Бессильная - Лорен Робертс

Я слегка улыбаюсь, проводя рукой по спутанным волосам, и смотрю на него, приседающего рядом со мной. — Поскольку мы теперь партнеры, ты можешь не беспокоиться о том, что я тебя проткну.

Он глубокомысленно усмехается, и я надеюсь, что тусклый свет скроет большую часть моей улыбки от этого звука. — А когда мы перестанем быть партнерами? Должен ли я опасаться за свою жизнь?

— Да, это было бы разумно.

Я едва слышу, как он бормочет: — Порочная, маленькая штучка.

На мгновение мы замолчали, и моя улыбка начала медленно угасать. Я устала и мне удивительно удобно на набитой земле, поэтому я не шевелюсь, говоря: — Ты…

— Да, — обрывает он меня, избавляя от необходимости говорить о теле Сэйди.

Мой взгляд останавливается на его руках и тонком слое грязи, покрывающем их. Она под ногтями, разбрызгана по рукам. На кончиках пальцев бросается в глаза желтая пыль, тонкий порошок, окрашивающий кожу.

Грязь. Пыльца.

Мой голос не более чем шепот. — Ты похоронил ее.

Кай замирает рядом со мной.

— И не только это, — мои глаза медленно скользнули вверх, чтобы встретиться с его глазами, — ты возложил цветы на ее могилу.

Его улыбка почти грустная, наполненная усталостью. — Ничто не проходит мимо тебя, маленький экстрасенс. — Он протягивает руку и проводит по кончику моего носа, как это было во время нашего танца. Почему-то это простое действие кажется мне гораздо более интимным, чем я хотела бы признать, как будто он делится со мной чем-то дорогим, говорит что-то, не произнося ни слова.

Я ловлю его руку, прежде чем он отстраняется, стараясь не обращать внимания на ощущение его мозолей на моей руке. — Спасибо, Кай. Это было очень мило с твоей стороны сделать это для нее.

Его губы подрагивают, а глаза опускаются на наши соединенные руки, а затем возвращаются к моим. — О, я сделал это не для нее.

Напряженность его взгляда заставляет меня сглотнуть, но я не отворачиваюсь. Я не хочу отворачиваться. Он проводит большим пальцем по моим костяшкам, это действие такое успокаивающее, такое нежное.

Парень наклоняет голову в сторону, осматривая меня. — Как ты себя чувствуешь? — Я открываю рот, но Кай опережает мой отрепетированный ответ. — И не надо говорить, что ты в порядке, потому что мы оба знаем, что это ложь.

Еще один удар его большого пальца по моим костяшкам.

— Я… — Мои глаза закрываются, и я делаю глубокий вдох. — Я чувствую себя так, будто чуть не умерла сегодня. Я чувствую себя подавленной и не в своей тарелке. Я чувствую ярость и разочарование, потому что не знаю, как ко всему этому относиться. — Я сделала паузу, пока Кай терпеливо ждал продолжения. — И я чувствую, что должна тебя поблагодарить. Я бы умерла сегодня, если бы ты не спас меня.

Он наклоняется ближе, глаза наполняются едва сдерживаемыми эмоциями. — И я буду спасать твою жизнь снова и снова, бесцельно надеясь, что ты позволишь мне остаться в ней.

Мы смотрим друг на друга.

От этих красивых слов у меня заколотилось сердце, мозг ломает голову над возможными смыслами. Напряжение между нами ощутимо, у меня перехватывает дыхание, когда он обнимает меня. Я пытаюсь что-нибудь сказать, что угодно, но я слишком занята тем, что смотрю, чтобы мыслить здраво.

И затем тихий вопрос срывается с моих губ, снимая напряжение между нами. — Как ты можешь быть таким спокойным после всего этого?

Я знаю ответ, но мне хочется услышать его из его уст. — Я не всегда был таким, — тихо говорит он. — Но практика делает совершенным, а у меня ее было много.

Мы молча смотрим друг на друга, и я снова силюсь что-то сказать. Потом я вспоминаю о кожаном ремешке, который я у него украла, и, выскользнув из его руки, достаю его из кармана. — Что ж, полагаю, это единственный способ отплатить тебе. Хотя, он ведь твой.

Он лениво пожимает плечами. — Оставь себе.

Я хмыкаю. — Мне не нужна твоя жалость.

— Это не жалость, Пэйдин. — Он выдыхает слова, мое имя. — Кроме того, у меня теперь есть еще один свой, а уничтожение Сэйди было совместным делом. — Я смерила его взглядом, приготовившись спорить, поскольку мы оба знаем, что ему не обязательно нужна была моя помощь с Сэйди. Он не упускает борьбы в моих глазах. — Просто возьми эту чертову кожу, Грей.

Если он хочет предложить мне единственную вещь, которая поможет мне выиграть эти Испытания, то хорошо.

Я возьму эту чертову кожу. Но не раньше, чем немного повеселюсь.

Улыбка искажает мои губы. — Скажи, пожалуйста.

Он отворачивается от меня и качает головой, глядя на звездное небо. — Ты просто ждала, когда я скажу это, не так ли?

— Вообще-то, я умирала от этого.

Его предплечья опираются на согнутые колени, он наклоняется еще ближе, и его лицо оказывается совсем рядом с моим. Улыбка, которую он дарит мне, такая же ленивая, как и его взгляд, путешествующий по моему лицу. — Пожалуйста, Пэ.

Дрожь пробегает по позвоночнику от ласки его голоса. — Похоже, это слово тебе чуждо, принц.

— Благодаря тебе, я чувствую, что стану очень хорошо с ним знаком. Немногие способны заставить меня умолять.

Я сглотнула, решив проигнорировать его слова, сунула кожаный ремешок в карман и снова повернулась лицом к огню, внезапно озябнув и довольная тем, что замолчала. Температура сегодня сильно упала, и мой тонкий танк почти не согревает меня.

— Но у меня есть одно условие.

Я закатываю глаза.

Конечно, у него есть условие.

— И какое же? — спрашиваю я сквозь зубы, не удосужившись посмотреть на него.

Рука обхватывает мою середину, осторожно обходя рану и прижимая меня к широкой груди. Я вздрагиваю от неожиданного прикосновения, а рядом с моим ухом раздается тихий смех. — Я могу использовать тебя, чтобы согреться.

В нем есть какая-то нерешительность, та робость, которую он позволяет мне видеть только в такие моменты. Он держит меня свободно, нежно, как будто те хрупкие чувства, которые разделяют нас, могут рассыпаться, если с ними обращаться недостаточно осторожно.

В каждом затянувшемся прикосновении, в каждом слишком долгом взгляде, в каждом слое себя, который мы решаем открыть друг другу, таится вопрос. Рука, обнимающая меня, ничем не отличается от других, она говорит о многом в виде парящих пальцев и нерешительного прикосновения.

Это нормально?

Я тяжело сглатываю. В горле пересохло.

Я отвечаю мучительно медленно, прижимаясь к нему.

Это более чем нормально.

Жажда — это эмоция, которую я всегда могла списать на обстоятельства, и я отчаянно хотела бы, чтобы моими решениями