Опыт доктора Окса : романы, повести и рассказы - Жюль Верн

К несчастью, стая спаров недолго оставалась в наших водах. 17 декабря на поверхности моря появилось несколько крупных акул — из чудовищной породы пятнистых морских волков, в четыре-пять метров длиной. Плавники и спина у них черные, с белыми пятнами и поперечными полосами. Близость этих ужасных акул всегда вызывает тревогу. Плот наш не высок, мы находимся почти на одном с ними уровне, и несколько раз их хвосты ударяли по нашему борту с невероятной силой. Однако матросам удалось прогнать их ударами аншпугов. Я был бы очень удивлен, если бы акулы не последовали за нами, считая нас верной добычей. Не нравятся мне эти «предчувствующие» чудовища.

XXXIII

— С восемнадцатого по двадцатое декабря. — Сегодня погода переменилась, ветер усилился. Не будем жаловаться, он нам благоприятствует. Капитан приказал из предосторожности получше укрепить мачту, чтобы вздувшийся парус не опрокинул ее. После этого тяжелый плот стал двигаться несколько быстрее, оставляя за собой длинный след.

Днем на небе появились облака, и жара несколько спала. Волны сильнее раскачивают плот, два или три раза они даже залили его. К счастью, плотнику удалось сделать из нескольких досок фальшборт в два фута вышиной, и теперь мы лучше защищены от моря. Бочонки с провизией и водой крепко принайтовлены двойным канатом. Если бы волны унесли их, это обрекло бы нас на ужасные бедствия, нельзя даже и подумать о такой возможности без содрогания!

Восемнадцатого декабря матросы достали из воды морские водоросли, известные под названием «саргассовые», мы уже встречали их между Бермудскими островами и Хэм-Роком. Это не что иное, как сахаристые ламинарии. Я советую моим спутникам пожевать их стебли. Они очень освежают рот и горло.

Сегодня не произошло ничего нового. Я лишь заметил, что некоторые матросы — Оуэн, Берке, Флейпол, Уилсон и негр Джинкстроп — часто совещаются между собой. О чем? Не могу понять. Они умолкают, как только кто-нибудь из офицеров или пассажиров приближается к ним. Роберт Кертис заметил это еще до меня. Эти тайные совещания ему не нравятся. Он решил внимательно наблюдать за матросами. Негр Джинкстроп и матрос Оуэн — негодяи, которых следует остерегаться, так как они могут увлечь за собой других.

Девятнадцатого декабря зной становится невыносимым. На небе ни облачка. Ветер не надувает паруса, и плот остается неподвижным. Несколько матросов окунулось в море, и купанье очень освежило их, на время умерив жажду. Но купаться в море, изобилующем акулами, чрезвычайно опасно, и никто из нас не последовал примеру этих беспечных людей. Кто знает, может быть позднее мы не устоим и сами будем купаться. Когда видишь, что плот стоит на месте, поверхность океана гладка, парус вяло обвис на мачте, становится страшно: неужели же наше плавание еще затянется?

Нас очень беспокоит здоровье лейтенанта Уолтера. Молодого человека снедает лихорадка, припадки которой наступают через неравные промежутки времени. Быть может, с болезнью удалось бы справиться с помощью хинина. Но, повторяю, рубку затопило так быстро, что ящик с медикаментами в мгновение ока исчез в волнах. Кроме того, бедный малый, невидимому, страдает туберкулезом — болезнью неизлечимой, и за последнее время его состояние очень ухудшилось. Некоторые симптомы весьма характерны. У Уолтера сухой кашель, короткое дыхание, обильные выпоты, особенно по утрам; он худеет, нос заострился, скулы выдаются, и на бледном лице пятнами выделяется чахоточный румянец, щеки впали, рот свело, глаза неестественно блестят. Если бы даже несчастный лейтенант находился в лучших условиях, медицина оказалась бы бессильной перед этой беспощадной болезнью.

Двадцатого декабря та же жара, плот все так же неподвижен. Горячие лучи солнца проникают сквозь полотно нашего тента, и зной так невыносим, что мы просто задыхаемся. С каким нетерпением мы ждем минуты, когда боцман выдаст нам скудную порцию воды! С какою алчностью мы глотаем эти несколько капель теплой жидкости! Кто не испытывал мук жажды, тот меня не поймет.

Лейтенант Уолтер очень осунулся; недостаток воды он переносит хуже, чем все мы. Я заметил, что мисс Херби отдает ему почти всю свою порцию. Эта добрая душа всеми силами старается хоть немного облегчить страдания нашего несчастного товарища.

Сегодня мисс Херби сказала мне:

— Наш больной слабеет с каждым днем, господин Казаллон.

— Да, мисс, — ответил я, — и мы ничего не можем сделать для него, ничего!

— Тише, — сказала мисс Херби, — как бы он нас не услышал!

Она отходит, садится на край плота и, опустив голову на руки, погружается в раздумье.

Сегодня произошел неприятный случай, о котором следует упомянуть. Матросы Оуэн, Флейпол, Берке и негр Джинкстроп оживленно разговаривали о чем-то целый час. Они спорили вполголоса и, судя по их жестам, были сильно возбуждены. После этого разговора Оуэн решительно направился к той части плота, которая отведена пассажирам.

— Ты куда, Оуэн? — спрашивает у него боцман.

— Куда нужно, — нахально отвечает матрос.

Услышав этот грубый ответ, боцман поднимается, но Роберт Кертис, опередив его, уже стоит лицом к лицу с Оуэном.

Матрос, выдержав взгляд капитана, развязно заявляет:

— Капитан, я должен поговорить с вами от имени товарищей.

— Говори, — холодно отвечает Роберт Кертис.

— Это касательно водки, — продолжает Оуэн. — Вы знаете, маленький бочонок… для кого его берегут? Для дельфинов, для офицеров?

— Дальше? — спрашивает Роберт Кертис.

— Мы требуем, чтобы по утрам нам выдавали, как всегда, нашу порцию.

— Нет, — отвечает капитан.

— Что такое?.. — вскрикивает Оуэн.

— Я говорю: нет.

Матрос пристально смотрит на Роберта Кертиса; на его губах змеится недобрая улыбка. Одно мгновение он колеблется, может быть собирается настаивать, но, сдержавшись, молча возвращается к товарищам. И они начинают шушукаться.

Правильно ли поступил Роберт Кертис, так решительно отвергнув просьбу матросов? Это покажет будущее. Когда я заговорил об этом случае с капитаном, он сказал:

— Дать водку этим людям? Уж лучше выбросить бочонок в море.

XXXIV

— Двадцать первое декабря. — Вчерашнее столкновение пока еще не имеет никаких последствий.

Спары опять появились на несколько часов возле нашего плота; улов оказался богатым. Рыбу складывают в пустую бочку; теперь, когда у нас есть лишний запас провизии, мы надеемся, что по крайней мере не будем страдать от голода.