Любитель историй - kostik

- Призрак не может находиться в двух местах

одновременно. Сейчас его внимание здесь, а не в доме, где

держат Рика. Понимаешь? Он сможет сбежать! Он должен

успеть! Ему помогут. Уже помогли…

- С чего ты взяла, что будет именно так? – в голосе тени

скользнуло недоверие.

- Меня предупредили, отец, - последнее слово девушка не

произнесла, а выплюнула, будто частицу ненависти.

Тень дернулась, стала бледнее пытаясь раствориться в

кромешном сумраке пары рыбацких суденышек. Девушка

сразу поняла – Лиджебаю не нравятся ее слова. Раньше он

ненавидел, когда ему перечили - ничего не изменилось и

теперь.

- Кто?

- Не важно, - фыркнула Клер. – И пусть это звучит

абсурдно, я доверяю ему больше, чем людям.

Тень видоизменилась, устрашающе вытянув шею.

- Я предупредил тебя, дочка.

- Убирайся ко всем чертям, папенька, - Клер зашвырнула в

него песком, но промахнулась, угодив прямиком в светоч.

Фонарь вздрогнул и потух. Следы на земле мгновенно

окунулись во тьму.

Лиджебай бежал. Как это бывало с ним и раньше. И не

стоило винить его за это, не было смысла. Он поступал так

всегда и не собирался нарушать свои правила впредь.

Железные постулаты оказались сильнее воли мистера

Лиджебая, и даже ради собственной дочери он не стал

бороться.

Мистер Сквидли шел не спеша, вальяжно выкидывая

вперед ногу, как это обычно проделывали напыщенные

сэры, прогуливаясь по мостовой и выстукивая тростью по

каменным булыжникам четкий ритм. Только в отличие от

них, Призрак скользил не по земле, а по воде. Волны

украдкой касались его дорогой обуви, но он не замечал этих

острожных прикосновений. Болезнь прогрессировала, а

стало быть, надо торопиться. В противном случае, он сам

превратиться в толщу бесполезной соленой воды,

способной красть лишь чужие отражения.

Клер затаила дыхание, когда Сквидли приблизился к ней

почти вплотную. Он пренебрежительно поклонился, сделав

жест, будто приподнимает головной убор: на этот раз он

был в дорогой треуголке, острые грани которой напоминали

смертоносные лезвия палача.

- Весьма отчаянный поступок, хотя и лишенный всякой

логики, - констатировал Призрак.

- Не тебе судить, - чувствуя, как испаряется последний

страх, ответила Клер.

- Вот уж прямо скажем не в отца ребенок, - издевательски

подметил Сквидли. Его трость коснулась подбородка

жертвы и попыталась приподнять его, но Клер

отреагировала молниеносно.

Отринув прочь сомнения, она рискнула. В руке мелькнул

крохотный нож, который предназначался совсем для других

целей. Только в тот момент, Клер нашла ему единственно

верное применение. Он вошел в тело Призрака как в масло,

не встретив никакого сопротивления.

Девушка почувствовала, как душа уходит в пятки.

Сквидли отступив на шаг, дал волю эмоциям. Он смеялся

зло, желчно, надменно, словно не Клер, а он сам поразил ее

в самое сердце.

Откинув в сторону бесполезное оружие, Призрак отряхнул

камзол.

- Не человек, - тихо повторила девушка.

- Не могу с тобой не согласиться, - послышался тихий

ответ.

А потом наступила тьма. Так легко и внезапно, что Клер

не успела вновь испугаться.

Вначале перед ней возник горизонт и крохотная лилово-

розовая линия рассвета, сливающаяся с лазурными

барашками волн. Она видела, как белеет парус, небольшой

лодки ее неосуществившихся надежд и желаний. Вот так

вот просто и без объяснений уплывало счастье. Вдаль, туда,

где она уже никогда не будет.

Внезапно небо заволокло, и одеялом свинцовых туч мир

окутала синильная пустота. Клер стало больно и одиноко. И

она поняла, что теперь так будет всегда. Долгую и

мучительную вечность…

День двенадцатый: когда Рик прощается с сестрой, а

Скиталец открывает свой последний секрет.

Бесконечный день и не думал подходить к концу, события

мелькали перед юношей живыми картинками, оставляя в

душе череду неизлечимых рваных ран. Он, словно

лишенный ног инвалид, вернувшийся с полей сражения,

пытался привыкнуть к старому, но такому незнакомому

миру.

