Под конвоем лжи - Дэниел Сильва

— Сейчас у меня начнется перерыв, — сказала она. — На той стороне улицы есть кафе. Может быть, составите мне компанию? Кстати, меня зовут Сара.

«О, проклятье», — подумал Нойманн и сказал:

— Конечно, Сара, с удовольствием.

По крыше «Хамбера» непрерывно барабанил дождь. В машине было так холодно, что при разговоре изо ртов вылетали плотные клубы пара. Гросвенор-сквер казалась во мраке затемнения необычно тихой, непохожей на себя. Особенно трудно было Вайкери, который вряд ли заметил бы разницу, если бы их машина сейчас оказалась, скажем, в Берлине перед рейхстагом. Вот на площадь выехал американский автомобиль с фарами, прикрытыми маскировочными створками, осветив на несколько секунд мокрый асфальт. Из машины вышли двое мужчин, но ни один не был Джорданом. Вскоре промчался и исчез во тьме курьер на мотоцикле. Вайкери сразу же подумал о Франции.

Он закрыл глаза, чтобы отогнать непрошенные образы, и увидел вместо них лицо мужчины из окна дома в Кенсингтоне. Скорее всего, просто любопытный сосед, сказал он себе. И все же что-то его беспокоило — то, как этот человек стоял, отступив на несколько футов от стекла, и то, что в комнате было темно. Он восстановил в памяти лицо: темные волосы, темные глаза, узкий рот, бледная кожа... Черты, не позволяющие при беглом взгляде определить национальное происхождение. Возможно, немец, возможно, итальянец, возможно, грек или русский. Или англичанин.

Гарри достал сигарету и закурил, затем закурил и Вайкери, и через несколько секунд салон «Хамбера» заполнился дымом. Вайкери на дюйм приоткрыл окно, чтобы впустить хоть немного воздуха, вместе с которым ворвался новый, еще более резкий холод.

— Я и представить себе не мог, Гарри, что вы такая звезда, — сказал Вайкери. — Ваше имя, оказывается, знают все полицейские в Лондоне.

— Дело Спенсера Томаса, — не очень понятно пояснил Гарри.

— Как его поймали?

— Этот тупой мерзавец все записал.

— То есть?

— Ему нравилось смаковать подробности убийств, а своей памяти он не доверял. И потому он завел свой кошмарный дневник. Я наткнулся на него, когда обыскивал комнату. Вы, наверно, удивились бы, если бы узнали, какие веши некоторые люди доверяют бумаге.

«Нет, не удивился бы», — подумал Вайкери. Он сразу вспомнил письмо от Элен. «Я доказала тебе мою любовь, поступив так, как ни за что не поступила бы ни с каким другим мужчиной. Но я не желаю ради брака приносить в жертву мои отношения с отцом».

— А как дела у Грейс Кларендон? — спросил Вайкери. Он никогда прежде не спрашивал о ней, и потому вопрос прозвучал еще более неестественно, чем если бы он спросил Гарри о регби или крикете.

— В полном порядке, — ответил Гарри. — А почему вы о ней спросили?

— Я видел ее перед кабинетом Бутби вчера поздно вечером.

— Бутби всегда просит, чтобы именно Грейс приносила дела ему в кабинет. Грейс считает, что ему просто нравится разглядывать ее ноги. А половина управления считает, что она спит с ним.

Вайкери и сам слышал такие пересуды, дескать, Бутби трахает все, что шевелится, и Грейс Кларендон — это одно из его главных завоеваний.

«...Так поступить со мной! Мерзавец! Проклятый ублюдок!»

Вайкери тогда решил, что Бутби устраивает Грейс нагоняй из-за досье Фогеля. Но было вполне возможно, что он всего лишь подслушал ссору любовников. Он решил, что не стоит посвящать Гарри во все детали этого происшествия.

В следующее мгновение на площадь въехал еще один автомобиль.

Впечатлению о первой встрече с Джорданом предстояло остаться в памяти Вайкери очень надолго и вызывать хоть и слабое, но постоянное раздражение, как это бывает с запахом стряпни, впитавшимся в одежду. Он услышал басовитый рокот приближающегося штабного автомобиля и повернул голову как раз вовремя для того, чтобы увидеть промелькнувшее совсем рядом с его окном лицо Джордана. Он видел его короткую долю секунды, но это лицо отпечаталось в его памяти, как фотоснимок запечатлевается на пленке. Он разглядел глаза, смотрящие на площадь так, будто выискивали на ней спрятавшихся врагов. Он разглядел линию подбородка, резко очерченного и выдвинутого вперед, как будто его обладатель настраивался на ожесточенное соревнование. Он заметил фуражку, надвинутую до самых бровей, и форменную шинель, застегнутую на все пуговицы, даже самую верхнюю.

