Опоздавшая молодежь - Кэндзабуро Оэ

Но хороших книг о Японии не так много. Писать о ней трудно, труднее, чем о любой другой стране. Почему? Да, наверное, потому, что на Японских островах, как нигде, столкнулись и причудливо переплелись древность и современность, Восток и Запад, самобытное и пришлое, хорошее и плохое.

Япония — это хаотически запутанный узел географии, истории, экономики, политики, идеологии. Конечно, японская действительность подвержена своим и общим закономерностям, но, чтобы видеть и понимать их, нужно по-настоящему знать страну и ее народ.

Иностранцу, живущему в Японии, будь он даже самым внимательным и знающим наблюдателем, многое в японской жизни трудно увидеть. Она имеет свои тайники, в которые может проникать только японец. Вот почему книги японских писателей содержат то, чего нет в книгах иностранных авторов,

В романе «Опоздавшая молодежь» читатель не найдет многого из того, с чем он привык ассоциировать Японию: чайные церемонии и нарядные кимоно, белоснежную Фудзияму и патологическую вежливость, популярную икэбану и вездесущие транзисторы. Он прикоснется к Японии менее туристской, менее привлекательной, зато более живой и сложной.

Именно такой реалистический и притом глубоко социальный подход к японской действительности характерен для основных произведений молодого японского писателя Кэндзабуро Оэ — одного из крупнейших писателей страны.

В 1958 году, еще будучи студентом Токийского университета, Oэ написал повесть «Уход за скотиной», которая принесла ему высшую литературную премию Акутагавы. Повесть рассказывает о жестокости деревенских жителей, которые убили пленного американского летчика-негра, чтобы не содержать «бесполезную скотину».

Следующим произведением Оэ был роман «Опоздавшая молодежь», печатавшийся на страницах литературного журнала «Гундзо» в 1960–1962 годах. Окончательная редакция романа вошла в собрание сочинений писателя в 1968 году.

Итак, мы попадаем в глухую деревню на Сикоку. В цепи четырех японских островов этот остров — рисовая житница страны — самый отсталый. Более четверти века назад здесь еще непоколебимой была власть помещика, во всех своих архаических проявлениях действовала система феодального гнета, ожесточенная проникновением капитала.

В тяжком труде бьется мать героя, чтобы прокормить семью: муж умер, старший сын погиб на войне, помощница — лишь дочь, двое ребят еще совсем малы, учатся в школе, на них вся надежда. Три фактора играют решающую роль в формировании молодых — природа, социальная среда и школа. И влияние их — самое разное, часто полностью противоположное.

Прекрасен мир природы, окружающий маленьких японцев: горы, лес, речка, птицы и звери — огромный мпр, полный жизни, и мальчишки жадно пьют из этого живительного родинка. Он пробуждает и укрепляет в них самое чистое, учит смелости, дружбе, взаимной поддержке и выручке. В этом мире рождается дружба героя с корейцем Каном из соседнего поселка, она проходит через всю его жизнь как самое светлое и дорогое.

С ясным и чистым миром природы в душе молодого японца сталкиваются «идиотизм деревенской жизни» и насквозь лицемерный, лживый, отравляющий мир школы.

Деревня проникнута глубокими социальными противоречиями, задавлена непосильным трудом. Он сам по себе уже делает жизнь безрадостной. Но к этому прибавляется тяжкий груз предрассудков, мракобесия, отчуждения, подозрительности, вражды. И в столкновении со всем этим молодая душа получает глубокие, незаживающие раны.

Но главное — школа. Школьная система довоенной Японии была уникальной системой оболванивания человека, неразрывно связанной со всей милитаристской политикой правящих кругов страны. «Не будет преувеличением сказать, — писала в 1946 году газета „Ниппон таймс“, — что народное (!) образование ответственно за милитаризацию японского парода».

В Японии давно существовало всеобщее обучение, школа стала неотъемлемой частью государственной структуры. В конце 30-х годов бывший военный министр Араки стал министром просвещения и быстро «реформировал» школу. Он создал «бюро по наблюдению за мыслями», которое контролировало каждый шаг учителей и учащихся. Прогрессивные люди были изгнаны из учебных заведений. Обучение должно было дать грамотного, способного к овладению современным оружием солдата. И главное — школа формировала преданного «солдата императора», человека, насквозь пропитанного фантастическим культом божественного «тенно».