Клер умерла. Ее больше нет. Он не услышит ее ворчливых

слов, не увидит ее лучезарной улыбки. Ничего. Пустота.

Рик ощущал себя в тумане горя и опустошенности. Куда не

посмотри, что не сделай, ничего нельзя исправить.

Отчаянье - еще одна заноза, проникшая ему под кожу и

жалящая не хуже шипов розы.

Сестру не вернуть…

Круговерть последующих событий, казалось, совершенно

не касалась Рика, став набором мутных немых фантомов.

Встречи, люди, разговоры текли вокруг юноши, едва

приближаясь к его скромной персоне, - а он между тем,

оставался стоять на месте, затянутый в трясину ужасного

несчастья.

Любой взгляд, шепот, звук возвращал его в ту роковую

минуту, когда он застыл над телом сестры. Берег моря

встретил Рика солеными каплями дождя и пронизывающим

ветром. Клер лежала, широко раскинув руки, словно птица,

так и не сумевшая взмыть ввысь и обрести долгожданную

свободу. Глаза девушки были широко открыты, а в уголке

рта застыла крохотная струйка крови - будто красная тесьма

книги, предсказавшей ее смерть.

Лишь миг он смотрел на ее восковое лицо: больше не

выдержал. Боль потери встала в горле комом. Дернув за

ворот, Рик оторвал несколько пуговиц. Дрожащими руками

он закрыл лицо, медленно сполз на землю. Белая пелена

прожитых дней, обрушила не него всю глупость и

беспечность сотни непоправимых ошибок.

Только сейчас Рик осознал – спасти Клер было возможно.

Мысль оказалась такой тяжелой, что потянула юношу на

дно.

Потом были только люди, нескончаемые потоки людей.

Озабоченные, изрыгающие одновременно сотни проклятий

и сочувственных речей. Многие из присутствующих были в

форме, строгие лица безразлично оглядывали безжизненное

тело, мелькал свет факелов, ржание лошадей перемежалось

с чьими-то криками и взрывным ревом возмущений.

Рик продолжал пребывать в тумане. Он не боялся, что

узреет в толпе хищный взгляд мистера Сквидли. Страх

теперь был чужд и непривычен. Его куда-то вели, что-то

спрашивали, но Рик лишь кивал, не осознавая на какие

вопросы отвечает.

Ближе к утру, первая часть мучений закончилась, и после

сытного обеда наступил короткий наполненный видениями

сон. Сначала к нему приходил отец, следующим

посетителем стала Клер. Они вместе шутили, делились

воспоминаниями, и не было в этом разговоре: ни правил, ни

ограничений, ни запретов.

Из сна Рика вырвал очередной кошмар, который не

оставил после себя ни одного следа. К полудню, у него

состоялась встреча с миссис Дуфни. Она что-то долго

рассказывала о коварной судьбе, сетовала на жуткий нрав

нынешнего времени, пыталась отвлечь его неудачными

шутками, - но Рик ее не слушал.

Долго вглядываясь в зеркало, он внимательно изучал свое

отражение. Чужое, бледное лицо совсем не подходило к

мрачному черному костюму цвета вороньего крыла.

Внезапно, что-то изменилось. Едва уловимые отличия в

отражении стали проявляться все сильнее.

В это было невозможно поверить: юноша в зеркале

нахмурился, сдвинул брови.

- Я никогда себе этого не прощу…

- Простишь, время лечит даже самые жуткие язвы, - ответил

двойник.

- Ты считаешь, я смогу жить с этим?

- А куда ты денешься… - На лице отражения возникла

самодовольная улыбка.

Дальше фортуна была не так благосклонна к ее покорному

рабу. Окончательно превратившись в марионетку: он

повторно опознал Клер, потерял сознание, покинув

мрачные стены морга, а чуть позже его ждал

попечительский совет, решавший дальнейшую судьбу

юного Джейсона, и новый удар…

Похороны должны были состояться сегодня же. Горожане

уже отнесли гибель Клер к невероятной череде странных

смертей поглотивших Прентвиль. И, конечно же, каждый

житель желал поскорее избавиться от окаянного тела, на

котором явно читались следы неведомого проклятия.

Никаких канонов, правил, устоев – страх перед безликой

Химерой рос с каждым часом. И теперь, любой запрет

рушился со скоростью выстрела. Если бы только мистер

Лиджебай дожил до сегодняшнего дня, он грубо осудил бы

малодушие городского совета, - но Рика сейчас заботили