Хроники Нарнии - Клайв Льюис

— Аравис! — вскричала Ласаралин на всю улицу. — Ты ли это? Что ты здесь делаешь? Твой отец…

Решение пришло само собой. Аравис отпустила поводья, ухватилась за край паланкина, подпрыгнула и упала на подушки.

— Замолчи! — яростно прошептала она на ухо Ласаралин. — Замолчи немедленно! Ты должна меня спрятать! Вели своим людям…

— Милая моя… — Ласаралин и не думала понижать голос (ее ничуть не смущали любопытные взгляды, наоборот — она ими наслаждалась).

— Делай что говорю, — прошипела Аравис, — не то мы с тобой разругаемся на веки вечные! Ну пожалуйста, Лас! Вели своим людям забрать вон тех двух лошадей, потом опусти полог, и пускай нас отнесут куда-нибудь, где меня не найдут. И поскорее!

— Ладно, душенька, ладно, — отозвалась Ласаралин. — Вы двое, возьмите лошадей таркины, — приказала она рабам. — Домой! — Это уже носильщикам, — Дорогуша, ты и вправду хочешь опустить полог? Сегодня так жарко…

Аравис резким движением задернула полог, и они с Ласаралин очутились в душноватом сумраке шелкового балдахина.

— Никто не должен меня видеть, — пояснила она. — Отец не знает, что я здесь. Я сбежала из дома.

— Душенька! — воскликнула Ласаралин. — Как романтично! Умираю, хочу все услышать! Между прочим, ты сидишь на моем платье. Будь добра, привстань. Спасибо. Это совсем новое платье. Оно тебе нравится? Я купила его…

— Лас, это очень серьезно! — перебила Аравис. — Где мой отец?

— Ты разве не знаешь? — удивилась Ласаралин. — Он тут, в Ташбаане. Где же еще ему быть? Приехал вчера и всех расспрашивает о тебе. И вот ты со мной, а он и не подозревает. Как забавно! Ну скажи, душенька, правда забавно? — И она захихикала. Аравис припомнила, что Ласаралин всегда находила повод похихикать.

— Вовсе не забавно, — отрезала она. — Говорю тебе, все очень серьезно. Где ты меня спрячешь?

— У себя, конечно, — не задумываясь ответила Ласаралин. — Самое подходящее место. Мой муж в отъезде, так что никто тебя не потревожит. Фу! Как тут душно, с этими занавесками! И не видно, что там, на улице, делается. Какой резон надевать новое платье, если никому его и не показать?

— Надеюсь, никто не расслышал твоих криков, — пробормотала Аравис, думая о своем.

— Разумеется, нет, — рассеянно уверила ее Ласаралин. — Так тебе нравится мое платье?

— И еще одно, — продолжала Аравис. — Вели своим людям обращаться с этими лошадьми со всем уважением. Понимаешь, дело в том, что они — говорящие лошади из Нарнии.

— Да что ты говоришь! — откликнулась Ласаралин. — Какая прелесть! Ой, душенька, ты уже видела королеву варваров из Нарнии? Она сейчас в Ташбаане. Говорят, принц Рабадаш безумно в нее влюблен. Две недели подряд у нас тут сплошные балы, пиры, охоты, и все в ее честь, хотя, между нами, не такая уж она и красавица. А вот среди мужчин, которые ее сопровождают, есть очень даже симпатичные. Позавчера меня пригласили на речную прогулку. Я надела…

— А твои люди никому не расскажут? — перебила Аравис. — Мол, явилась какая-то особа, вся грязная, в лохмотьях… Если начнут болтать, мой отец услышит и наверняка догадается, кто это.

— Ну, что ты суетишься? — укоризненно проговорила Ласаралин. — Подберем мы тебе подходящую одежду, не беспокойся. Вот мы и дома.

Носильщики остановились и осторожно опустили паланкин. Ласаралин отдернула полог, и Аравис увидела чудесный дворик с фонтаном, лужайкой и множеством деревьев. Ласаралин направилась было в дом, но Аравис остановила ее и шепотом напомнила о том, что нужно сделать прежде.

— Прости, душенька, — извинилась Ласаралин, — совсем из головы вылетело. Эй, вы, слушайте! Привратник, тебя тоже касается! Из дворца никого не выпускать. А если кто будет трепать языком по поводу моей гостьи, того сначала запорют до смерти, потом сожгут живьем, а потом посадят на хлеб и иоду на шесть недель. Всем понятно?

По дороге Ласаралин уверяла, что ей просто не терпится выслушать историю Аравис, однако на деле не выказывала к тому ни малейшего стремления. По правде сказать, она предпочитала говорить сама, чем слушать кого-то другого. Она настояла на том, чтобы сперва Аравис приняла ванну (а среди калорменских вельмож купание в ванне считалось своего рода искусством, коим преступно заниматься на скорую руку), затем заставила подругу облачиться в роскошные одежды. Суматоха, которой сопровождался выбор платья, довела Аравис до белого каления. Впрочем, Ласаралин ничуть не изменилась: на уме у нее всегда были наряды, балы и светские сплетни. Саму же Аравис куда больше привлекали охота, стрельба из лука, плавание, лошади и собаки. В глубине души каждая из них считала свою подругу глупышкой. Однако когда с платьем было покончено, когда позади остался легкий обед (взбитые сливки, желе, фрукты и мороженое), они расположились в чудесной зале с колоннами (все бы хорошо, да только вокруг скакала избалованная обезьянка Ласаралин, мешавшая разговору) и Ласаралин наконец снизошла до того, чтобы спросить, почему все-таки Аравис сбежала из дома.

Аравис поведала подруге о своих злоключениях. Ласаралин недоуменно покачала головой.

— Душенька, но почему ты не хочешь выйти замуж за Ахошту? В Ташбаане все только о нем и говорят. Мой муж утверждает, что он — один из самых важных сановников империи. Между прочим, старый Аксарта умер, и теперь Ахошту наверняка сделают великим визирем. Ты не знала?

— Да плевать мне на него! — не сдержалась Аравис. — Видеть не могу эту поганую рожу!

— Душенька, рассуди здраво. У него три дома, среди них тот прелестный дворец на озере Илькин. Горы жемчуга. Реки ослиного молока. И потом, ты бы постоянно виделась со мной.

— Пусть подавится своим молоком заодно с жемчугами! — прошипела Аравис.

— Странная ты, Аравис, — задумчиво проговорила Ласаралин, — как была странной, так и осталась. Что еще тебе нужно?

В конце концов, после долгих препирательств, Аравис сумела убедить подругу в том, что положение ее и впрямь отчаянное и что ей необходима помощь. Ласаралин даже начала строить планы. Вывести из города животных не составляло никакого труда: ни один стражник, если не хочет нарваться на крупные неприятности, не посмеет остановить грума таркины, ведущего в поводу боевого коня и лошадку. Но вот что касалось Аравис, тут все было далеко не так просто. Аравис предложила было, чтобы ее вынесли из города в паланкине с опущенным пологом. Но Ласаралин объяснила, что паланкинами пользуются лишь в пределах крепостных стен, и попытка выехать в паланкине за город неминуемо приведет к ненужным расспросам.

Что бы Аравис ни предлагала, у Ласаралин всякий раз находилось возражение; мало того, она постоянно отвлекалась, и Аравис то и дело приходилось возвращать подругу к насущным материям. Вдруг Ласаралин хлопнула в ладоши.