Хроники Нарнии - Клайв Льюис

Еда была такой вкусной, а Тамнус нарассказывал столько всего интересного, что размышления Шасты, вновь оставшегося в одиночестве, приняли совсем другой оборот. Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы настоящий принц Корин не появился, пока не станет слишком поздно, и чтобы его, именно его, взяли на корабль и увезли в Нарнию. Боюсь, Шаста нисколько не тревожился за настоящего Корина, которому пришлось бы остаться в Ташбаане. Беспокоился он разве что за Аравис и за Бри, да и то — совсем чуть-чуть. «Ничего тут не поделаешь, — сказал он себе. — И потом, этой злючке Аравис все равно не терпелось от меня избавиться, так что она только обрадуется». И, если уж говорить откровенно, куда приятнее плыть в Нарнию морем, чем тащиться через пустыню.

Подумав обо всем этом, Шаста поступил так, как наверняка поступили бы на его месте вы сами, доведись вам встать рано поутру, долго идти пешком, изрядно поволноваться, как следует покушать, и лежи вы на мягкой кушетке в прохладной комнате, тишину в которой нарушало лишь гудение пчелы за окном. Иными словами, он заснул.

Разбудил его громкий треск. Он спрыгнул с кушетки и испуганно огляделся. Комната выглядела иначе, тени на стенах и на полу лежали по-другому — должно быть, он проспал несколько часов. Что же это был за звук? Ага! Фарфоровая ваза, стоявшая на подоконнике, сейчас валялась на полу — точнее, валялась не сама ваза, а осколки, на которые она разлетелась, разбившись вдребезги. Сердце Шасты ушло в пятки — но вовсе не из-за вазы. Он увидел две руки, вцепившиеся в подоконник с такой силой, что костяшки на них побелели. За руками показались голова и плечи. В окно влез мальчик не старше Шасты. Он уселся на подоконник и свесил одну ногу в комнату.

Шаста никогда не видел своего отражения в зеркале. Впрочем, даже если бы и видел, все равно бы не догадался, что второй мальчик похож на него как две капли воды. Правда, сейчас этот мальчик походил скорее на пугало: одежда висит лохмотьями, лицо перепачкано кровью и грязью, во рту недостает зуба, под глазом синяк.

— Ты кто? — прошептал мальчишка.

— Ты принц Корин? — спросил в ответ Шаста.

— Он самый. А ты кто такой?

— Никто, — признался Шаста. — Ну, понимаешь… Король Эдмунд наткнулся на меня на улице и решил, что я — это ты. Наверное, мы похожи. Слушай, а я смогу выбраться отсюда через окно?

— Если лазать умеешь — раз плюнуть, — ответил Корин. — Но куда ты так торопишься? Может, позабавимся, подурачим придворных? Пусть догадываются, кто из нас кто.

— Нет, мне надо бежать, — сказал Шаста. — Будет просто ужасно, если мастер Тамнус вернется и застанет нас обоих. Я притворялся тобой… Знаешь, вы сегодня вечером уплываете, только это секрет. А где ты вообще был?

— Какой-то парень на улице отпустил шуточку насчет королевы Сьюзен, — пустился рассказывать Корин. — Ну, я надавал ему тумаков. Он убежал домой, а потом вернулся — вместе со старшим братом. Я и тому надавал тумаков. Потом за мной погналась целая толпа, и мы налетели на троих стариков с пиками — их называют стражей. Ну, я с ними подрался, и они надавали тумаков мне. На улице к тому времени уже стемнело. Стражники забрали меня с собой, хотели посадить под замок. Я спросил, не хотят ли они выпить, и они ответили, что всегда не прочь. Мы зашли в винную лавку, я купил им вина, и они пили и пили, пока не заснули. Я решил, что пора сматываться. Вышел тихонько на улицу — и нарвался на того самого парня, с которого начались все мои неприятности. Снова надавал ему тумаков. Потом взобрался по водосточной трубе на крышу какого-то дома и затаился там до утра. А утром стал искать дорогу сюда. Видишь, наконец нашел. Кстати, тут есть чем промочить горло?

