Убить вампира-завоевателя - Карисса Бродбент

Она указала на стул напротив своего, и я села.

От еды шел потрясающе вкусный запах. Только сейчас я поняла, как давно не ела свежей пищи.

Зрящая мать отхлебнула вина из бокала.

– Ешь, – сказала она.

Сама она приступила к еде, не дожидаясь моего появления, и от ее порции жареного мяса на тарелке осталась половина.

– Этим вечером тебе понадобятся силы.

У меня не было аппетита, но я заставила себя красиво, как нас учили, отрезать кусочек мяса и проглотить. Оно было великолепно приготовлено, однако на вкус ощущалось горсткой пепла.

– Спасибо, – сказала я. – Отличная еда.

Пустая трата слов. В голове теснилось множество вопросов. Часть из них, возможно, я и задам. Другие было слишком опасно задавать.

– Все нормально, – тихо подбодрила меня Зрящая мать.

Моя рука с ножом застыла.

– Ты о чем, Зрящая мать?

– Силина, я же чувствую твой страх. В этом нет ничего постыдного. Во время первой встречи с Аседжей я сама сжималась от ужаса.

В ее словах я не почувствовала ни капли лжи. Только доброе, сострадательное отношение ко мне.

Однако меня не оставляло убеждение, что она намерена меня убить. Но может, мне все-таки удастся задать самые животрепещущие вопросы, если я правильно подберу слова?

Я опустила на тарелку вилку и нож.

– У меня вопрос.

Брови Зрящей матери, скрытые черной шелковой повязкой, дрогнули.

– Уверена, у тебя их много.

– Я ослушалась твоих приказов, а ты оставляешь меня в живых да еще приглашаешь на встречу с богиней. Почему?

Ее улыбка погасла.

– Пятнадцать лет назад многие спрашивали, почему я позволила тебе остаться в Соляной крепости, ведь ты была переростком.

Если кто-то напоминал мне об этом, я вспыхивала от стыда и гнева, словно тогдашний мой возраст был ужасным недостатком. Сейчас у меня на языке вертелись горькие и неприятные слова, однако стыда я не чувствовала, да и гнев был направлен не на себя, а на Зрящую мать.

– Скажу тебе правду, Силина. Я увидела в тебе большие возможности. Я увидела в тебе… какие-то черты себя самой. Даже когда ты была десятилетней девочкой. То, что делает нас непохожими на других… в этом есть своя красота. И я почувствовала, что твои уникальные способности могут обернуться большим благом для Арахессии.

У меня задрожали руки. Я не верила своим ушам.

Всю жизнь я хотела это услышать. Подтверждение того, что я чего-то стою.

– Мне всегда давали понять, что десять лет, прожитых до вступления в орден, весьма мешают моему положению в Арахессии, – сказала я, стараясь говорить очень спокойно.

– Да. В чем-то так оно и было.

– Но ты никогда этому не верила.

Зрящая мать снова улыбнулась.

– Силина, все не так просто. Иногда что-то одновременно является помехой и сильной стороной. Страдания делают нас сильными. Ты, Силина, много перестрадала. И благодаря этому выросла такой сильной. Тебе многое пришлось доказывать сестрам. Удовлетворенность жизнью еще никого не сделала сильным.

Мне пришлось внимательно следить за дыханием и продолжать разговор, невзирая на болезненный комок в горле.

Куски головоломки медленно соединялись в целостную картину, хотя она и не вызывала ничего, кроме ненависти.

– И тогда ты оказала мне великую услугу, – сказала я. – Такую же великую услугу ты оказала Глее.

На мгновение мне подумалось: упомянув Глею, я зашла слишком далеко. Подтекст моих слов был ясен. Но я усиленно наполняла свою сущность чувствами любви, верности и признательности. Наконец Зрящая мать кивнула.

– Удовлетворенность жизнью еще никого не сделала сильным, – повторила она. – Ни тебя, ни Глею. В тебе, Силина, есть огонь. Подумай, какой бы ты выросла, если бы твоя личность не получила закалки огнем. Подумай, какой мягкотелой ты бы стала. – Она покачала головой. – Такое развитие событий не являлось предначертанным.

Предначертанное. Словно Аседже именно это и было нужно от нас.

Я опустила руки на колени, опасаясь, что они выдадут меня. Я еще могла управлять своей сущностью, но на управление дрожащими руками меня не хватало.

– Это… потрясение, – сказала я. – Правда о Короле питоры.

– Знаю. Понадобится время, чтобы сжиться с этим.

– Сколько времени…

Вопрос, заданный не до конца, распался на множество других. «Сколько уже лет Король питоры мертв? Сколько лет ты управляешь этой нескончаемой войной? Сколько смертей на твоей совести? Это из-за тебя погибли мои родители и сестра?»

– Так ли это важно? – спросила Зрящая мать.

«Да, – хотелось мне закричать. – Это важнее чего бы то ни было».

Но вместо этого я опустила голову, словно соглашаясь со Зрящей матерью.

– Думаю, что уже не важно.

– Давно, – сказала она и сделала глоток вина.

Аромат вина был очень острым. Я не сомневалась: это церемониальный напиток. Отсюда и ее откровенный разговор со мной. Вино помогало Зрящей матери убрать все, что мешало ей приготовиться к скорой церемонии.

– Кто еще знает об этом?

Я боялась услышать ответ на свой вопрос, поскольку продолжала считать арахесс своими сестрами.

– Об этом знала Зрящая мать, что была до меня. Об этом знают две мои старшие советницы. А теперь еще и ты. Это… правда, которую многие не готовы понять. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить ее в тайне.

Я подумала о сестрах, изгнанных из ордена и казненных, чьи мертвые тела разрезали на мелкие кусочки и разбрасывали по всей Глее. Никто не рассказывал нам, за какие провинности их лишили жизни. А может, каждую из них убили лишь за то, что она узнала непозволительно много?

– Однако ты оставляешь меня в живых, – сказала я.

– Я говорила тебе, дитя, что твой огонь понадобится нам для грядущих свершений.

Ее улыбка, наполненная таким теплом и любовью, была искренней. Я даже чувствовала в ее сущности гордость и привязанность ко мне.

– Силина, знаешь ли ты значение своего имени? На языке богов оно означает «несущая возрождение». Я увидела твое будущее величие еще пятнадцать лет назад, когда привела тебя сюда. В тот день я долго медитировала и нашла тебе это имя. Судьба постоянно меняется. Тогда я не знала, исполнишь ли ты возлагаемые на тебя ожидания. Но теперь я уверена, что исполнишь. Приношение, сделанное тобой, убедило меня в этом. Потому я и хочу, чтобы ты вместе со мной встретилась с Аседжей. Ты – будущее Арахессии. Пламя, в котором мы выкуем новых себя. Я видела это пятнадцать лет назад, а сегодня вижу еще отчетливее.

Мне жгло глаза. Комок в горле сделался невыносимым. Если я открою рот, то разрыдаюсь.

Зрящая мать протянула руку. Я протянула свою. Ее большой палец водил по моей коже, чертя