Торжественные дни в каждой школе Японии начинались чтением императорского рескрипта, все предметы так или иначе должны были проповедывать величие императора, каждый должен был готовиться верно служить и умереть за «тенно». И в школе, и в университете учили: «Если бы не было императора, то не было бы и нации. Без него не было бы подданных и наша территория перестала бы существовать… Он бог света, он видимый бог…» Теоретики «нового синтоизма» добавляли к этому: «Японцы — божественная раса и, следовательно, не могут совершить зла. Весь остальной мир состоит из варваров, и священным правом Японии является господство над миром».

Воспитанные в таком духе молодые японцы умирали в захватнических войнах в Китае, на Хасане и Халхин-Голе, в Пирл-Харборе и на Филиппинах, в Индонезии и Таиланде, в Малайе и Бирме. Они умирали за «великую Восточную Азию», за непобедимую Японию, правящую миром. Урны с их прахом пополняли токийский храм Ясукуни, души японцев, благославленные самим императором, возносились к бессмертию, и такой славной судьбе должен был завидовать каждый молодой японец.

В сознании мальчика укрепилась мысль, что так было всегда, и отец в ответ на его вопрос: «Я, наверное, опоздаю на войну, а?» отвечал: «Не успеешь на войну? Опоздаешь на войну? Почему? Нет, ты не должен опоздать. Война, еще одна война, а потом снова война. Войны не кончаются. Нет, сынок, на войну никто не опоздает! Все пойдут на войну, все станут солдатами!»

«Войны не кончаются». В этом была суть милитаристской Японии, и, увы, сегодня над Японскими островами вновь звучит эхо этих опасных концепций. Большое значение романа Оэ как раз и заключается в том, что писатель еще на заре 60-х годов акцентировал внимание на растущей опасности японского милитаризма.

Но тогда, летом 1945 года, юный герой романа, мечтавший о войсках специального назначения, опоздал на войну.

Япония была разгромлена, император повелел сложить оружие — разве мог поверить в это преданный солдат «тенно»? «Проиграли войну — вранье, вранье все это. Его величество император выступил по радио — вранье! — буквально в горячке повторяет мальчик. — А если это правда, что станет с теми, кто погиб на войне? Что станет с теми, кто умер в тылу? Ведь тогда мой отец сгниет, как труп обыкновенного червяка или собаки, и его душа уже не будет жить вечно. И я тоже не смогу умереть за Его величество императора и подохну как собака. Мне страшно, мне тошно, тошно, тошно… Я не верю, что война проиграна, не признаю, что война проиграна. Я буду жить так, точно ничего не случилось, и война продолжается».

А жизнь круто поворачивала, все менялось. Прорвались все гнойники милитаристской Японии. Поднялись корейцы, долгие годы терпевшие угнетение и несправедливость. Стали на защиту своих прав забитые аборигены из деревни Такадзё. Расползалось по швам фальшивое «единство нации», о котором столько трубили, обострились классовые противоречия, национальный антагонизм. Пришли американские оккупанты, и у них сразу оказались верные прислужники, готовые душить тех, с кем жили бок о бок всю жизнь.

Ранимая душа мальчика воспринимала все это с глубокой болью, и озлобленность, рожденная издевательствами и несправедливостью школьных учителей, разрасталась с каждым днем, переходя в безудержную ненависть ко всем и ко всему.

Трагическая история Фуми, на которую набросился американский солдат, и такадзёского парня, который, защищая ее, ударил ножом насильника, производит на него неизгладимое впечатление. Ночью он пробирается в лес, чтобы помочь беглецам — Фуми и парню, — но находит их на рассвете мертвыми: они покончили с собой, зная, что не смогут уйти от облавы. Мальчик бьется в бессильной ярости, когда полиция при содействии жителей деревни стирает с лица земли поселок Такадзё: «Взрослые в деревне все одинаковые».

Было время, когда юный герой считал себя счастливым потому, что он «самый умный сын самой прекрасной деревни, самого прекрасного острова Сикоку, священной страпы Японии». Теперь он считал себя ничтожеством, а всех вокруг — безумцами.

Случайно найденная листовка, призывавшая к сопротивлению в горах Сирояма, подтолкнула к решению: захватив оружие американского солдата-негра, которое удалось спрятать в лесу, когда его владелец, спустившийся на парашюте, был растерзан жителями деревни (здесь повторяется мотив повести Оэ «Уход за скотиной»), юный герой и его друг, кореец Кан, отправляются «на новую войну».