36 рассказов - Джеффри Арчер

— Ну да, Патрик Траверс, человек, которого я указал в заявлении о разводе. Не доводилось с ним встречаться?

— Имя вроде знакомое, — нерешительно сказал я в надежде выведать о нем побольше, прежде чем признаваться, что знаком с Траверсом.

— Странно, — заметил Перси. — Готов поклясться, что я видел его тогда на закрытом просмотре.

— Что ты имел в виду, когда назвал его, «последней каплей»? — спросил я, пытаясь отвлечь внимание Перси от того злополучного просмотра.

— Познакомились мы с ним, кажется, в Эскоте… Да, точно! Он подсел к нам за ланчем. Преспокойно выдул мое шампанское, слопал мою клубнику со сливками, а не прошло и недели, как переспал с моей женой. Но это было еще полбеды.

— Полбеды?

— Ну да. Этому субчику хватило наглости заявиться затем ко мне в магазин и взять под залог стол георгианской эпохи. Потом Траверс пригласил меня с женой к себе на обед: взглянуть, как все это смотрится. Ну а позже, вдоволь накувыркавшись с Дианой, он вернул мне стол и жену: и то и другое в несколько подержанном виде. Что-то ты неважно выглядишь, — прервал он вдруг свой рассказ. — Съел что-то не то?.. Да-а-а, после того как Гарри ушел в «Карлтон», здесь все изменилось. Я ведь уже несколько раз жаловался, но…

— Нет-нет, со мной все в порядке, — успокоил я его. — Мне надо просто выйти на воздух. Пожалуйста, извини меня, Перси.

Именно тогда, по дороге из клуба, я решил, что с этим мистером Траверсом надо что-то делать.

На следующее утро я дождался, пока нам принесут почту, и лично проверил все конверты, адресованные Каролине. Все вроде бы было нормально, но я подумал, что этот Траверс не настолько глуп, чтобы вверять подобные секреты бумаге.

Я стал подслушивать телефонные разговоры Каролины, но среди звонивших его не было — по крайней мере когда я был дома. Несколько раз я даже проверял показания одометра на ее «мини»: не было ли у жены каких-то дальних поездок, хотя от нас до Итон-сквер рукой подать.

И как-то раз я подумал: нередко человека выдает не то, что он делает, а то, чего он не делает. Мы уже две недели не занимались любовью, но Каролину это, похоже, ничуть не смущало.

Несколько следующих недель я еще внимательней следил за ней: по всему выходило, что Траверс пресытился Каролиной примерно в то же самое время, когда вернул Вюйара. Это разозлило меня еще больше.

Я решил отомстить, что поначалу показалось мне чем-то из ряда вон выходящим. Я вполне допускал, что через каких-то несколько дней откажусь от этой затеи, а то и вовсе забуду о ней. Но этого не случилось. Наоборот, неясная идея стала настоящим наваждением. Я убеждал себя, что это мой священный долг — разобраться с негодяем Траверсом, пока он не запятнал честь еще кого-нибудь из моих друзей.

Никогда прежде я не преступал установленный порядок вещей. Я избегал штрафов за неправильную парковку, меня раздражал мусор, брошенный в неположенном месте, а квитанцию НДС я оплачивал в тот же день, как только отвратный конверт цвета буйволовой кожи[27] попадал в наш почтовый ящик.

Но решив, что должен сделать это, я стал обдумывать подробности своего замысла. Поначалу я хотел пристрелить Траверса, но потом выяснил, что получить разрешение на приобретение оружия не так-то просто, а если я все же доведу дело до конца, он умрет слишком быстро, почти не почувствовав боли, что никак не входило в мои планы. Потом на ум мне пришло отравление, но здесь не обойтись без рецепта от врача, да и вряд ли у меня хватило бы духу наблюдать за долгой и медленной кончиной. Затем возникла мысль об удушении: но это, подумал я, потребует немалого мужества, к тому же Траверс крупней меня, так что в роли задушенного мог бы в итоге оказаться я сам. Может, его утопить? Но сколько мне придется выжидать, пока он окажется вблизи какого-нибудь водоема?.. Тогда я подумал, а не сбить ли мерзавца машиной, но отказался от этой затеи: вероятность ее осуществления практически равна нулю, кроме того, у меня совсем не будет времени, чтобы проверить, действительно ли он мертв. Я приуныл: как это, оказывается, непросто — убить человека и при этом избежать наказания.

