Лабиринт Осириса - Пол Сассман

– Я по опыту знаю, что соображения совести не так просты, как кажутся на первый взгляд, – заметил архиепископ. – Совесть постоянно ставит нас перед дилеммой. Тот, кто посвящает жизнь борьбе с коррумпированным режимом, оставляет после себя семью, и режим расправляется с ней. Праведник, сгорающий за веру на костре, подает пример страданий, которому стремятся следовать другие. Совесть – коварный советчик, детектив. Но с моей все в порядке. Моя совесть, насколько это возможно, чиста. А теперь, если не возражаете, позвольте мне несколько мгновений помолиться.

За спиной Бен-Роя открылась дверь камеры. Он немного помедлил, глядя, как старик, склонив голову, что-то бормочет, и вышел в коридор.

– Ну что?

Старший суперинтендант ждал его в конце прохода – лицо побледневшее, встревоженное. Бен-Рой покачал головой, чем вызвал поток ругательств и удары кулаком по стене. Слабое утешение за то, что допрос обернулся пустой тратой времени.

Луксор

Когда утром в понедельник Халифа пришел в участок, в приемной его ждал Омар аль-Захви. Приятели обменялись приветствиями и обнялись.

– Раша в порядке? – спросил детектив, сделав знак одному из констеблей принести им чай, и повел Омара по лестнице.

– Спасибо. А как Зенаб?

– С каждым днем все лучше.

В первый раз за девять месяцев Халифа произнес эти слова, радуясь, что они не откровенная ложь. Он испугался, что вчерашнее происшествие – слезы у ограды сада развлечений – ввергнут жену в прежнюю депрессию. Но этого не случилось. Наоборот, в ней что-то изменилось. На следующее утро Зенаб поднялась раньше других и приготовила завтрак, чего давно не делала. А затем настояла на том, что сама проводит Юсуфа в школу. Горе не прошло – его след остался на лице, в потускневших глазах, в безжизненном голосе, но в ее существовании как будто появилась цель, чего в последнее время Халифа не замечал. И все десять минут, пока он шел на работу, в нем кипела почти забытая радость.

– Полагаю, тебя привело ко мне дело, а не просто желание пообщаться, – сказал он приятелю, пока они поднимались наверх.

– Вот что значит сила дедукции, – пошутил тот, помахав портфелем, а затем вынул из него свернутую в трубочку карту.

– Результаты анализа воды?

– Они самые. Прости, что так долго.

Извинения явно оказались лишними. С тех пор как Халифа занялся историей Самюэла Пинскера, странные загрязнения коптских колодцев отошли в его сознании на второй план. Новых сообщений о происшествиях не поступало – на ферме Аттиа царило спокойствие. И поскольку радар показывал штиль, невольно напрашивался вывод, что все случившееся оказалось бурей в стакане воды.

– Пришел сказать, что загрязнение естественное? – спросил он.

– Ничего подобного, – ответил Омар. – Колодцы отравили. В этом нет сомнений. Все семь.

– Три, – поправил его детектив.

– Семь, – повторил Омар. – Я проверил еще несколько, кроме тех, на которые указал ты. Семь оказались испорчены.

Халифа замер. Теперь уже лабиринт Осириса отошел на второй план.

– Ты уверен?

– Абсолютно. И это только те, о которых сообщалось. А сколько еще источников отравлено? У тебя же там нет источников информации. Не сочти за каламбур.

Детектив пропустил шутку мимо ушей.

– Все коптские?

– Четыре.

– Насколько я разбираюсь в арифметике, остаются еще три.

– Какой ты сообразительный, сахеби[64].

– Не тяни.

– Один мусульманский. Бедуинский водопой неподалеку от Бир эль-Гинди, другой в небольшом наделе неподалеку от Баррамии. А третий… точно не помню, где он находится. Все детали здесь.

Омар поднял портфель. Мозг Халифы старался освоиться с новым раскладом, который в корне отличался от того, что он ожидал.

– Интересная ситуация. Очень интересная, – заметил Омар. – И очень подозрительная. Думаю, мы должны поговорить. Где бы нам присесть?

Халифа проводил его на четвертый этаж, но в кабинете они застали Ибрагима Фатхи, который, удобно устроившись и положив ноги на стол, жевал торши и болтал по телефону. Свободной оказалась соседняя комната, и они зашли туда.

– Я коротко сформулировал выводы, – начал Омар, как только Халифа закрыл дверь. Из портфеля появилась стопка соединенных скрепкой листов. На верхнем из них стоял заголовок: «Предварительный отчет о местных гидрогеологических аномалиях в районе Сахара аль-Шаркива». – Но наверное, будет проще, если расскажу своими словами. Будь так любезен, освободи место.

