Все темные создания (ЛП) - Гальего Паула

Не знаю почему.

Вскоре приходят новости о подавленном восстании, судах и сожжении ведьм. Эрис тоже исполняет свою роль.

Однажды утром день начинается без снега. Солнце светит так ярко, что часть накопившегося снега начинает таять. Однако, несмотря на солнечные лучи, к полудню снова начинается снегопад.

Эффект волшебный, почти нереальный. Я выхожу в сад, чтобы понаблюдать за этим и насладиться этим маленьким удовольствием. Солнце согревает мои щеки, в то время как снег холодит кончики пальцев, и я закрываю глаза, чтобы проникнуть этим ощущением.

Далёкое ржание лошади заставляет меня открыть глаза, и я замечаю кортеж, приближающийся по дороге, ведущей в лес. Думаю, что это может быть Эрис, но вскоре вижу две фигуры во главе.

Кириан.

С ним Нирида.

Моё сердце бьётся так, как не должно, когда я вижу его, и я заставляю себя успокоиться, спросить себя, насколько неприятным может оказаться этот сюрприз для меня и как я должна действовать, теперь когда Алия наблюдает, а Эрис так близко.

Каждую секунду до их прибытия я трачу на то, чтобы избавиться от любого следа иной Лиры, что могла бы остаться во мне.

— Добро пожаловать, — говорю я Нириде. — Думаю, герцоги вас не ждали.

— У Кириана есть идея, как разорвать договор с Тартало, Лира, — говорит она вместо приветствия.

Я вынуждена посмотреть на него. Его голубые, красивые и печальные глаза, прямые губы без улыбки.

— Всё изменилось, — скромно отвечаю я. — Неуместно, чтобы мы встречались без свидетелей, и неуместно, чтобы я помогала в чём-то, что связано с язычниками.

Кириан не подаёт виду, но Нирида да. Она недвусмысленно поднимает брови и фыркает.

— Ты собираешься нам помочь? Буду рада посмотреть, как ты снимешь этот золотой браслет сама.

Мне нечего ответить на это. Я натягиваю на лицо улыбку, если кто-то смотрит из окон, и прощаюсь.

— Капитаны…

Кириан хватает меня за руку, прежде чем я успеваю вернуться в дом.

Моё сердце начинает биться быстрее.

— Мы знаем, что Эриса здесь нет, — говорит он серьёзно. — Он занят убийством невинных, и у тебя есть определённая свобода до его возвращения. Попробуй ещё раз, пока не стало слишком поздно.

Я задерживаю дыхание.

Его пальцы на моём запястье вызывают запрещённые воспоминания о его руках на моём теле.

Всё моё существо натренировано для того, чтобы дать очень конкретный ответ. Однако я шепчу:

— Моя служанка здесь. Она не должна ничего узнать.

— Дана? — удивляется он.

Кириан отпускает меня, и я снова могу дышать.

— Да. Её прислала Моргана.

— Дана не должна стать проблемой, — говорит он. — Она никогда не осмеливалась совать нос в твои дела и никогда не доносила на тебя королеве.

— Теперь у неё… есть интересы, которые делают её опасной. Мы будем осторожны.

Кириан кивает, больше не задавая вопросов. Нирида кладёт руку на бедро.

— Да, да… Никаких служанок. Поняла. Тебе придётся объяснить своё отсутствие сегодня.

— Сколько времени?

— Пару часов, — отвечает Кириан. — Три, самое большее.

— Куда мы идём? — хочу знать я.

— Ищем Ламию, — отвечает Нирида.

Я поворачиваюсь к ней и удерживаю её взгляд, настороженная. В памяти всплывает образ грота над морем и несбывшегося желания.

— Это выглядит как последний отчаянный шаг, не находите?

— Ты знаешь легенду? — удивляется она.

Неловко. Я проявила неосторожность.

Я бросаю быстрый взгляд на Кириана, который не выглядит удивлённым, и спешу сплести хорошую ложь.

— Я много узнала с тех пор, как всё это началось. Я знаю легенды. Никто точно не знает, где она находится, правда ли, что она исполняет желания в обмен на свой гребень, и существует ли он вообще. Думаю, ждать здесь было бы так же продуктивно, как искать её.

— Ведьмы считают, что если кто-то и может разорвать договор, то это она, — шепчет Нирида.