Я засиживался за полночь, читая биографии разных убийц: всех их рано или поздно хватали и судили. Это, конечно же, не придало мне уверенности. Я обратился к детективным романам, но, увы, там все во многом строилось на совпадениях, везении и неожиданности. Я же не хотел доверяться случаю. И вот однажды я наткнулся на стоящий совет Конан Дойла: «Всякая жертва, следующая одному и тому же заведенному распорядку, становится более уязвимой». Я тут же вспомнил привычку Траверса, которой он не просто следовал — он ею, по сути, гордился. Правда, это потребует от меня шести месяцев ожидания, зато даст время, чтобы отшлифовать свой план. Время вынужденного ожидания я провел с немалой для себя пользой. Стоило Каролине отлучиться куда-нибудь больше, чем на сутки, как я тут же записывался на тренировочное занятие по горным лыжам на искусственном склоне Хэрроу в пригороде Лондона.

Выяснить же, когда именно Траверс отправится в Вербье, оказалось на удивление легко. Я спланировал наш зимний отпуск так, чтобы мы пересеклись с ним там всего на три дня: этого времени мне вполне хватит, дабы совершить первое в своей жизни преступление.

Мы с Каролиной прибыли в Вербье во вторую пятницу января. На рождественские праздники она не раз и не два заводила разговор о моих расшатанных нервах и выражала надежду, что предстоящий отпуск пойдет мне на пользу. Не мог же я сказать ей, что как раз мысли о предстоящем отпуске и заставляли меня нервничать. А затем, уже на борту самолета, летевшего в Швейцарию, Каролина спросила, как, по-моему, будет ли там на этот раз Траверс? Это, конечно же, еще больше усугубило ситуацию.

На следующее после прилета утро мы подошли к подъемнику в пол-одиннадцатого. Добрались до вершины, где Каролина, как положено, доложилась Марселю, после чего отправилась с ним на склон «А». Я же направился к склону «Б», где оказался предоставлен самому себе. Мы, как обычно, договорились с Каролиной встретиться внизу, у подъемника. Если же вдруг разминемся — то уже за ланчем.

В последующие дни я мысленно снова и снова возвращался к своему плану, который так тщательно обдумывал и готовил еще в Хэрроу, пока не убедился в полной его надежности. К концу первой недели пребывания в Вербье я убедил самого себя, что полностью готов.

Вечером накануне прилета Траверса я последним покинул горный склон. Даже Каролина обратила внимание на мои успехи и сказала Марселю, что я уже вполне дозрел до склона «А» с его резкими поворотами и крутыми скатами.

— Может, в следующем году? — предложил я, стараясь не выдать себя голосом, и вернулся на склон «Б».

В то утро я снова и снова проезжал первую милю дистанции и так увлекся, что совсем забыл и про Каролину, и про ланч.

Днем я проверял и перепроверял положение каждого красного флажка, обозначавшего трассу. А вечером, как только убедился, что последний лыжник покинул склон, собрал штук тридцать флажков и расставил их в нужном порядке. Теперь оставалось самое главное — еще раз проверить выбранное место и соорудить снежный холм шагах в двадцати над ним. Когда все было готово, я в наступающих сумерках медленно скатился вниз с горы.

— Собираешься выиграть золотую олимпийскую медаль или что-то еще? — поинтересовалась Каролина, когда я наконец вернулся в наш номер в гостинице. Я плотно закрыл дверь в ванную, давая понять, что на ответ ей рассчитывать не стоит.

Часом позже в гостинице зарегистрировался Траверс.

Я дождался раннего вечера и только тогда присоединился к нему в баре. Казалось, он слегка занервничал, когда увидел меня, но мое поведение быстро его успокоило. К нему вернулась былая самоуверенность, что еще больше утвердило меня в намерении довести начатое до конца. Я покинул бар за несколько минут до того, как Каролина спустилась к обеду: не надо, чтобы она видела нас вместе. Когда это свершится, искреннее удивление в нужный момент будет очень кстати.

— Что-то ты совсем мало поел, это на тебя не похоже. Особенно если учесть, что ты пропустил сегодня ланч, — заметила Каролина, когда мы в тот вечер покидали ресторан.

Я никак не отреагировал, когда мы проходили мимо Траверса, сидевшего у барной стойки: рука его уже лежала на колене очередной невинной жертвы, женщины средних лет.

В ту ночь я ни на секунду не сомкнул глаз и тихонько, стараясь не разбудить Каролину, выбрался из кровати, когда на часах не было еще и шести. Все лежало на полу в ванной в том самом порядке, как я оставил накануне вечером. Несколько секунд спустя я уже был полностью одет и готов. Спустился по черной лестнице — никаких лифтов! — и вышел через запасной выход: я в первый раз в жизни почувствовал, какие ощущения, должно быть, испытывает вор. Шерстяная кепка почти полностью закрывала мои уши, а темные горнолыжные очки — глаза: даже Каролина вряд ли узнала бы меня.