Агата Кристи. Английская тайна - Лора Томпсон

Ей вдруг расхотелось куда-либо идти. Она посидела у себя в комнате, почитала. Когда Рози пришла делать уборку, извинилась за то, что все еще в пеньюаре. Мама всегда учила, что нужно по мере возможности облегчать жизнь слугам.

«О, мама! Что бы ты обо всем этом подумала?» Кое-кто из журналистов пытался искать ее в Эшфилде — стучали в парадную дверь, рыскали по саду. Не следовало до этого доводить.

Газеты, которые она просмотрела в вестибюле, были полны сообщений о воскресной охоте.

Пропала еще одна женщина. Мисс Юна Кроу. Вышла из своего дома в Челси, и с тех пор ее никто больше не видел. Бедняжка — совсем еще девочка, у нее случился нервный срыв после смерти отца. Как это печально!

Что же касается ее самой, то выдвигалось предположение, что она живет в Лондоне и скрывается под мужским обличьем — как Этель Ле-Нев.[212] Смешно.

Она услышала шелест газеты в углу. Мужчина, весьма недурен собой. Столько народу уехало в последние дни. Она видела, как мисс Финдли прощалась с мисс Корбетт, и испытала даже некоторое облегчение при мысли, что больше не надо будет ловить на себе брошенные исподтишка взгляды миссис Финдли, хотя она и не обращала на них внимания. Ей даже будет недоставать неизбежного присутствия этой семьи за угловым столиком в Зимнем саду. Она будет скучать, вспоминая их несколько обиженно-грубоватую дочь и то, как миссис Финдли уверенно ведет своего мужа в хорошо отрепетированном вальсе. Они ей нравились.

Улыбнувшись новому гостю, она вышла на улицу. Шляпа надвинута, воротник поднят.

Вторник, четырнадцатое. Миссис Тейлор, прервав разговор с миссис Робинсон, улыбнулась ей лучезарнее, чем обычно. «Доброе утро! Вы замечательно выглядите, миссис Нил. Похоже, Харрогит пошел вам на пользу».

«Надеюсь, наш уговор пойти на танцы в „Проспект-отель“ сегодня вечером в силе?» — спросила миссис Робинсон. «О да, разумеется». Этот план они обсуждали несколько дней назад. Его предложила миссис Робинсон, а она подумала — почему бы и нет?

«Что ж, желаю хорошо провести вечер, милые дамы», — сказала миссис Тейлор.

Милые, любезные, совершенно нормальные люди. А вот о ней некий бывший полицейский написал в «Дейли мейл» следующее: «Большая трудность состоит в том, что искать приходится женщину, обладающую качествами, не свойственными обычным людям. Она талантлива. У этой женщины в силу особенностей ее профессии очень гибкий ум. Вследствие этого можно ожидать, что — сознательно или подсознательно — она будет вести себя неординарно».

Что ж, весьма мило, подумала она.

«Вскоре мы наверняка станем свидетелями чрезвычайно интересного развития событий, но об их природе мы, полагаю, не можем даже гадать».

Это вызвало у нее улыбку. Все остальное было обычной чепухой. Какую известность приобрела, однако, миссис Кристи! И как это абсурдно, при том что вот она, здесь, всего лишь здесь, и давно им об этом сообщила! А они собираются отправить водолазов, чтобы обследовать дно всех прудов, мимо которых она проезжала. Значит, она больше не живет в Лондоне и не скрывается, подобно персонажу музыкальной комедии, под мужским обличьем? И то хорошо.

Вот эта девушка, Юна Кроу, она скорее всего мертва. Бедное дитя. Она жила на Элм-Парк-роуд. Как странно: это же в двух шагах от ее подруги Нэн Уоттс! Они вполне могли встречаться на улице.

Она отправилась на прогулку, сегодня — в Вэлли-Гарденс. Проходя мимо отеля «Маджестик», краснокирпичного здания, не характерного для здешних мест, заглянула в окна: внутри люди пили свой утренний кофе и курили, замкнутые каждый внутри своей жизни.

«Как это прекрасно, как надежно», — подумала она.

Она с удовольствием съела свой ленч. В столовой было тихо, и она читала книгу стихов, купленную в магазине. Потом сходила на массаж. Потом снова поиграла в бильярд. Подписала мистеру Петтельсону ноты песни «Ангелы да хранят тебя», которую он исполнял под ее аккомпанемент. «Тереза Нил», — написала она. Он, безусловно, был очаровательным мужчиной. И похоже, неровно дышал к ней. Приятная мысль, но и только. «Моя дорогая миссис Нил, я буду хранить это всегда как бесценное сокровище».

Потом она приняла лечебную ванну и переоделась к ужину. Надела жоржетовое платье, купленное в первый день по приезде, — бог ты мой, с тех пор прошло больше недели! В сумерках, начинавших окутывать комнату, просмотрела газету. Женщина, обладающая качествами, не свойственными обычным людям.

Выглянула в окно. Круто изгибающаяся дорога, ведущая в город, деревья, каменные дома, угасающий день…

Оглядела себя. Выцветшие волосы, выцветшие глаза. Улыбнулась.

Как каждый вечер, пока была здесь, она прошла по коридору, половицы которого слегка поскрипывали, спустилась по короткой закругляющейся лестнице в вестибюль. За парадной дверью отеля на улице в темноте угадывалось какое-то шевеление. Новоприбывшие? Она пошла к газетному столику посмотреть «Таймс».

Арчи сидел в вестибюле у камина.

Они взглянули друг на друга. Арчи и Агата. Как прежде.

Она села напротив.

Потом произошло нечто странное: к ней с галантным поклоном подошел мистер Петтельсон, и она сказала: «Вот видите, приехал мой брат». Потом вдруг засуетилась, заметив, какой усталый и печальный вид у Арчи. Ее пронзила мысль: она любит его, любила всегда и будет любить вечно, и все это она устроила ради него, но он приехал слишком поздно, слишком поздно.

Он взял ее под руку, чтобы вести на ужин.

Она услышала, как, обращаясь к мужчине, которого видела в вестибюле накануне, он произнес: «Да, это моя жена». Человек заговорил с ней. Он оказался полицейским. Какая досада! Какое отношение к ней может иметь полицейский? Она сказала ему, что не помнит ничего, что случилось с ней с того момента, когда она покинула дом одиннадцать дней назад, — неужели действительно прошло столько времени? — и что только теперь к ней начинает возвращаться память. «Да, моя жена ничего не помнит», — подтвердил Арчи.

Они пошли на ужин вместе. По дороге она заметила миссис Робинсон, что ей так жаль, что она не сможет пойти на танцы сегодня вечером… «Неожиданно приехал мой брат, надеюсь, вы меня простите». — «Конечно, миссис Нил, какая радость для вас».

Они сели. Арчи снова напротив нее за столом. Какое у него бледное лицо!

А что, если теперь все опять может стать хорошо? Меню, еда, вероятно, бокал вина…

«Как Медвежонок?» — спросила она.

«Ей ничего не рассказывали, — ответил он, — так что она в полном порядке».

«Скучала по мне?»

В этот момент подошел официант, и Арчи отвернулся от нее, чтобы сделать заказ.