните на конюшне.

Стражники подхватили полумертвого бойца за руки и поволокли к выходу, а улыбающийся Джантюрей затряс уставшую от тяжелейшей схватки руку Гурьяна:

– Ты хороший воин, Гуря! Такого зверя одолел.

– Да, я што. Вышло так вота, – протянул хриплым голосом казак.

– А тебе не интересно, кто он?

– Ня знай, – пожал плечами Гурьян.

– Тоже казак, только с Дона, – ухмыльнулся Джантюрей. – Его зовут Матвей Сычев!

– Мне-то што до тово? – И Куракин снова пожал плечами. – Што Матвей, што медведь – все едино.

Хитро улыбаясь, султан доверительно взял Гурьяна за руку, отвел в сторону и заговорчески зашептал:

– Его везли в подарок эмиру Бухары. А я упросил отца выставить на бой с тобой.

– И што из энтого? – насторожился казак.

– Теперь тебя отвезут к эмиру.