Вечный мент или Светоч справедливости - Андрей Егоров

– Я позвоню, скоро подвезут.

– Звони.

Я набрал телефон Владика, попросил срочно доставить три тысячи долларов в татуировочный салон – иногда он оказывал услуги курьера. Разумеется, небезвозмездно. Владик примчался на такси через полчаса, получил за работу сто баксов и, довольный легким заработком, отвалил. Перед уходом поинтересовался, на каком месте я хочу сделать татуировку, и какую выбрал? Я сказал, что подумываю о Джоконде Да Винчи на левом полупопии. И что, если у него еще есть вопросы, то мы можем и ему наколоть что-нибудь эдакое на правом. После этого предложения Владик ретировался со стремительностью беглеца от закона. Он знал – порой сложно понять, шучу я или нет.

Работа мастера заняла минут пятнадцать. Все это время я сидел, вперив взгляд в телевизор – показывали идиотский сериал про бандитов, не имеющий с действительностью ничего общего. А когда я глянул на плечо, чтобы оценить работу, то просто обалдел. Татуировка представляла собой неаккуратно наколотую синюю свастику, вписанную в круг. Я едва не схватил колдуна за «борта» косухи. От расправы мастера татуажа спас Кухериал.

– Все в порядке. Успокойся, Васисуалий. Это то, что нужно.

– И куда я теперь с такой красотой?! – возмутился я. – Мне что, теперь только на индивидуальных пляжах купаться? И париться в сауне для скинхэдов?

– Думаешь, побьют? – озадачился бес. – Да не-е-т, не должны. – Физиономия его при этом растянулась в насмешливую гримасу.

– Я, между прочим, фашистов ненавижу! – выдохнул я. – У меня дед воевал.

– А не надо сваститку с фашистами ассоциировать. Между прочим, это очень древний символ. На Руси его еще со времен язычества знали. Означает восходящее Солнце – божество Ярила. Даже на деньгах временного правительства свастики встречались. Правда, у тебя свастика в обратную сторону повернута, то есть к закату. Но это потому, что на твоем плече – символ зла, печать толмача. Именно так она и должна выглядеть, да.

– А почему она кривая?

– С легкой кривинкой, так и задумано. Все сделано правильно, насколько я могу судить.

– Ты с кем разговариваешь? – поинтересовался татуировщик. – Ты что, их можешь видеть?

– Да, пошел ты! – Я швырнул ему деньги, надел рубашку, пиджак и, хлопнув дверью, покинул злополучный салон. Колдун выглядел спокойным и не препятствовал моему стремительному исходу. Видимо, решил, что имеет дело с ненормальным, и вел себя, как медбрат, не желающий лишний раз волновать буйнопомешанного.

Кухериал веселился от души, так и заходился хохотом – мое недовольство «печатью толмача» показалось ему крайне забавным.

Перевернутая звезда, свастика. Чем еще придется осквернить тело, чтобы попасть в ад и получить помощь? Татуировку называют печатью дьявола. За последнее время мое грехопадение так ускорилось, что я ощущал себя человеком, сорвавшимся в пропасть. И всему виной бес-искуситель…

– Что теперь?! – Меня крайне досадовала неосуществимость желания вломить искусителю промеж рогов, поэтому я то и дело почесывал правый кулак.

Кухериал, разумеется, почувствовал мое настроение и решил меня задобрить.

– Направляемся за дарами герцогов ада, Васисуалий. Знаешь известные строки? Семь колец подарил мне мой друг Люцифер, и одно золотое с рубином кольцо, чтобы мог я спускаться в глубины пещер и увидел небес молодое лицо…

– Впервые слышу.

– Гумилев. Расстрелян в начале прошлого века. Ad vocem [26], его друг Люцифер, который, на самом деле, ему вовсе даже и не друг, ничего ему не дарил. А вот у Гумилева по причине этого самого стихотворения на том свете возникли крупные неприятности. Сам же сказал «мой друг Люцифер». Вот святые и решили, что сатана являлся ему при жизни и что-то там сулил за бессмертную душу. Ох уж мне эти люди искусства – никакой осторожности в словах и поступках. То ли дело ты, Васисуалий, если говоришь, то только по существу, ничего лишнего, и всегда знаешь, что тебе нужно.

– Какие подарки? – поинтересовался я и пощупал солнечное сплетение, обезображенное вросшим в тело кулоном, он обосновался аккурат на мечевидном отростке. – Может, они мне не нужны?

– Не сомневайся, уж кто-кто, а герцоги адских пределов имеют представление, чем можно порадовать стоящего человека. Поверь, тебе понравятся твои новые способности.

– Способности? – насторожился я.

– О да. Герцоги способны сделать тебя практически всесильным. И даже даровать бессмертие.

– Бессмертие – ценная вещь, – признал я. – Если, конечно, они не лишат меня при этом радости жизни. – Я погрозил бесу пальцем. – Я тоже кое-что читал. Кино и телевизор смотрю. Знаю, как вы умеете обманывать.

– Обман не в наших интересах. Пари требует немедленного разрешения. Не будем медлить. Полетели?

– Полетели, – решился я. Хотя у меня были серьезные опасения насчет чистоты намерений хитроумного искусителя, риск я предпочитал бездействию. Да и возможность обрести бессмертие показалась мне очень привлекательной.

– Мне нравится твой боевой настрой, – одобрил Кухериал. – Забирайся ко мне на спину.

– Опять на спину? А нельзя сделать так, чтобы я сам летел?

– Что ж вы за хапуги такие, люди?! – Бес заметно огорчился. – Тебе двух подарков мало, да?! Все на свете желаешь заполучить?! Держи себя в руках, Васисуалий. Думаешь, мне приятно тебя на спине таскать? Я, между прочим, тоже не железный. Заботишься о тебе, заботишься, а благодарности никакой.

– Ну, хорошо, – согласился я, – полетели. И нечего ворчать. Я же просто спросил…

– Прыгай. Просто спросил он… – Продолжая выражать недовольство угрюмым бормотанием, бес повернулся ко мне спиной…

Через минуту мы уже летели над крышами домов, едва не задевая телевизионные антенны. Кухериал мчался, как оснащенная реактивным двигателем ракета. Не хватало только ревущего пламени из бесовой задницы. Встречный поток воздуха бил в лицо с такой силой, что у меня стали слезиться глаза. Если вам случалось кататься на мотоцикле без очков, вы наверняка знаете, как это бывает.

В районе Южного Бутово бес промчался над крупным зданием с надписью «Автосервис» и пошел на посадку. Мы приземлились в овраге, среди множества автопокрышек и ржавых искореженных кузовов. Я спрыгнул, достал носовой платок, промокнул глаза.

– Ты что это? – удивился Кухериал. – Плачешь?

– Нет. Просто глаза вспотели.

– А я было решил, ты опять вспомнил Кристину, – Кухериал хмыкнул.

– В последний раз говорю, не смей о ней упоминать! – рявкнул я.

– Да ладно, не обижайся. Я же просто подкалываю тебя по-дружески. Знаешь, где мы? – торжественно спросил Кухериал.

– Еще бы. На свалке. Воняет здесь отвратительно.