— Нет, я все выпил, — повинился Шаста. — Покажи мне, куда идти. Времени в обрез. Ты давай ложись на кушетку и притворись… Да нет, ничего не выйдет. Ты весь в грязи и с этим фингалом… Подожди, пока я спущусь, а потом расскажи им всю правду, ладно?

— А что же еще, по-твоему, я могу им рассказать? — воинственно справился Корин. — Кто ты такой на самом деле?

— Некогда объяснять, — отмахнулся было Шаста, однако по выражению лица Корина понял, что объяснить все же придется, — Мне говорили, я по крови нарнианец. Во всяком случае, родился я точно где-то на севере, но вырос здесь, в Калормене. Теперь я в бегах: мы с говорящим конем — его зовут Бри — хотим пересечь пустыню. Ну, скорее! Как мне выбраться?

— Гляди, — Корин ткнул пальцем за окно. — Прыгаешь с окна на крышу веранды. Потом налево, до стены; иди на цыпочках, иначе кто-нибудь услышит. Как залез на стену, топай до угла, а там спрыгнешь на кучу мусора. И — фьють!

— Спасибо, — прошептал Шаста, взбираясь на подоконник. Мальчики посмотрели друг на друга и неожиданно поняли, что они — друзья.

— Ну, бывай, — сказал Корин, — Удачи тебе. Надеюсь, она тебя не подведет.

— И ты бывай, — откликнулся Шаста, — Веселая у тебя жизнь. Мне бы такую.

— Кто бы говорил! — хмыкнул принц. — Давай прыгай. Да тихо ты! Встретимся в Арченланде. Иди прямо к моему отцу, королю Луну, и скажи, что ты мой друг. Ой, кто-то идет. Беги!

Глава 6

Шаста в Усыпальнях

Раскаленная крыша обжигала ступни. Следуя указаниям Корина, Шаста взобрался на стену, добежал до угла и увидел внизу узкую улочку с большой кучей мусора. От кучи изрядно воняло. Прежде чем спрыгнуть, мальчик огляделся по сторонам. Похоже, вершина холма, на котором стоял Ташбаан, осталась позади. Со стены взгляду открывались бесчисленные плоские крыши, уступами уходившие вниз, к могучей крепостной стене. За стеной виднелась река, а за рекой — невысокий взгорок, весь в садах. А за тем взгорком… Ничего подобного Шаста в жизни не видывал: что-то невообразимо большое, желто-серое, ровное, как море в штиль. «Пустыня!» — с восторгом догадался Шаста. Далеко-далеко глаз различал голубоватые тени с белыми шапками наверху. Горы!

Шаста спрыгнул на кучу мусора, отряхнулся и поспешил вниз по узкой улочке, которая вскоре вывела его на другую, шире и многолюднее. На оборванного босоногого мальчишку никто, по счастью, не обращал внимания. Тем не менее Шаста чувствовал себя неуютно: вот-вот, чудилось ему, кто-нибудь закричит: «Держи вора!» и стражники схватят его и отведут в тюрьму. Он свернул за угол — и увидел перед собой Северные ворота! У ворот пришлось потолкаться, потому что не он один хотел выйти из города; а за воротами, на мосту, толпа была столь густой, что ползла как улитка. Но это были уже пустяки. Главное — он вырвался из этого грязного, шумного, вонючего Ташбаана!

За мостом толпа рассосалась: все сворачивали кто налево, кто направо. Шаста же в гордом одиночестве направился прямо, по дороге, которой, судя по всему, не очень-то пользовались. Скоро он поднялся на взгорок — тот самый, утопавший в садах, — и замер с раскрытым ртом. Ощущение было такое, будто привычный мир вдруг взял и закончился: в нескольких шагах от мальчика полоса травы обрывалась и начинался песок — желто-серый песок, как на морском берегу, разве что позернистее. Вдалеке по-прежнему маячили горы, и отсюда они выглядели почти недостижимыми. А слева… Шаста облегченно вздохнул. Минутах в пяти ходьбы, по левую руку от него, располагались Усыпальни, в точности такие, как описывал Бри: огромные каменные сооружения, похожие на гигантские пчелиные ульи.