Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10 - Роберт Хайнлайн

Дуглас поклонился.

— Независимо от моего ответа, благодарю вас за честь, хотя и не чувствую себя достойным ее.

— А если вы откажетесь от этого предложения, или не сможете его принять, или примете его сейчас, а потом захотите от него избавиться, или что-то еще в этом роде, мистер Смит остановит свой выбор на Бене Какстоне. Встаньте, Бен. Дайте людям посмотреть на вас. А если не сможет ни Бен, ни вы, то следующий выбор его… Впрочем, пожалуй, пока лучше обойтись без имен… Скажу лишь, что в списке их несколько… хм… дайте-ка подумать… — Джубал, казалось, потерял нить размышлений. — Отвык говорить стоя. Мириам, где тот листок, на котором мы сделали запись?.. — Он взял листок бумаги и добавил: — Лучше отдай мне и копии. — Мириам протянула ему толстую пачку листов. — Вот памятная записка, которую мы подготовили для вас… или для Какстона, если дела примут такой оборот. Ммм… так-так… ах, да… поверенный сам назначит себе оплату в зависимости от собственной оценки сложности работы, но не меньше, чем… ну тут названа сумма и весьма значительная… никого не касается, конечно… Поверенный должен положить деньги на открытый счет для покрытия расходов на жизнь владельца и… хм… хм… да, мы подумали, что вам может быть угодно воспользоваться услугами Шанхайского банка, скажем, в роли банка-хранителя и, скажем, Ллойда в качестве вашего делового агента… или наоборот, только ради того, чтобы застраховать ваше доброе имя и славу. Но инструкции мистера Смита не обязательны… имеет место просто ничем не ограниченная передача власти, аннулирование которой производится по соглашению обеих сторон. Но читать это я не буду… иначе зачем было все писать? — Джубал растерянно оглянулся вокруг. — Хм… Мириам, обойди стол и отдай это Генеральному секретарю, умница. Что касается копий, то я оставлю их тут. Если захотите, можете раздать их, а возможно, они вам пригодятся самим. О, одну я передам, пожалуй, мистеру Какстону. Вот она, Бен. — Джубал недоуменно оглядел присутствующих. — Хм… думаю, что это все, мистер секретарь. Вы что-нибудь хотите сказать нам?

— Одну минуту. Мистер Смит?

— Да, мистер Дуглас?

— Вы действительно хотите этого? Вы хотите того, что изложено в этой бумаге?

Джубал перевел дух, не смея взглянуть на своего клиента. Майка тренировали на такой вопрос… но было невозможно угадать точную форму, в которую он будет облечен, и того, в какой степени буквальное повторение заученного совпадет с этой формой.

— Да, мистер Дуглас. — Голос Майка раскатился по залу и по миллиарду комнат всей планеты.

— Вы хотите, чтобы я вел ваши дела?

— Будьте так добры, мистер Дуглас. С вашей стороны это было бы добрым делом. Я буду вам очень признателен.

Дуглас прикрыл глаза.

— Что ж, все ясно. Доктор, я не скажу пока о своем решении, но вы получите ответ в ближайшее время.

— Благодарю вас, сэр. Благодарю за себя и за своего клиента.

Дуглас стал вставать. И тут раздался голос члена Ассамблеи Кунга.

— Одну минуту! А как же «Решение Даркина»?

Джубал перехватил инициативу.

— Ах, да, «Решение Ларкина»! Я слышал столько болтовни, связанной с этим решением, причем, главным образом, со стороны совершенно безответственных лиц. Мистер Кунг, а что вы имеете в виду?

— Это я вас спрашиваю… Или вашего клиента… Или Генерального секретаря.

Джубал мягко спросил:

— Можно, я отвечу, мистер секретарь?

— Пожалуйста…

— Превосходно. — Джубал вынул из кармана носовой платок и прочистил нос, испустив при этом трубный звук по меньшей мере на три октавы ниже среднего «си». Он поглядел Кунгу прямо в глаза и сказал очень серьезно: — Мистер член Ассамблеи, я обращаюсь к вам, так как знаю, что нет необходимости обращаться к правительству в лице Генерального секретаря. Много лет назад, когда я был мальчишкой, мы с моим приятелем создали клуб. Поскольку существовал клуб, то должен был существовать и устав. И первое правило устава, принятое нами единогласно, гласило, что с этого времени мы будем называть наших матерей «брюзгами». Глупо, конечно. Но мы были тогда юны… Мистер Кунг, вам ясны последствия?

— Я не понимаю вас, доктор Харшоу.

— Я применил наше решение насчет «брюзги» только раз. Этого было достаточно и спасло моего друга от последствий повторения такой ошибки. А все, что я получил, так это хорошую порку веткой персикового дерева. Таков был печальный финал «Решения "Брюзга"». — Джубал прочистил горло. Зная, что кто-нибудь захочет поднять эту несуществующую проблему, я попробовал объяснить «Решение Даркина» моему клиенту. Ему было трудно представить себе, что подобная юридическая фикция может быть применена к Марсу. Марс обитаем. Обитаем древним и мудрым народом — гораздо более древним, чем наш, сэр… и, возможно, и более мудрым. Но, когда он понял, он… очень долго смеялся. Именно так, сэр; ему это показалось весьма забавным. Однажды — и только однажды — я недооценил способность моей матери наказать меня. Урок был не таким уж и болезненным. Но наша Земля вряд ли может позволить себе получить его в планетарном масштабе. Прежде чем мы начнем продавать земли, которые нам не принадлежат, нам следовало бы подумать о том, какого рода персиковые розги висят в каждой марсианской кухне.

Кунг все же не был убежден.

— Мистер Харшоу, если «Решение Даркина» всего лишь мальчишеская глупость, то почему мистеру Смиту были возданы королевские почести?

Джубал пожал плечами.

— Этот вопрос следовало бы задать правительству, а не мне. Но я могу сказать вам, как я понимаю это дело. А понимаю его как элементарную вежливость… по отношению к Древним Марса.

— Извините?

— Мистер Кунг, эти почести не были эхом «Решения Даркина». В некотором смысле, трудно понятном для землян, мистер Смит и есть планета Марс.

Кунг не дрогнул.

— Продолжайте.

— Или вернее — его марсианская раса. В лице Смита нас посетили Древние Марса. Почести, оказанные ему — оказаны им, а причиненный ему вред — вред причиненный им. Это так и есть как в буквальном, так и в трудно представимом для человека смысле. С нашей стороны было очень мудро воздать почести нашим, теперь уже близким соседям. Но эта мудрость не имеет ничего общего с «Решением Ларкина». Никакое ответственное лицо не высказывалось в том смысле, что «Решение Ларкина» может быть применимо к обитаемой планете, и я возьму на себя смелость сказать, что такого не произойдет и впредь. — Джубал возвел очи горе, как бы прося небо о помощи. — Но, мистер Кунг, разрешите мне заверить вас, что древние правители Марса знают, как мы встречаем их посла. Почести, оказанные ему, были символом вежливости, и я уверен, что правительство нашей планеты проявило в этом государственную мудрость. В свое время и вы убедитесь, что это был очень разумный поступок.