Королева Шутника - Тамора Пирс

Али понимала, о чем говорит Виннамин.

Повсюду летали ленты и цветы из праздничных украшений, валялись вывески и обломки причалов. На кораблях были сорваны паруса и выломаны балки. Маленькие лодки просто вылетели на берег и разбились.

Стражники впустили их на королевский причал. Виннамин бросилась к тому месту, где «Риттевон» должен был бросить якорь. Принесли скамейку. Нуритин села. Казалось, с утра она сильно постарела. Виннамин и Дов остались стоять. Они не отрывали взгляда от входа в гавань, закрытую пеленой дождя. Губы герцогини шевелились в беззвучной молитве. Дов начала молиться, но перестала. Али подумала, что ее хозяйка, возможно, хотела воззвать к Киприоту, но остановилась, то ли оттого, что не хотела, чтобы мачеха услышала, как она обращается к богу рэка, то ли испугалась того, что он может сказать в ответ.

Али не испытывала таких терзаний. Ей нужна была правда, и немедленно.

– Киприот! – мысленно воззвала она. – Покажись! Это твоя работа?

Бог не ответил.

Али отступила на шаг, чтобы спросить темнят. Они ответили, что Имаджан наблюдает за приготовлениями к вечернему празднику Дайневона. Рубиньян встречался с должностными лицами и военными офицерами. Обсуждался последний мятеж на Малубисанге. Ухо Али кольнуло, когда Трик прошептал имя предводителя восстания: герцог Номру. Трик добавил, что Рубиньян в отсутствие жены ворчал на нее за арест герцога. Али кивнула. Между регентами не было единогласия. А ведь Рубиньян должен был сохранять мир с Имаджан. Она была источником его власти.

«Давайте-ка посмотрим, что он будет делать, когда источник его власти ополчится против него, – подумала Али и вернулась к леди. – Давайте-ка посмотрим, что он почувствует, когда она повернет свой риттевон-ский взгляд на него».

Матери других мальчиков из двора Дайневона пришли на причал, когда дождь ослаб. Время шло, и ближе к вечеру дождь прекратился. Стало теплеть, и вскоре на город опустился, как влажное одеяло, обычный летний зной. Мокрая одежда стала подсыхать. Королевский корабль должен был вернуться к заходу солнца. Стали появляться другие люди, они выстраивались вдоль линии берега и на причалах вокруг королевских доков. Все молчали.

Балитангам следовало пойти домой переодеться. На других дамах под накидками были уже надеты парадные одежды к вечернему празднику. Но герцогиня отказывалась уходить. Дов и Нуритин с трудом уговорили Виннамин выпить чашку горячего чая. Для других леди тоже принесли чай. Когда чай был выпит, Дов и Нуритин сели по обе стороны от Виннамин. Нуритин взяла Виннамин за руку, Дов обняла мачеху за плечи. Другие матери не говорили ни друг с другом, ни с Балитангами. Они не сводили глаз со входа в гавань.

– Им уже и впрямь пора переодеться и встречать регентов на Риттевонском лугу, – прошептал Улазим Али на ухо. – Ее высочество будет недовольна, если увидит наших леди здесь, не переодетых к празднику. Остальные, по крайней мере, одеты как подобает.

Али посмотрела на него снизу вверх. Она подавила в себе желание выругаться в адрес регентов.

– Ты ее потащишь?

Улазим содрогнулся. Он отвернулся от нее и стал бесстрастно смотреть на гавань. Но Али все понимала.

Она знала, что Улазим работал у Балитангов задолго до рождения Эльсрена.

– Он наполовину Риттевон, – сказала она. Али знала Улазима достаточно хорошо, поэтому видела: он тоже понимает, что мальчики погибли.

– Я знал это. Не думаешь ли ты, что я этого не знал? – раздраженно прошептал ей Улазим. – Но мы могли бы что-нибудь придумать, для него но крайней мере…

Али чувствовала маленький, тяжелый комок в груди, который сжимался все сильнее при взгляде на Виннамин, Дов и матерей других мальчиков. «Кто-то заплатит за это», – обещала она себе. И надеялась, что сможет сама выставить этот счет виновным.

Тени от городских крыш и башен уже протянулись по потемневшей воде. Вершины гор вдали еще были освещены солнцем. По дороге бегали люди, убирая обломки. Принесли фонари, стали развешивать их по причалам. Когда фонари принесли на королевский причал, герцогиня попросила подождать. Свет фонарей мешал видеть вход в гавань.

Появились регенты: в парадной одежде, окруженные придворными. Не спешиваясь, они заехали на причал. Свита, разодетая в пух и прах, спешилась и прошла вслед за регентами пешком. За ними проследовал остальной двор. Двое матерей сразу встали, чтобы приветствовать регентов. Третью подняли на ноги слуги. Никто не осмелился потревожить герцогиню.

Рубиньян первый заметил маленькую группу Балитангов у причала «Риттевона». Шепотом посовещавшись с Имаджан, он послал одну из ее фрейлин к герцогине.

– Ваша светлость, леди, что происходит? – спросила фрейлина улыбаясь. – Вы не готовы к вечеру, вы не встречали с нами их высочества… Ее высочество беспокоится.

– Мы тоже беспокоимся, – сказала Нуритин голосом, хриплым после долгого молчания. – Помните ли вы, что сегодня была страшная буря? Действительно страшная? – Фрейлина озадаченно кивнула. – Ее светлость, леди Довасари и я боимся, что что-то могло случиться с кораблем. Наша семья натерпелась достаточно горя в последнее время. Если «Риттевон» причалит в назначенный час, мы немедленно бросимся просить прощения у регентов и полетим одеваться в парадное платье, чтобы ехать во дворец. Но мы останемся здесь, пока не убедимся, что Его Величество и лорд Эльсрен в безопасности.

Фрейлина царственно кивнула и вернулась к принцессе. Когда она прошептала ответ, оба регента понимающе кивнули. Принц Рубиньян спешился и подошел к дамам.

– Винна, я уверен, ты зря беспокоишься, – тепло сказал он, подойдя вплотную. – Была буря, но «Риттевоном» управляют наши лучшие моряки. И наши маги предсказали отличную погоду для первого плавания короля. Сильные весенние шторма обычно не распространяются на большое расстояние. – Он взял бессильно опущенную руку Виннамин и потер ее. – Какая холодная!

Али посмотрела на принцессу. Не побледнело ли лицо Имаджан? Грациозно, как лебедь, принцесса приближалась к ним.

– Дорогая! – сказал Рубиньян и повернулся, чтобы показать белую руку Виннамин. – У нее руки, как лед!

Дов встала, чтобы уступать место принцессе. Имаджан придирчиво осмотрела скамью, затем села рядом с Виннамин и взяла у принца ее руку.

– Хоть я и не мать, я понимаю, что вы чувствуете, – произнесла она. – Неужели что-то могло случиться с нашими дорогими маленькими мальчиками… моя кровь леденеет при одной мысли.

Повисло молчание. Али перевела дыхание. Скорее всего Виннамин не слышала, что говорили регенты. Ее глаза не отрывались от темнеющего входа в гавань. Но в глазах Нуритин Али увидела злые искорки. Если бы Имаджан продолжала говорить, возможно, старуха отвесила бы принцессе-регенту пощечину.