Волчья звезда - Малинин Евгений Николаевич

Мальчишеский голос смолк, и в трапезной повисла звенящая тишина. Взгляды всех присутствующих, словно по мановению волшебной палочки, сошлись на широком, узкоглазом лице Юсута. А тот пьяно засмеялся, но, наткнувшись на всеобщее молчание, захлебнулся смехом, не понимая, что происходит. Целую минуту длилось это молчаливое разглядывание, а затем весь стол грохнул яростным, безудержным хохотом! Смеялись все, даже княгиня вытирала платочком выступившие на глазах от смеха слезы. И только Юсут не понимал, что же так развеселило всю компанию, но постепенно до него стало доходить, что смеются над ним... Однако в этот момент Всеслав, пересилив себя, перестал смеяться, встал со своего места, поднял кубок и, переводя разговор на другое, громко сказал:

– А теперь послушаем нашего мудреца, главного наставника наших детей, мэтра Пудра!

В пять секунд над столом снова воцарилась тишина, и со своего места поднялся неопрятный толстяк в тесной одежде, сидевший рядом с Ладой. Взяв со стола свой налитый почему-то только до половины бокал, он свысока оглядел притихший стол и... задумался! Его светлые, прозрачно-голубые глаза вдруг остекленели, толстая нижняя губа отвисла, а рука, державшая бокал, задрожала. Около минуты в малой трапезной стояла тишина, а затем мэтр Пудр встрепенулся и хрипловатым баритоном произнес:

– Так о чем это я?..

– Вы, досточтимый, хотели сказать несколько слов о своих воспитанниках и нашей сегодняшней хозяйке пира, Ладе, – с чуть заметной смешинкой в голосе напомнил ему Всеслав.

– А-а-а, да-да! – оживился мэтр. – Должен сказать, вожак, что эти ваши воспитанники – настоящие... э-э-э... разгильдяи! Я занимаюсь с ними уже... э-э-э... очень долго, а язык западных стай освоил лишь... Сигрд, да и то в весьма небольшом объеме! Но он хотя бы может, как мне кажется, объясниться на этом языке. Что касается наречий языка восточных и южных стай, то ими в достаточной степени владеют Юсут и Асхай, но языки этих стай очень похожи, а для Юсута и Асхая одно из этих наречий – родное! Что касается письма и чтения, что, в общем-то, неразделимо, то этим искусством владеет только прекрасная Лада, мальчики не умеют читать и писать и, мне кажется, никогда не научатся!

Тут он вдруг обнаружил у себя в руке наполненный бокал и, изумленно уставившись на него, замолчал. Секунду спустя мэтр Пудр поднес свой бокал поближе к глазам, потом понюхал его содержимое и еще раз обвел взглядом замерший в предвкушении нового веселья стол.

– Господа, я... э-э-э... что-то не совсем понял... – В это мгновение его взгляд задержался на княжне, и в его голове, видимо, несколько прояснилось. – Да, конечно, – удовлетворено кивнул он сам себе. – Я поднимаю этот бокал за лучшую в моей жизни ученицу, княжну Ладу!

Он поднес бокал к губам, начал пить, но внезапно, словно вспомнив нечто важное или некую недодуманную мысль, не допив, опустил руку с бокалом и снова впал в задумчивость.

Стол грохнул хохотом, но мэтр Пудр не слышал всеобщего смеха, он был погружен в свои размышления.

Наконец Всеслав поднялся со своего места, через голову дочери протянул руку и положил ее на плечо мэтра. Тот вздрогнул и поднял глаза на князя.

– Садитесь, уважаемый, – с легкой улыбкой произнес князь. – Я благодарю вас за произнесенный тост.

Мэтр Пудр как-то растерянно улыбнулся и опустился на свое место, а Всеслав, вдруг посерьезнев, обратился к Юсуту и сидевшему рядом с ним невысокому мальчугану с рыжими короткими волосами и странно плоским лицом.

– Значит, молодые люди, вы не желаете учиться грамоте? – Князь усмехнулся уголками рта, но совсем не осуждающе. – Позвольте вас спросить почему?

Рыженький мальчишка опустил голову, явно не желая отвечать на вопрос, а Юсут, напротив, посмотрел князю прямо в глаза и заговорил напористо:

– Вожак Всеслав, я считаю, что моя главная задача – стать настоящим воином! Именно этому я посвящаю все свое время и надеюсь, что, вернувшись в свою стаю, буду непревзойденным бойцом! – Тут он слегка усмехнулся, показав желтоватые, крепкие клыки, и добавил: – Ну а если мне надо будет послать кому-то... грамотку... – Взгляд темных глаз метнулся к княжне. – ...или прочитать ответ, рядом всегда найдется какой-нибудь... пришибленный грамотей!

