Операция «Круиз» - Михаил Владимирович Рогожин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В кресле сидел утомленный долгим ожиданием Егор Шкуратов.
Пия застыла в нерешительности. Он встал, подошел к ней и поцеловал в губы. Она рванулась в сторону, но, чуть не потеряв равновесие, ухватилась за его плечи и приникла головой к груди.
— Ну, ну… дорогая, — принялся успокаивать ее Егор, с трудом подбирая английские слова.
Пия не отвечала. В ее душе страх оттеснялся нарождающейся волной восторга.
— Я счастлив, счастлив, — повторял Егор и гладил ее по платиновым, красиво уложенным волосам.
Пия нашла в себе силы оттолкнуться от него и пройти вперед. Ее взгляд остановился на спасительном баре. Егор сразу понял и достал бутылку шампанского.
— Лучше виски со льдом, — прошептала Пия.
— Здесь никого нет. Будем говорить нормально, — красиво поставленным голосом сказал артист и решил взять ситуацию в свои руки.
Он усадил Пию в кресло. Подал стакан с виски и расположился у ее ног. Она застенчиво их поджала. Ноги у Пии были красивые, стройные, но излишне худые. Он поцеловал обнажившееся благодаря боковому разрезу бедро в мелких красных прожилках. Руки Пии задрожали, но она ничего не сказала.
— Пия, как ты прекрасна! Нам будет хорошо вдвоем. Ни одной женщины прекраснее тебя я в жизни не встречал… — врал Егор, и Пия оттаивала прямо на его глазах. Ей так давно ничего подобного не говорили.
Егор не спешил. Он знал по своему богатому опыту, что нужно поймать момент, когда женщина решит, что уже ничего не произойдет, и напряжение оставит ее. Тогда он начнет действовать быстро и уверенно.
Пия и впрямь несколько успокоилась. Возникла некая идиллия. В полной тишине у ее ног сидел очаровательный мужчина, артист, которому поклонницы прохода не дают даже на корабле. Он мягок и нетороплив. Она маленькими глоточками пила виски и убеждала себя, что больше ей ничего не нужно. Но поцелуи Егора становились все настойчивее. Его горячие губы обжигали ее тело. Он ничего не требовал, но медленно завоевывал право на восхищение ее ногами. Пия уже не поджимала их под кресло. Егор сам снял с нее туфли и любовался высоким благородным подъемом, лаская изгибы ног своими чувствительными длинными пальцами.
Им обоим не о чем было говорить. И от этого почти незнакомый мужчина казался Пии близким, словно созданным для нее любовником. Ничего не нужно было объяснять. Да он, с его знанием английского, и не понял бы.
Егор, чрезвычайно разговорчивый на людях, с женщинами предпочитал хранить глубокомысленное молчание, предоставляя им возможность болтать. Он держал в руках ноги Пии и не делал никаких дальнейших попыток.
— Дай мне еще виски, — все так же шепотом попросила она.
Пришлось нарушить элегантно-обольстительную позу, подняться с колен и поухаживать за гречанкой. Она тем временем закурила и закинула ногу на ногу.
Егор налил в стакан побольше виски, сначала пригубил сам, а потом протянул ей. Пии понравилась предложенная игра. Они делали по глотку и протягивали стакан друг другу. С каждым глотком их близость становилась все ощутимее, и в конце концов губы естественно и без усилий сомкнулись в поцелуе.
Так страстно Пию давно никто не целовал. Он не отрывался от ее губ, и у Пии закружилась голова. Она не заметила, как он поднял ее на руки и осторожно отнес в спальный отсек. Шерстяная кофта свалилась на пол.
Молча, без всяких усилий, Егор умелыми руками снял с нее платье и принялся целовать еще довольно молодое тело. Сухая кожа от его поцелуев становилась нежной и эластичной. Он вдыхал ее аромат, и казалось, окунулся с головой в раннюю, грустную осень. Пия не делала ни одного резкого движения. Она как бы раскрывалась навстречу ему.
Егор, за многие годы изрядно подрастеряв мужскую силу, научился ласками доводить женщин до такого блаженства, чтобы недолгий заключительный аккорд совпадал с кульминацией их желаний.
Пия в этом плане оказалась весьма ценным партнером. Она, отвыкшая от секса, буквально умирала под его ласками, ей было страшно решиться на большее, и потому она благодарно постанывала, давая ему понять, что полна счастья и восхищения.
И все-таки они вдруг поняли, что оба не в силах оттягивать момент окончательной близости. Пия вывернулась из его объятий и, вскочив с постели, скрылась в душе. Егор лежал, довольный собой. Это была первая миллионерша в его жизни, и он радовался своей хорошей сексуальной форме.
Выбежав из душа, Пия запуталась ногой в валявшейся на полу кофте. Подняла ее и бросила на пуфик возле постели.
Дальше они оба погрузились в мир стонов, глубоких вздохов, страстных криков и причитаний.
Все это сквозь легкое шуршание доносилось до уха Яниса через наушник. Со стороны могло показаться, что изрядно выпивший грек сидит в баре и слушает музыку, льющуюся из плейера, стоявшего на столе. На самом же деле работало миниатюрное подслушивающее и записывающее устройство.
Янис после первых фраз испугался, что Пия и Егор надолго замолчат, но потом раздались первые вздохи, и он с напряженной улыбкой рыбака, почувствовавшего первое подергивание лески, затаив дыхание, стал вслушиваться в происходящее в каюте Татьяны.
Он даже засек время и, когда через десять минут все стихло, отметил про себя, что мужик не ахти какой сильный. Дальше раздалось бульканье и голос Пии:
— Егор, я счастлива. Сколько времени ждала этого момента. Мне тебя так не хватало в жизни. А теперь ты есть. Выпьем за тебя. Я стала твоей самой преданной поклонницей.
После услышанного Янис пожалел, что не он сейчас находится в постели с женой Апостолоса.
— Пия! Как только увидел тебя, сразу понял, что между нами должно что-то произойти. Нет, никаких мыслей о сексе. У тебя такой муж. Но, видимо, в твоих глазах я прочитал, как ты одинока.
И снова начались вздохи и стоны. Янис снял наушник, потому что сам покрылся испариной. Он представил себе лицо Апостолоса, когда тот будет прослушивать пленку. В этот момент рядом с ним лучше не находиться. Янис заказал еще водку с апельсиновым соком. Посмотрел на часы и нацепил на ухо наушник. Из него послышались такие крики, что он испуганно оглянулся, боясь, как бы соседи не заподозрили его в странных музыкальных вкусах.
— После этого мне ничего не страшно! — отчетливо проговорила Пия. — Я хочу быть с тобой! К чему нам расставаться. Ты женишься на мне?
— А Апостолос? — глухо, но без возражений спросил
