Топоры гномов IV. Пылающий север - Вячеслав Ипатов

— Зачем вы здесь? — тихо, робко повторила девушка.

— Ваш отец мертв, — холодно проговорил эльф. — Он и его люди принесли множество бед нашим землям, но теперь все предатели уничтожены. Из всех Кальяди, лишь ваше сердце еще бьется.

— Но мой брат?!

— Убит викингами три дня назад. Вашего же отца я пристрелил лично из этого лука.

В качестве иллюстрации Тельдрен предъявил оружие, ненавязчиво показав колчан, полный стрел. В этот же момент в душе Айлин разверзлась настоящая буря из чувств. Отчаянье и горечь от известиия о смерти родных, страх за собственную жизнь и конечно же ярость из-за нахождения рядом с убийцей собственного отца. Сдавленным от едва подавляемых чувств голосом, аколит спросила:

— Как, как умер мой отец?

— Он был казнен мной как предатель и пособник демонов. Его голову отделили от тела и уже завтра насадят на кол перед воротами в Найт.

— Что?! Ты… Да как ты мог? Мой отец не служил демонам. Он был достойным человеком! Как ты мог так с ним поступить?

— Барон предал своего сюзерена, предал кровь, пролитую нами совместно. И пусть невольно, но он встал на сторону демонов, в своей гордыне поддался их обману. Если бы существовала кара большая, чем была воздана этой твари, то я бы ее совершил ее не задумываясь!

— Ты!!! — Айлин шагнула вперед, сжав кулаки, желая наброситься на эльфа, выцарапать ему глаза, хоть как-то отомстить.

В ответ Тельдрен лишь криво усмехнулся, а затем сделал резкое, едва уловимое движение. Аколит дернулась, но запоздало. Предмет, брошенный эльфом, успел упасть на деревянный пол и подкатиться к самым ногам девушки. Айлин сразу его узнала — то был меч ее отца, «Чистый», служивший их семье более ста лет.

— С этим вам будет удобнее сражаться, леди, — спокойно произнес эльф.

Айлин тут же ухватилась за рукоять, Шагнула навстречу эльфу, с трудом удерживая оружие. А затем остановилась. Вместе с жаждой мести ей овладело сомнение. Возникли мысли о последствиях. О том, что случится, если она проиграет и даже наоборот, каким-то чудом победит. О том, что будет с жителями Гнесина.

— Почему? — тихо проговорила девушка.

— О чем вы спрашиваете?

— Почему ты пришел сюда? Почему признался в убийстве? Зачем даешь этот меч? Что ты хочешь?

Тельдрен вновь улыбнулся, но на сей раз на его лица проступила печаль.

— Тан Далин привык каждому давать шанс на спасение. Он предлагал вашему отцу остановиться. Прекратить мятеж. И теперь желает дать выбор вам.

— Выбор?

— Вы можете попытаться меня убить, можете позвать прихожан и расправиться со мной совместно. Можете уйти прочь. В этом случае я дам вам лошадь и припасы в дорогу. Вам даже позволено остаться…

— Дочери предателя, остаться настоятельницей церкви?! — Айлин сама удивилась, сколько сарказма было в ее голосе.

— При условии, что вы не станете призывать к восстанию… да, — подтвердил Тельдрен.

Айлин безумно хотелось наброситься на эльфа с мечом, но… разве у нее были хоть какие-то шансы? Даже безоружный, Тельдрен легко мог ее убить и никакая магия Света этому помешать была не способна. Прихожане же… Девушка не могла вмешивать их в это дело, не имела права. Ведь это была ее боль, из-за которой не стоило умирать жителям Гнесина. А значит ей оставалось либо бежать, либо покориться. Эта альтернатива не прозвучала, но являлась невероятно отчетливой.

Айлин вновь вспомнила отца, брата, вспомнила пору счастливого детства. Родные края. А затем неожиданно в ее разуме проступили слова обета, сказанного при посвящении в аколиты. Тогда она отреклась от своего прошлого.

— Я хочу остаться, — проговорила девушка.

— Да будет так, — ответил Тельдрен и повернулся к ней спиной. Несмотря на острое желание, Айлин так и не пустила в ход меч. Уже на пороге эльф остановился и, не оборачиваясь, произнес:

— Тело вашего отца доставят через неделю. Вы сможете его похоронить.

Тельдрен так и не увидел, как обессиленная девушка упала на колени и горько зарыдала. Он в этот момент оказался погружен в свои мысли. Быстро накинув капюшон на голову, эльф дал сигнал дриаде снять звуконепроницаемый купол с церкви, а затем быстро направился к выходу из деревни.

Будь воля Тельдрена, и он бы устранил дочь предателя, а затем спрятал труп так, чтобы его никто и никогда не смог отыскать. Однако приказ Далина был однозначен. Гном решил пойти на риск и оставить в живых затаившую на него зло девушку. Глупое милосердие, способное обернуться тяжелыми последствиями. И все же в глубине души Тельдрен одобрял это решение. Пусть на совести эльфа за долгую жизнь было немало смертей невинных, ему вовсе не хотелось обрывать и эту жизнь.

Глава 18. Живые и мертвые.

Глотка мира, тан Кронир.

Генералу не спалось. Опытный военачальник понимал необходимость отдыха, но на сей раз тревога не давала ему сомкнуть глаз. Всему виной являлся артефакт, о существовании которого знали лишь единицы из более чем тысячи солдат. Только те, кто достаточно хорошо разбирался в магии.

Находился артефакт в самом центре пирамиды, в замаскированной комнате, найденной с помощью духов гранита. Он выглядел как девятилучевая звезда, намертво вмурованная в постамент. Внешне артефакт не казался опасным, однако если прислушаться к течению магии, бурлившей в нем, то даже сердце могущественного чародея пробирал страх. Ибо в артефакте бурлила целая бездна энергии, энергии смерти.

Казалось бы, такая находка достаточно настораживающая, чтобы стараться держаться от нее подальше. Однако осторожные прощупывания чарами вовсе не демонстрировали враждебность артефакта. Даже наоборот, тот, несмотря на свою природу, нес некие защитные чары, действия которых распространялись на здание. Именно по этой причине «цитадель» была выбрана местом для отдыха. Кронир посчитал, что безопаснее будет держать странное явление под наблюдением, с хотя бы теоретической возможностью вмешаться в его работу. И сейчас как раз пытался разобраться в его возможностях.

Осторожное прощупывание выявило одно очень необычное заклинание, которое как раз и относилась к числу защитных. «Бич нежити» — чары магии Смерти, ослабляющие созданий, сотворенных самими некромантами. Необычными они являлись потому, что у некромантов редко возникала необходимость воевать со своими же созданиями. То являлось прерогативой священников или магов жизни, но уж никак не их самих. Сам Кронир данным заклинанием владел, так как