Халифа расчистил место на ближайшем столе и помог приятелю раскатать карту. Углы они придавили кружкой, пепельницей, дыроколом и «Полным курсом охраны правопорядка в Египте». Впервые за последние двадцать лет детектив нашел этой книге полезное применение. В отличие от карты всего Египта, висевшей у Халифы в кабинете, эта изображала небольшой район страны: прямоугольник пустыни, ограниченный с запада – Нилом, с востока – Красным морем и с севера и юга – шоссе номер двадцать девять и двести двенадцать. Среди филигранной паутины пересохших речных долин, дорог, гор и контурных линий стояли семь маленьких, нарисованных красными чернилами крестиков. Вероятно, отравленные колодцы. Халифа закурил «Клеопатру», и мужчины склонились над столом.

– Постараюсь покороче, чтобы не утомлять тебя лекцией, – начал Омар.

– Хамдулиллах.

– Но прежде чем перейдем к колодцам, – он показал на семь красных крестиков, – наверное, стоит сообщить тебе кое-какие основы, чтобы ты понял, о чем я толкую.

Халифа затянулся и дал знак приятелю продолжать.

– Итак, это центральный район Аравийской пустыни. – Омар накрыл ладонью середину карты. – Геологически он стоит на том, что мы называем Нубийским водоносным слоем – подземной массе водопроницаемого пористого песчаника, прослоенного и прорезанного пластами непористых горных пород: базальта, гранита, глины. «Запечатанный водоносный слой» – таков наш профессиональный термин, означающий, что вода заперта под землей.

Халифа снова затянулся. Чем бы ни обернулись его попытки помочь Бен-Рою, они были полезны с познавательной точки зрения.

– Эта вода в основном состоит из непополняемых древних запасов, – продолжал Омар. – Скажем так: вода просочилась в камень десять или сто тысяч лет назад и остается там до сих пор. Благодаря гравитации и изменению атмосферного давления существует небольшая гидравлическая проводимость. Однако не буду вдаваться в физические нюансы.

– Хамдулиллах, – повторил детектив.

– Но фактически вода статична – остается на месте, никуда не течет, ниоткуда не поступает и никуда не убывает. Хранится в порах песчаника, запечатанная уже упомянутыми слоями водонепроницаемых пород. Представь себе губку, помещенную в водонепроницаемый бетон, и ты получишь примерное представление о чем я говорю.

Было слышно, как за стеной Ибрагим Фатхи разговаривал по телефону, хорошо хоть в комнату не долетал хруст салата у него на зубах. Халифа ненавидел этот звук. Ему и без того стоило немалых сил сосредоточиться, и вовсе ни к чему было отвлекаться на неприятные звуки.

– Фактически все колодцы в Аравийской и Ливийской пустынях пробурены до уровня статичной воды. Насколько они глубоки, зависит от близости водоносного слоя к поверхности, который залегает на глубине от двадцати метров до двух километров. Но принцип всегда один. Воспользовавшись аналогией с губкой, пробурить колодец – все равно что пропустить сквозь бетон соломинку и сосать через нее воду.

Он помолчал, давая возможность Халифе усвоить сказанное. Затем продолжал:

– Но имеются редкие и довольно интересные исключения.

Что-то в интонациях Омара заставило Халифу насторожиться.

– В каком смысле исключения?

– В некоторых местах водоносная система намного запутаннее, – объяснил приятель. – Непористые перемычки спускаются на большую глубину, песчаник, сам в трещинах, имеет вкрапления сильно раздробленного известняка. Но это тонкости из области гидрогеологии. Все, что тебе требуется знать: глубоко под землей, сквозь водоносный слой, зигзагами пролегают линии разлома породы. По сути своей трещины. Как правило, длиной несколько сотен метров. Но бывает, тянутся на километры и даже десятки километров. Это своеобразные подземные трубопроводы.

В дверь постучали. Появился констебль из приемной, которого Халифа попросил принести чаю. Омар дождался, когда он поставит поднос и уйдет, и продолжил нить разговора:

– Полое пространство в трещинах позволяет воде перемещаться. – Он опустил в стакан три кусочка сахара и начал помешивать. – Речь не о том, что под землей шумят потоки и текут реки, но все же там происходит движение, которого нет в других частях слоя. Медленное – обычно несколько десятков метров за год. Но если трещина проходит под сильным уклоном или где-то в нее проникает атмосферная вода, скорость может быть заметно выше. В прошлом году был проделан опыт: в районе горы Хамматы в трещину после дождя залили красящее вещество. Выяснилось, что вода за несколько месяцев проделала путь почти в пять километров.