И ирбис с усмешкой взглянул на снова задумавшегося мэтра.

Однако Всеслав не улыбнулся в ответ на эту шутку, пожав плечами, он негромко пробормотал:

– Надеюсь, твой отец одобрит твое поведение и выбор... приоритетов.

– Одобрит! – самодовольно улыбнувшись, бросил Юсут. – Особенно, когда увидит, как я владею собственным телом, другими гранями и оружием!

Князь сел на свое место и очень тихо прошептал что-то на ухо наклонившейся к нему княгине. За столом завязалось несколько отдельных бесед, но, спустя несколько минут, княгиня поднялась и, улыбнувшись, проговорила:

– Я вынуждена увести хозяйку нашего пира, у нас есть еще кое-какие дела.

Лада вскинула на мать удивленный взгляд, но возражать не стала. Княгиня подошла к дочери и, наклонившись, негромко сказала:

– Ладушка, отпусти своего пажа, сегодня он тебе больше не понадобится. Мы оставим мужчин пировать дальше, а сами пойдем в сокровищницу, там для тебя кое-что приготовлено.

Княжна поднялась и повернулась к Вотше.

– Паж, – с самым серьезным видом молвила она, – на сегодня я освобождаю тебя от твоих обязанностей. Завтра ты должен ожидать меня сразу после завтрака в... замковой школе!

И вдруг Вотша увидел, насколько устала эта маленькая девочка. Отступив на шаг, он поклонился княжне, громко произнес: «Слушаюсь, госпожа!» – и быстро покинул трапезную.

Выйдя из дворца, он бросился бегом назад, к ристалищному полю, в надежде застать там Старого и попробовать задать ему несколько вопросов. Наставник действительно находился на ристалище, но вместе с ним там были еще шестеро многоликих – совсем молоденькие ребята от восьми до десяти лет, у них как раз в это время проходили занятия. Вотша снова присел на скамейку и принялся наблюдать за тренировкой.

В общем-то, все упражнения, которые выполнялись этой группой, были ему хорошо знакомы, он сам отрабатывал их не единожды. Но изверг никогда не занимался в группе, и потому знакомые вроде бы движения выглядели совершенно по-иному! Старый не обращал на Вотшу внимания, покрикивал на своих подопечных, порой берясь за меч, чтобы лично продемонстрировать тот или иной удар.

Таким образом группа занималась около часа, после чего Старый отобрал двоих, на взгляд Вотши, самых старших ребят и предложил им вступить в поединок. Остальные мальчишки-многоликие отошли к скамейкам, и при их приближении Вотша встал и перешел ближе к стене конюшни.

На ристалищном поле двое многоликих надели высокие, конусообразные шлемы с выдвинутыми вперед наушными пластинами, оставлявшими открытыми лица и в то же время предохранявшими их от размашистых ударов, натянули толстые, мягкие, простеганные латы и приготовились к поединку. Старый, отойдя от пары шагов на шесть, громко прокричал:

– Поединок на мечах бескровный, до третьего удара! – Затем он сделал паузу и, набрав в грудь побольше воздуха, гаркнул: – Бой!!!

Противники, выставив перед собой прямые учебные клинки, рукояти которых они сжимали обеими руками, медленно двинулись по кругу, внимательно следя за движениями друг друга. Светловолосый паренек, тоненький, стройный, с уже пробившимся легким пухом на подбородке и верхней губе, двигался легко, даже изящно, а на его лице играла легкая улыбка превосходства. Второй мальчишка, чуть меньше ростом, коренастее, с темными, совсем коротко остриженными волосами, был явно скован, меч держал напряженно, а движения его выглядели чересчур заученными, механическими. Вотша сразу же отметил эту скованность и понял, кто в этой схватке является фаворитом.

Между тем противники сделали уже почти полный круг, и в этот момент светловолосый плавно изменил траекторию движения и, шагнув вперед, бросил свой меч по короткой дуге сверху вниз и справа налево. Движения его были настолько естественны и быстры, что Вотше показалось, будто клинок исчез из поля зрения и... возник, уже наткнувшись на неловко, но вовремя поставленную защиту. Темноволосый успел бросить свой клинок острием вниз и принять на него удар противника.