Влюбленная Джейн - Рейчел Гивни

– Покамест с меня хватит и того, что перо не нужно макать в чернила. Другие чудеса попробую потом.

Когда Фред направился к двери, Джейн спросила:

– Когда ты вернешься?

– Меня не будет несколько часов. Работай спокойно.

– Спасибо, Фред.

Он ушел, а она с затаенной гордостью подумала: «Теперь моя очередь! Я покажу ему, как это делается!»

Джейн села. Положила перед собой бумагу с чудо-пером и улыбнулась. О чем бы написать? Возможности казались безграничными. Но идей почему-то не было. Ничего. Вдохновению нужно время. Она будет сидеть, пока что-нибудь не придумает.

Прошел час, но ничего не изменилось. Лист оставался девственно-чистым и словно бы насмехался над Джейн своей белизной. Начало новой книги всегда давалось ей непросто, но чтобы за целый час не написать ни строчки – такого еще не бывало. В чем же дело?

Минутная стрелка описала еще один круг, и Джейн уже не могла отрицать: идеи, которые раньше одолевали ее, иссякли. Ей не о чем было писать.

Когда за дверью послышались шаги Фреда, Джейн запаниковала. Недавно она сама упрекнула его в неспособности к плодотворному писательскому труду, и вот теперь он войдет после нескольких часов отсутствия, а перед ней по-прежнему лежит белый лист! Дверь открылась, Джейн заставила себя улыбнуться.

– Ну как? – с надеждой спросил Фред, вешая куртку на крючок.

– Очень хорошо, – ответила Джейн, не найдя в себе сил сказать правду, и с искренней благодарностью прибавила: – Спасибо тебе, Фред.

Она обняла его, чувствуя себя лентяйкой и обманщицей, которая не воспользовалась предоставленным ей временем.

– Ты продолжай, а я пойду к себе. Не буду тебя беспокоить, – сказал он.

Джейн еще раз поблагодарила его и посмотрела ему вслед. Он писал с трудом, и это было плохо. Но она-то, как оказалось, вовсе не могла писать! Ей вспомнилось, что в постели Фреда она испытывала противоречивые ощущения. С одной стороны, ей вдруг стало очень легко, тепло и спокойно. С другой стороны, ее не отпускал какой-то непонятный страх. Плотская близость с Фредом не помогла ей устранить разлад в собственной душе, а даже наоборот – породила новое желание, новое стремление, которое теперь боролось со старыми. Еще тогда она с любопытством и в то же время с ужасом отметила, что этот опыт вряд ли поможет ей в творчестве. И вот теперь ее подозрения оправдались: в голове было пусто. Связь с тем миром, где властвовало воображение, оборвалась. В таком состоянии Джейн уже не могла писать. Неужели это навсегда?

Теперь все стало проясняться. Затаенное беспокойство, которое она все отчетливее и отчетливее ощущала в магазине свадебных платьев, на крестинах и, наконец, в постели Фреда, словно бы вышло на поверхность. До сих пор Джейн не придавала значения тому, что услышала от миссис Синклер в Чипсайде. Дескать, старухе просто хотелось порисоваться, напустить побольше туману. Однако на самом деле то были не пустые театральные слова, а условия сделки, приняв которые Джейн решила собственную судьбу. Ее предупредили: нельзя иметь все сразу. Осознав, какой выбор она тогда сделала, Джейн обескураженно моргнула. А потом закрыла глаза.

В том, чтобы делать что-то хорошо, заключалась для нее (как, вероятно, и для многих других людей) одна из главных радостей жизни. Под силу ли ей будет навсегда отказаться от своего самого естественного, самого любимого занятия? Она вспомнила тот пыл, который охватил ее после истории с мистером Уизерсом. Как легко строчки ложились на бумагу! С Фредом она будет счастлива, но такого больше не испытает. Та часть ее «я», которую Джейн ненавидела, но не могла не уважать за честность, говорила ей: расставшись с Фредом, она не только снова станет собой, но и сумеет использовать свою боль для пользы дела.

В том, что они любят друг друга, не было никаких сомнений. Как и в том, что они оба хорошие люди. И все-таки она не может жить здесь, а он не может жить там. Ей не дано быть одновременно и писателем, и женой.

Ночью она опять легла в его постель. Второй раз оказался еще чудеснее первого, насколько это было возможно. После Фред прижал ее к себе, ничего не говоря. По-видимому, он все понял. Так крепко и с таким отчаянием обнимают только тех, с кем прощаются. Утром она выразила желание подышать свежим воздухом и, быстро одевшись, вышла из дома.

Глава 52

Джейн бесцельно бродила по улицам Бата, пока не вышла за его пределы. Тогда она взглянула на часы и спохватилась: прошло несколько часов, Фред, наверное, уже начал ее искать! К своему удивлению, она вскоре увидела не Фреда, а Софию, которая с улыбкой шагала ей навстречу.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Джейн. – Как ты меня нашла?

София пожала плечами.

– Становится прохладно, – сказала она. – Накинь вот это.

Джейн надела куртку, которую София принесла для нее. Они молча пошли дальше и скоро оказались на краю лесопарка. Здесь, среди деревьев, новый мир был больше похож на старый.

– Я никогда не выйду замуж, да? – спросила Джейн наконец.

– Что, прости? Как это не выйдешь? У тебя уже и платье есть, и кольцо…

– Я о другом. Если я вернусь в 1803-й, то там я замуж не выйду?

София остановилась.

– Какой странный вопрос! Откуда я знаю? – сказала она, но по ее смеху и по взмаху ее руки Джейн поняла, что на самом деле вопрос вовсе не показался ей странным.

– У тебя были все мои книги до того, как они исчезли. Ты сама говорила, что изучала их в школе. Но о жизни их автора тебе совершенно ничего не известно?

София молчала.

– Скажи мне, что со мной будет, если я вернусь? – настаивала Джейн.

– Какое это теперь имеет значение? Ты же осталась здесь. Зачем мучить и себя, и других?

– Мне нужно это знать. Ничего не могу с собой поделать. Пожалуйста, расскажи мне, что ты знаешь о жизни Джейн Остен.

София опустилась на скамейку. Джейн села рядом и стала ждать.

– Окей. – София посмотрела в небо. – Как я уже сказала, ты решила остаться здесь, и теперь все у тебя сложится по-другому. Но я отвечу на твой вопрос.

– Спасибо.

– Та Джейн Остен, чьи книги я читала в детстве, замуж не вышла.

Джейн опустила голову. Предсказуемость ответа не сделала его менее болезненным.

– И детей у нее не было, – прибавила София дрогнувшим голосом.

– Ясно, – сказала Джейн и натянуто улыбнулась.

– Зато она стала классиком английской литературы.

Некоторое время обе женщины молча смотрели перед собой. Потом София дотронулась до руки Джейн и, понимая, какое направление принял их разговор, забежала вперед:

– Джейн. При жизни ты не станешь знаменитой. Печататься будешь, но славы, такой как в наше время, не увидишь.

Джейн кивнула и опустила глаза.

– Но писать-то я буду?

София вздохнула и грустно улыбнулась:

– Да, ты