Я снова смотрю на Кириана, который скрестил руки на груди и молча наблюдает. Похоже, он не совсем согласен, как будто знает что-то, чем не делится. Однако он не возражает.

— Ее несколько раз видели в пещере недалеко от Уралура, — добавляет Нирида. — Мы ничего не потеряем, если попробуем.

Кажется, они оба уже знают, что я скажу, прежде чем я киваю.

Я уже делала это однажды. Я уже гналась за невозможным желанием, когда была всего лишь ребёнком.

На этот раз ничего не изменилось. Я тоже цепляюсь за последнюю надежду, потому что вернуться во дворец, ждать возвращения Эриса, чтобы он предъявил свои законные права, надел мне корону и запер меня, выбросив ключ, — слишком тяжело.

Поэтому я принимаю этот последний прыжок веры и иду готовиться.

Алия точно узнает об этом, в этом нет сомнений.

Моё исчезновение вместе с прибытием капитанов не может быть совпадением, и хотя герцогам всё равно, я знаю, что Алия уже строит свои теории.

Если мне удастся разорвать договор, мне всё равно.

Мы идём пешком по горным тропам. Уже какое-то время мы следуем за течением ручья. Длинные, красивые и необычные цветы, растущие по обе стороны от нас, свидетельствуют о том, что эти воды насыщены магией.

— Ты останешься снаружи, — предупреждает Нирида Кириана.

Я слышала бесчисленные легенды о Ламии, существе невероятной красоты, живущем в пещерах у рек и источников. Ни одна из этих легенд не сходится в описании её облика: одни говорят, что у неё вместо ног рыбий хвост, другие приписывают ей когти, как у птицы, на ногах, а третьи — перепонки, как у утки. Но все они согласны в одном — её красота настолько ослепительна, что мужчины сходят с ума при виде её.

— Я не собираюсь оставаться снаружи, — прерывает Кириан.

Пожалуй, сейчас самое время это обсудить, потому что, судя по буйной растительности, что растёт вдоль ручья, мы приближаемся. Стволы деревьев здесь кажутся толще, папоротники гуще. Мох на камнях имеет насыщенный тёмно-зелёный цвет.

— Мы не знаем, что она может сделать с тобой, — разумно замечает Нирида. — Говорят, если мужчина подвержен её магии, он может потерять рассудок.

— Думаешь, она существо тьмы? — спрашиваю я.

— Неизвестно, — отвечает Нирида, быстро продвигаясь вверх по склону. — Некоторые говорят, что она соблазняет и обманывает мужчин, превращая их в своих рабов. Другие утверждают, что её красота — это проклятие, которым она сама не управляет, и что она живёт в уединении, чтобы не причинять зла, несмотря на то, что способна исполнять желания.

— Надеюсь, что её уединение добровольное, — замечаю я.

Течение ручья усиливается. Наклон горы начинает выравниваться, пока мы следуем за потоком воды.

— Это неважно, потому что мы не собираемся проверять, — уверенно говорит Нирида. — Кириан, ты останешься снаружи.

— Способ избавиться от влияния Ламии, если ты ему подвержен, — это боль. — Он обнажает кинжал и передаёт его Нириде. — Если я буду вести себя странно, воткни его мне в бедро.

— Если ты станешь странным просто от того, что не послушал меня, я проткну твоё сердце, — мрачно парирует она.

Кириан тихо смеётся, хотя это не тот радостный смех, который я однажды слышала и который до сих пор эхом отзывается в одном тёмном уголке, надёжно запертом и принадлежащем только мне.

— Хорошо. Я разрешаю, — отвечает он, понижая голос. — Кажется, мы приближаемся.

Это место, где рождается ручей — пещера в горе, из которой вытекает поток. Перед ней раскинулся небольшой пруд, усеянный десятками камней и окружённый растительностью, нехарактерной для холодной северной зимы. Пышные цветы всех оттенков, крупнолистные папоротники и кустарники с дикими ягодами.

Птицы не перестают щебетать, несмотря на наше присутствие, а свет, отражаясь от воды, играет на её поверхности радужными отблесками. И среди звука ручья и птичьего щебета слышится тихий шёпот, словно стоны, пронизанные невыразимой грустью.

Нирида останавливается. Вслед за ней замирает и Кириан.

Кажется, я последняя, кто её замечает.