Норвежский детектив - Герт Нюгордсхауг

Камергер Хамел отвернулся от окна, лицо у него было белое как снег Взгляд его упал на небольшой предмет, который по-прежнему стоял между двумя свечами на столике рококо.

Песочные часы. Они уже давно отсчитали пять минут.

Нордберг отложил рукопись.

— На этом запись кончается.

— Но, надеюсь, не сама история? — спросил Странд.

— Нет, наоборот, история теперь только начнется. На этот раз — моя история.

Нордберг зажег в камине скрученную бумагу и закурил сигарету.

— Фру Дафну так и не нашли. Игра в невидимку в Видванге осталась неразгаданной тайной в норвежской усадебной хронике. И эта тайна взывала к драматургам.

Директор Бёмер кивнул:

— Вы правы, в этой драме явно не хватает последнего акта.

— Типичный сюжет с запертой комнатой, — сказал Странд, который был усердным читателем детективных романов. — Эту тему постоянно варьирует Джон Диксон Карр.

— Вот и я разработал свой вариант этой темы, — сказал Нордберг. — Правда, в моей истории речь скорее идет о «запертом доме». Эта старая загадка давно не давала мне покоя, и наконец мне показалось, что я нашел подходящее объяснение. — Он глубоко затянулся и снова обдал дымом единорога. — Но и в найденном мною объяснении не обошлось без единорога.

— Позвольте вопрос, — начал доктор Карс и откашлялся. — Все подробности в этой вашей новелле соответствуют историческим данным? — Представитель науки занес руку над свободой творчества. Интонация, с которой было произнесено слово «новелла», не оставляла сомнений.

— Я ждал этого вопроса. — Нордберг с улыбкой отразил выпад доктора Карса. — Признаюсь, кое-что я здесь приукрасил, чтобы лучше передать атмосферу того времени. Я прочитал вам заготовку, да простит меня доктор Карс, к художественному произведению. Но основная суть соответствует историческим документам. Эта история изложена в мемуарах бывшего лейтенанта, а в последствии генерал-майора, Стабелля.

— А что вы скажете насчет образа несломанной снежной печати, которая лежала на Видванге? — начал было директор Бёмер.

— Это исторический факт И найденный на чердаке пустой бокал тоже. Даже слова фрекен Матильды «мне дурно» я нашел в одном из источников.

— Ну, а продолжение? — спросил Странд. — Ты нас всех заинтриговал.

— Сперва я должен кое-что добавить к тому, что уже рассказал. Вскоре после той декабрьской ночи не стало и двух других действующих лиц этой драмы. Пребен Берле отбыл в Датскую Вест-Индию и через год умер там от тропической лихорадки. Камергер Хамел стал затворником и погрузился в черную меланхолию, он тоже умер в 1803 году. Видванг перешел во владение к другой ветви рода Хамелов, а в военной кампании 1814 года усадьба опять сыграла свою загадочную роль, — но это уже другая история. С конца прошлого века усадьба принадлежала муниципалитету, и нынче там музей. Эта усадьба — уникальная достопримечательность, поскольку полностью сохранился ее интерьер, в отличие от Эйдсволла или других усадеб, обстановка которых была распродана во время волны банкротств, прокатившейся по Норвегии в двадцатые годы прошлого века. Со времен камергера Хамела в доме ничего не изменилось. Идеальное место для писателя, который находится «в поисках утраченного времени». Ну, а теперь, — Нордберг сделал глоток коньяка, дабы раньше времени не иссяк талант рассказчика, — на сцене появляется моя скромная персона.

Несколько лет назад одна из коммун Эстфолла обратилась ко мне со странной просьбой. Меня попросили написать четверостишие для пьедестала нового памятника. Руководство коммуны находилось в безвыходном положении: открытие памятника должно было состояться через месяц, а на пьедестале обнаружилось пустое пространство, куда так и напрашивалось стихотворение. Комитет по открытию памятника перевернул вверх дном всю нашу классическую литературу, но не нашел ни одной подходящей цитаты. Не мог бы я срочно написать для них четыре строки в духе Бьёрнсона?

Дело было необычное, но оно меня заинтересовало — не каждый день твои стихи высекают на граните. Я взялся за работу и приложил все усилия, чтобы выполнить ее как можно лучше, — слова, выбитые на камне, живут дольше, чем на бумаге. Руководство коммуны было в восторге. Какой бы мне хотелось получить гонорар? Председатель коммуны написал мне, что за помощь, оказанную в трудную минуту, я могу рассчитывать на приличное вознаграждение.