Автомобиль, доставивший Джордана, остановился перед входом в дом 47. Мотор их машины заработал, и они быстро поехали следом. Гарри еще на ходу выскочил из автомобиля и бегом догнал Джордана на тротуаре.

Все остальное Вайкери видел, как пантомиму: как Гарри предложил Джордану сесть во второй «Хамбер», который, казалось, возник здесь из ничего, как Джордан смотрел на Гарри с таким видом, как будто тот был пришельцем из космоса, как Гарри представился ему в чрезвычайно вежливой манере, которой славятся лондонские полицейские, как Джордан напрямик потребовал, чтобы от него отвязались. Тогда Гарри немного крепче, чем это было необходимо, взял Джордана за руку и, наклонившись, что-то прошептал ему на ухо.

Все краски сразу же сошли с лица Джордана.

Глава 37

Ричмонд-на-Темзе, Англия

Выстроенный из красного кирпича викторианский особняк не был виден с шоссе. Он стоял на самой вершине холма, и к нему вела не очень-то ровная щебеночная дорога. Когда машина свернула на эту дорогу, Вайкери, расположившийся на заднем сиденье «Хамбера», где было не теплее, чем в холодильнике, выключил свет. На протяжении всей поездки он читал содержимое портфеля Джордана. Его глаза жгло, словно в них насыпали песку, а голова раскалывалась от пульсирующей боли. Если этот документ оказался в руках немцев, то, значит, абвер получил реальную возможность разгадать с его помощью тайну. С его помощью они могли заглянуть сквозь дымовую завесу «двойного креста» и операции «Сила духа». С его помощью они могли выиграть войну! Вайкери представил себе, как Гитлер в своем берлинском кабинете пляшет на столе, громко топая каблуками сапог. И все потому, что я не смог сообразить, как поймать эту проклятую шпионку!

Вайкери ладонью протер окошечко в запотевшем окне. Весь особняк был темным, лишь у входа маленькой точкой горела ничего не освещавшая слабая желтая лампочка. МИ-5 купила его перед войной у разорившихся родственников первого владельца. Дом предполагали использовать для секретных совещаний и в качестве пристанища для тех гостей, которым было ни к чему афишировать свое появление. Однако использовали его довольно редко, и к настоящему времени у него был весьма запушенный, если не заброшенный вид. Так мог бы выглядеть помещичий особняк, который по каким-то причинам пощадила стоявшая в нем и отступившая часть вражеской армии. Сейчас единственным признаком обитаемости дома служила чуть ли не дюжина похожих штабных автомобилей, небрежно припаркованных на изрытой выбоинами подъездной дорожке.

Из темноты появился часовой в форме королевской морской пехоты, открыл перед Вайкери дверь, впустил его в холодный, изрядно обветшавший вестибюль, проводил по целой анфиладе помещений — через гостиную с покрытой пыльными чехлами мебелью, через библиотеку с пустыми книжными полками по стенам — и в конце концов через высоченную двустворчатую дверь ввел в просторный зал, плотно занавешенные окна которого, как знал Вайкери, выходили на давно заросшую лужайку. Здесь пахло древесным дымом, бренди и почему-то мокрой псиной. Бильярдный стол был придвинут к стене, и его место занял длинный банкетный стол. В огромном камине горел огонь. Перед самым огнем на стульях молча сидели двое похожих, как братья, темноглазых американцев из разведки ГШСЭС. Бэзил Бутби медленно расхаживал в глубине зала, полускрытый тенью.

Вайкери занял место за столом, поставил портфель Джордана на пол рядом со своим стулом и начал медленно извлекать все необходимое из своего собственного портфеля. Подняв голову, он поймал вопросительный взгляд Бутби, кивнул, сразу же опустил глаза и продолжил подготовку. Он слышал, как открылись двери и по паркетному полу прошли две пары ног. Походку Гарри он узнал, а вторым мог быть только Питер Джордан.

Через две секунды стул скрипнул под весом Джордана, которого усадили прямо напротив него. Но Вайкери не поднял головы. Он вынул из портфеля свою записную книжку и один-единственный желтый карандаш и положил их на стол так аккуратно, словно готовил место для представителя королевской семьи. Затем он достал папку с досье Джордана и тоже выложил ее на стол. Сделав это, он наконец сел, открыл первую страницу своей записной книжки и зачем-то облизал остро заточенный кончик простого карандаша.

Лишь после этого Вайкери поднял голову и впервые взглянул прямо в глаза Питеру Джордану.

— Как вы познакомились с нею?

— Я столкнулся с нею в темноте.