Призрачный театр - Мэт Осман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Валентин, Валентин, проснись!
Он очнулся в одно мгновение. Она рассмеялась.
– Эй, птичье недоразумение, глянь-ка в небо. Они прилетели.
Было что-то непреклонное в их небесном полете. Вскоре каждый мужчина на барке наблюдал за странными птицами, и Шэй заметила, что многие завязали платки над глазами; Валентин, должно быть, предупредил. Настроившись на голос сокола, она направила пронзительный призывный клич прямо в небеса. Девана тут же отозвалась. Шэй не замечала Джаггера, пока клетка не начала сотрясаться; если бы не решетка, его руки могли бы оторвать ей голову. Она спряталась в глубине, ее губы слишком сильно дрожали, чтобы нормально повторить призыв.
Он схватил ее за плечо.
– Что ты им говоришь? Что они говорят?
Она отскочила от него. Внезапно на нее снизошло спокойствие. Что он мог с ней сделать? С непроницаемым равнодушием она ответила ему достаточно громко, чтобы ее услышала вся команда.
– Они говорят, что созвали войско. И скоро будут атаковать.
– Остановите эту чертову барку – заорал он, оттащив парня от весел. – Заткните ей рот и уши.
Парень шагнул вперед, а Шэй подлетела к решетке. Она издавала надсадные гортанные крики, и он испуганно отпрянул. Подпрыгнув, она нацелила на него свои заточенные ногти. Побеждает в битве не самый сильный, но он несет меньше потерь. Парень приподнялся на локтях, а она прошипела:
– Только дотронься до меня, и ты умрешь первым. Я позабочусь об этом.
Страх. Он больше боялся Джаггера, но все же этот парень боялся и ее. Отпихнув парня в сторону, Джаггер сам открыл дверцу клетки. Он действовал удивительно ловко. Ее запястья связала веревка, а рот заткнули кляпом. Ни брыкания и царапанья не повредили ему. В рот ей запихнули грязную тряпку с тошнотворным запахом сала.
После этой ночи Валентина заменили на седого старого моряка, но, как только он вытащил у нее кляп, принеся еду и напитки, она принялась рассказывать ему о предстоящем нападении. Он, однако, вставив в уши затычки, принялся распевать церковные гимны, заглушая ее болтовню. Ладно, пустяки. Всякий раз, когда он прекращал петь, она вновь заводила свою песню, и ему приходилось увеличивать громкость. Снова и снова, пока обитатели ближайших коек не заорали на них, требуя заткнуться. Когда нового охранника наконец утихомирили, она принялась нашептывать ему байки о подвластном ей птичьем войске, о том, как она прикажет ему разорвать весь их цирк на конфетти.
– Вороны выклюют глаза и одним махом проглотят их. Вороны позаботятся о ваших глазах, ястребы – о ваших глотках, а птицы феникс сожгут вас огненным дыханием. Шэй резко и громко выдохнула и рассмеялась, видя, как ее страж отползал назад по мокрой палубе, – да-да, спать лучше поближе к воде, только там будет безопасное местечко.
– У нас стрел больше, чем у тебя птиц, малышка, – проворчал моряк, но той ночью Шэй заметила, как он перенес свои вещи на ближнюю к воде койку.
Следующий день прошел спокойнее, но слухи по-прежнему носились над водами. Теперь, когда команда не несла вахту, большинство повязывали глаза платками. Шэй следила за небесами и всякий раз, услышав крики птиц, отвечала им. Кокейн не мог спрятаться от птиц. Зарядили дожди, они изливались три, даже четыре дня. Шэй каркала вместе с воронами. Теперь половина команды ходила с повязками на глазах, и парни дрались за койки у бортов барки. Разведчики принесли новости, что поблизости рыщут Черные Стрижи Елизаветы, одаривая монетами всех, кто видел в небе светящихся призрачных птиц. Суматошное бегство коммонеров больше не помогало им скрыться. Они остановились на каком-то мрачном северном холме с тощими, как кошки, овцами и соорудили Кокейн под штормовым ветром, завывавшим вокруг дощатых стен. Руки хватались за шляпы, и птичьи крики из любого куста заставляли всех припадать к земле. Когда она проходила мимо, парни завязывали глаза платками, что приводило Джаггера в дикую ярость.
– Я отхлещу кнутом следующего идиота, завязавшего глаза. Что с вами происходит? Она же, черт побери, маленькая врунья.
В ту ночь прилетели стаи светящихся воздушных змеев. Искрясь на своих орбитах, они сработали как заводные игрушки реальной Мурмурации. Команду обуял страх; Джаггер носился по кораблю, призывая гребцов к оружию и обещая кругленькую сумму первому лучнику, сбившему птицу. Они летали слишком далеко для стрел, но теперь Шэй беспокоилась, что Девана может опасно снизиться. Воздушные змеи вынуждали ее лететь ниже, и впервые за несколько дней Шэй молчала, спрятавшись в клетке.
Это была ошибка.
– Лучники, не стреляйте пока! – Джаггер наблюдал за ней. Наблюдал за ней и наблюдал за небом. Он присел на корточки у клетки и спросил: – Не хочешь поболтать сегодня со своей армией? Беспокоишься, что они могут подлететь слишком близко?
– Я беспокоюсь, – ехидно ответила Шэй, – что они лишат меня удовольствия самой прикончить вас.
Ее слова вызвали у него лишь ухмылку. Он созерцал ее целую вечность, а затем пролаял приказы:
– Снова заткните ей рот кляпом. И погасите фонари. Лучники, держите луки наготове, но не стреляйте без моей команды. Первый, кто издаст звук, отправится за борт. Первый стрелок, сбивший птицу, получит золотой.
Воцарилось напряженное молчание. Лишь волны тихо плескались, обтекая нос, под призрачным светом луны. Двадцать лучников выстроились в два ряда с натянутыми луками и дрожащими в них стрелами. Первый ряд пользовал обычные стрелы, а второй – стрелы с огненными греческими наконечниками. Шэй глянула в небо через решетку. Воздушные змеи вершили свои торжественные полеты, но под ними Девана начала снижаться к лодке. С каждым кругом она пролетала все ниже. Шэй мычала, пытаясь выплюнуть кляп, и Джаггер зажал ей рот рукой. Он шептал команде:
– Рано, парни. Пока рано.
Девана не издавала ни звука. Низкий круг, достаточно близкий, чтобы увидеть, как ее крылья трепещут на ветру. «Она ведь высматривает мясное угощение, – подумала Шэй, – а крыша клетки сегодня пуста». Еще один разворот, и – хвала Богу – она резко взмахнула крыльями. Увидела достаточно. Один взмах, второй… Тетивы двадцати луков натянуты до предела. Поймут ли ее намерения лучники?
Джаггер тихо чертыхнулся и прошептал:
– По моей команде на счет три. Один, два…
«Три» заглушило шипение и свист стрел. «Фьють, фьють, фьють…» – сначала простые стрелы незримо улетали во тьму, а затем небо осветили огненные стрелы. Белый, как солнечный блик на воде,