Однако, когда я взялся за этот заказ, у меня была своя тайная мысль. Как вам известно, Эстфолл в старину назывался уездом Смоленене. И в той самой коммуне, где должен был открыться памятник, находилась усадьба Видванг. Я ответил председателю коммуны, что поскольку заказ весьма необычный, то я хочу, чтобы и гонорар тоже был необычный. В качестве гонорара я просил позволить мне прожить две недели в Видванге вместе с двумя моими друзьями. Дело было в декабре, а музей принимал посетителей только в летний сезон. Я объяснил, что просьба моя вызвана желанием глубже изучить культуру и историю прошлого, и давал слово сохранить убранство усадьбы в целости и невредимости. Через три дня я получил торжественное официальное послание, в котором говорилось, что руководство коммуны рассмотрело мою просьбу и единогласно постановило ответить на нее положительно. Заботу об отоплении коммуна брала на себя. Ей-богу, чиновники бывают лучше, чем мы о них думаем.

Я как раз начал работать над пьесой о тайне Видванга и тут получил уникальную возможность продолжить работу на месте событий. Друзья, которых я пригласил с собой, были двое молодых актеров, Герт Вегнер и Элисабет Дарре. Я люблю работать с актерами, когда пишу пьесу, — можно сразу проиграть диалог, проверить сценические возможности того или иного эпизода. С этими актерами я уже работал и раньше, когда писал небольшую комедию, и эксперимент оказался весьма успешным. Эти актеры удивительно угадывали стиль, необходимый для исторических ролей, незадолго до того они превосходно сыграли в драме Ибсена «Фру Интер из Эстрота», Герт исполнил роль Нильса Люкке, Элисабет — Элины Гюльденлёве.

Нынче не так много актеров, которые могли бы исполнить роль молодого светского льва прошлого века, умевшего держаться с утонченным достоинством. Вряд ли кто из актеров сможет поднять лорнет, но так, чтобы зрителям почудилось, будто они услышали звуки менуэта. Зато Герт Вегнер был просто создан для роли Пребена Берле. Да и актрис, которые могли бы легко и изящно порхать на балу в старинной усадьбе, тоже раз два и обчелся. Не каждой актрисе дана способность обмахиваться веером с изображением фавна, носить золотистую тунику и хранить великую тайну наполеоновской эпохи. Что касается Элисабет Дарре, она была для меня олицетворением фру Дафны.

Декабрьским утром мы подъехали к усадьбе Видванг При виде господского дома Герт Вегнер почтительно притормозил автомобиль.

— Господи, ну и красотища! — воскликнул он.

Действительно, маленький барочный дворец — зрелище для лесного норвежского ландшафта неожиданное. Видванг стоит на широкой возвышенности, открытое пространство которой нарушается горными уступами и купами деревьев. В центре вытянутого, сверкающего окнами фасада высится парадный вход, точно такой же, как в Версальском дворце, к нему ведут две лестницы, которые наверху сливаются в одну. С двух сторон к дому примыкают внушительные флигели. Дом окружен английским парком с дубами и липами, поодаль возвышенность окружает еловый лес. В этом вообще-то густонаселенном уезде усадьба стояла в гордом одиночестве, и занесенные снегом поля лишь подчеркивали ее уединенность. В тот месяц, когда мы приехали в Видванг, выпало столько же снега, сколько в декабре 1802 года. Мне повезло, что довелось побывать там именно зимой и именно в декабре.

Я видел много норвежских усадеб, но ни одна не очаровала меня так, как эта. К тому времени я уже успел побывать в ней дважды, и с каждым разом ее чары действовали на меня все сильнее. Но одно дело посетить усадьбу как музей, а другое — пожить в ней.

Элисабет смотрела на дом из окна машины круглыми глазами.

— Когда его построили?

— Часть фундамента сохранилась с 1500 года, — сказал я. — Первоначально усадьба принадлежала королевской семье. Но после 1660 года, когда распродавалась королевская собственность, усадьба стала родовым имением Хамелов. В начале восемнадцатого века дом был перестроен и принял свой нынешний облик.

Я бы мог водить по Видвангу экскурсии.

— Да это же настоящий замок! Смотри, какие стены!

— Стены сложены из валунов, скрепленных строительным раствором.

Я знал все об этой усадьбе.

Герт включил мотор, мы подъехали к дому и начали выгружать вещи. Багаж у нас был немалый, мы привезли с собой кое-какое театральное оборудование и костюмы, которые Элисабет и Герт взяли напрокат в театре. Планы у меня были грандиозные: работая над пьесой, я собирался превратить в сцену весь дом.